На это я тут же ответил, что в изготовлении этих вещей нет ничего сложного, они вполне по силам слугам (приведя в пример Лаци), а также обозной челяди и маркитанткам сопровождающим армию. Материалы в виде пробки, которую в балканские и малоазийские провинции Византии привозят в больших количествах, грубых тканей, пуговиц, вырезанных из дерева и кости, крючков, что скуёт любой обозный кузнец, суровых нитей и кусков сети, тоже вполне доступны любому из крестоносцев.
В подтверждение я передал кардиналу рисунки и описания пробковых спассредств, попросив, чтобы Церковь распространила эти знания среди воинства Христова. Жабу, жалобно квакнувшую по поводу упущенных денег, которые можно было взять за «ноу хау», как за чертежи труб и рупоров до этого, я успокоил тем, что популярность среди крестоносцев стоит дороже, а на жилетах и прочем мы бы всё равно много не заработали. Слишком просто их изготовить, познакомившись с идеей, все быстро наловчились бы делать и без нас.
Да и вообще, в отличие от подзорных труб и рупоров, которые, конечно, полезны, но в принципе можно прожить и без них, без спасательных кругов и прочих пробковых девайсов, упав в воду в железе, фиг проживёшь, а так можно не только спастись, но и выйти на сушу готовым к бою, что в эти времена дорогого стоит. И лупить за это деньги с тех, с кем я пойду в бой, на мой взгляд — порядочное свинство. Судя по одобрительным взглядам монархов, церковников, аристократов, включая и основную массу венгров, а также других присутствующих, поступил я правильно. Даже кардинал Теодвин, похоже, простил мне кровопускание, устроенное церковной кубышке при продаже технологии изготовления карандашей (хотя, что тут прощать, уверен, что церковники заработают на карандашах даже не в разы, а на порядки больше). А как ещё понимать то, что епископ Санта-Руфина, получив мои бумаги, во всеуслышанье назвал меня «Истинным Христианином», и благословил, так же как его коллега из Меца, назвавший мой поступок достойным подражания. Епископ Фрейзинга, имеющий некоторое пристрастие к звучной латинской фразе, наградил меня меня званием «Vir Nobilissimus» (то есть «благороднейший муж» — это я и без Вима перевести смог), а капеллан Одон Дейль и вовсе обозвал «Благодетелем Человечества»!.. Ну теперь я точно загоржусь!
Монархи тоже не отстали, приступив к награждению. Эрих получил колечки, ровно пять штук. Ну, пальцев у него ещё хватит. Пауле достались три перстня от монархов мужского пола, а также ожерелье с самоцветами с шеи королевы Фружины, и золотой крест, тоже разукрашенный камушками, от королевы Алиеноры. Подозреваю, что теперь эти вещицы будут переходить в её роду от старшей женщины к младшей. Скромнее всех наградили Лаци, пожаловав по золотому семиссию. Ну да, простолюдин же. Опять вспоминается Филатов: «Вот тобе пятак на водку, и пошел отседа вон!». Да, циник вы всё же, батенька… Вообще-то два с половиной безанта для простого слуги — оч-чень нехилые деньги. В Саарбрюккене всего лишь за вдвое большую сумму близнецы с семьёй едва не угодили в кабалу к ростовщику. То-то Лаци явно доволен.
Ну а меня наградили оригинальнее. Конрад пожаловал щит, очень недурной. Подарок кайзера, кстати — уж больно часто в боях они приходят в негодность, вспомнить хоть давешнюю дуэль. Так что лишний щит будет совсем не лишним. Людовик и Алиенора выдали грамоты, которые отменяли все феодальные права посторонних лиц на землях, пожалованных мне в Королевстве Французском и герцогстве Аквитанском, вроде права гонять крупных и мелких домашних скотов через мои владения, монополии на провоз товаров и строительство мельниц, и прочее в том же духе. Ну что ж, отлично! Никакой гипотетический соседний де Пупс, о котором я говорил Роланду, не сможет отравлять мне жизнь. Фружина наградила снятыми с собственных ручек красивыми золотыми браслетами восточной работы, с рубинами и сапфирами, сказав при этом, что моей будущей супруге они должны понравиться. Тут я с ней согласен, хе-хе… Учитывая подаренное ожерелье и колечки, к концу похода у меня, наверно, соберётся для Беатрис полный комплект драгоценностей! Как его — сет? Нет, это у Ленкиных ролевиков. Гарнитур, вроде? Никогда не разбирался в этих женских цацках, хотя дарить приходилось.
А вот король Венгрии удивил, отдарившись шикарным восточным роговым луком, лучше даже того, что мне достался после победы над рейнскими пиратами, и был подарен Гилле. Что ещё больше удивило, лук был покрыт рунами, хотя к Скандинавии явно отношения не имел. Но тут я вспомнил, что руны в древности использовали и тюркские народы, жившие в центральных районах Азии. В школьные годы я увлекался филателией. Среди прочих в моей коллекции были и марки Тувы, которая с 1921 по 1944 год была независимым государством. На части тувинских марок имелись эти самые руны. Меня это тогда заинтересовало, и я постарался о них разузнать побольше. Тюркские руны в целом похожи на скандинавские, хотя и не все, да и больше их раза в полтора. Правда, открыл их для науки как раз скандинав — пленный шведский офицер, оказавшийся в Сибири в Петровские времена.
Интересно, как этот лук из глубин Азии добрался до Венгрии? На мой вопрос Гёза ответил, что, судя по дворцовым записям, позапрошлый король Иштван II взял его после победы над куманами, то есть половцами, у убитого хана, а уж как и где тот его раздобыл, у покойника узнать было нельзя.
Ну что ж, подарок роскошный, и я уже знаю, кому его передарю. Позже, когда отъедем от Венгрии. Ну не лучник я! А вот в руках Пьера этот лук принесёт куда больше пользы. И чуйка мне так подсказывает, и просто здравый смысл. Но Гёзе я этого, понятно, сообщать не стал. Наоборот, рассыпался в совершенно искренних благодарностях, как и перед другими монархами до того.
Наконец, всё было готово к отплытию. Церковники провели прямо на пристани походный молебен о даровании благополучного пути, затем все поднялись на борт, и армия крестоносцев отплыла вниз по Дунаю. Венгерские суда оставались на якоре, видимо, Гёза и Фружина с двором собирались отплыть на север позже. Я долго смотрел на Маргит, стоявшую с другими девушками на корме их судна, и махавшую платком, пока они не скрылись за поворотом реки. Прощай Маргит! Прощай Венгрия! Мне здесь было хорошо.
Правда, насчёт прощания с Венгрией я немножко поспешил. Да и слова, сказанные Маргит в Вуковаре, о том, что он будет последней стоянкой в Венгрии, оказались не совсем верными. Ниже Вуковара, в том месте, где Дунай поворачивает с севера на восток, по правому берегу показался торговый городок Илок. Наше «Благословение» миновало его без задержки, но большинство крестоносцев остановились в городе, закупаясь теперь не только горным хрусталём, медью и оловом, а ещё и пробкой с другими вещами, нужными для того, чтобы не утонуть.
А мы продолжили путь по реке. По правому борту, у впадения Савы в Дунай, проплыли грозные стены пограничной венгерской крепости Земун, захваченной, по словам епископа Оттона, двадцать лет назад у Византии тем самым венгерским королём Иштваном II, что отжал у половецкого хана подаренный Гёзой лук. А сразу за устьем Савы показался Белград, или Сингидун, как его называют нынешние византийские хозяева города. Белград, если верить словам епископа Фрейзинга, король Иштван тоже взял два десятка лет назад, и разрушил, использовав полученный стройматериал для строительства Земуна. Хотя, судя по видам Белграда с реки, будущая столица Сербии успела отстроиться.
Здесь флот крестоносцев задержался на пару дней. Французский король, кайзер и участвующая в походе знать, включая и нашего графа, вели переговоры с прибывшими послами византийского императора Мануила. Нам в этих переговорах участвовать было не по чину, но, навестив графа Гильома, я неплохо разглядел этих дипломатов.
Послы были вкрадчивые, ласковые, доброжелательные, убедительные — натуральные «лукавые византийцы» из читанных в детстве книг и виденных фильмов про Древнюю Русь. Впрочем, наверное, настоящие дипломаты и должны быть такими, а не МГИМОшными придурками, рассуждающими о международном праве и прочих благоглупостях. Недаром византийцы протянули больше тысячи лет, подкупая ближних и дальних и стравливая всех подряд между собой. И в этот раз, похоже, золотишка послы рассыпали в армии немало. Не раз видел в подзорную трубу их людей, тащивших явно очень тяжёлые сундуки.
