— Дальше можешь не рассказывать, — усмехнулся Роланд. — Деньги, оружие — всё спустил на девок.
— Ну да, — уныло кивнул Тео. — Сладенького захотелось. У нас-то в деревне с этим строго было. Испортишь девку — женись. Или убьют. С замужней связаться — точно забьют до смерти, если поймают. Вдов, какие не старые и не страшные как адское пекло, всех мужики постарше разобрали. Сунешься — все кости переломают. А в том весёлом доме девки были — ух! И фигуристые, и на лицо смазливые, и гладкие, и мягкие, и горячие, и разодеты все из себя — прямо как феи в сказке!
— Ясно, любовные игрища оказались приятными, но дорогостоящими, — прервал я пустившегося в ностальгические воспоминания парня. — Ближе к делу.
— Так я и говорю, герр риттер, остался я, значит, безо всего. Пристроился вышибалой в таверне, силушка какая-никакая есть. Так себе работа, только что кормили неплохо. Но денег платили сущие слёзы, а девки-шкуры без них не давали.
Тео вздохнул, вспоминая, как туго ему приходилось.
— И вот, месяца через три, сижу я в таверне этой, на душе паршиво, как подумаю, что мог бы сидеть с воинами в замке, если бы не моя дурость… И тут подсел ко мне этот тойфелев Адольф…
— Что за Адольф? — перебил я. — Кто такой? Почему не знаю?
— Да знаете, благородный господин, знаете, — ответил Тео. — Главарь это наш, Адольф Железные Зубы, вы же его прикончили.
— О как! — это признание меня удивило. — И кто же он? Тот медведь в шкурах? Хотя, кажется, его Конрадом назвали…
— Да, тот здоровяк — это Конрад, — подтвердил Тео. — А Адольф — это который полез вам за него мстить.
— Это который под рыцаря нарядился, что ли?
— Он и правда был рыцарем, Ваша милость. Бастард какого-то графа из Тюрингии, от служанки. Когда граф помер, законные сыновья его выгнали взашей, так он и подался на большую дорогу. Это Конрад, тот самый «медведь», как-то спьяну рассказывал. Он у Адольфа служил ещё в замке его отца, а в шайке стал его правой рукой. Редкой силищи мужик был, и свирепый, впрямь как медведь. Хотя и туповат. Но Адольфу был верен как пёс.
— А ты-то что в шайке забыл? — поинтересовался Роланд, который поморщился, разбередив раненую руку на перевязи.
— Да я ж к тому и веду, благородный господин. Адольф этот хитрый был, а я против него кто? Дурень деревенский, ничего, кроме родных мест, не видел. Развесил уши, когда он стал звать к себе в дружину… Это он шайку свою так называл. Они с Конрадом и правда всех как дружинников учили. Я не сразу и понял, что к разбойникам попал. Адольф мне говорил, что они только богатеев грабят, особливо купцов, которые сельский люд обирают, а бедный народ не трогают. Я и поверил.
— Что бедный народ не трогали, это я верю. Много ли с него возьмёшь?
А ещё это наверняка обеспечивало разбойникам сочувствие селян, информацию, укрывательство при случае, разную другую помощь. Робингуды или те, кто под них косил, всегда были довольно популярны у простого народа. Похоже, у этого Адольфа башка и правда соображала.
— Ну а дальше-то как, когда ты понял, чем этот Адольф занимается? Разбойничал вместе с ним?
— Разбойничал, конечно, куда бы я делся? — печально вздохнул Тео. — Если бы отказался, то убили бы — из шайки можно уйти только мёртвым. Но я только с вооружёнными дрался. Сбежать думал, так догнали бы. Я же здешние места тогда плохо знал. А у Адольфа в округе везде свои люди был. Конрад проболтался, что и среди властей тоже. Да и Адольф умел убалтывать. Говорил, что да, разбойничаем де, но это чтоб набрать денег на хорошее воинское снаряжение, и на переезд в Святую Землю. А там искупим все грехи, сражаясь с сарацинами в крестовом походе. Я и верил. Говорю же, дурень был! А третьего дня выпил, заснул на сеновале. Тут ещё дождь прошёл, сыро, ветер с севера. Ну и закопался поглубже в сено, чтоб теплее было. Потому и жив остался. Услышал, как Адольф и Конрад поблизости говорили. Адольф сказал, что пора завязывать с разбоем. Золота, серебра и прочих ценностей довольно набрали, можно уехать в Италию, купить там землю с замком и жить в своё удовольствие. Конрад сказал, что пора то пора, но недавно сообщили что персидский купец с шестью возами товара, хочет ехать через лес в Ульм, и что неплохо бы прихватить напоследок такую жирную добычу. Адольф согласился что неплохо, и сказал, что тогда, после того как возьмём товар у купца, всё это мясо, как решено, под нож, чтобы не делиться. Это он про свою шайку так!
— Какой негодяй! — иронически улыбнулся Роланд.
— Ваша правда, благородный риттер, негодяй и есть! — горячо поддержал Тео, не заметив иронии. — А ещё благородной крови! Хотя, сколько там той крови, с одного боку… Да, об чём это я? Так вот, Конрад сказал, что как приказано, сонное зелье сделали, а когда будут праздновать захват каравана, добавят в выпивку их люди. Было у них полдюжины доверенных, с Адольфом из Тюрингии пришли. А Адольф сказал, что потом и сонных, и прочих перережут люди барона, как договорились. А они, как всё начнётся, под шумок, уйдут с сокровищами.
— Что за барон? — заинтересовался Роланд.
— Да приезжал пару раз к Адольфу, благородный риттер, — ответил Тео. — Не знаю, кто такой, не видел до того, а сам он не назывался, как понимаете. Да и лицо его не разглядел — он в капюшоне был, вроде как у монахов. Но точно из благородных, уж их не спутаешь, как эта братия держится. А Конрад его бароном назвал, тот ещё ругался, что болтает лишнее. В общем, я, когда всё это на сеновале услышал, сразу понял, что надо делать ноги, пока жив. Да только, перед нападением на купца из лагеря никого не выпускали, следили за всеми, у Адольфа так было заведено, чтобы не предупредил никто. Решил сбежать, когда товар у купца будут грабить, не до меня будет. Только не повезло — меня в самом начале один из охранников купца по ноге рубанул. Хорошо, успел отползти, пока он на других отвлёкся, ногу перетянул. Чуть кровью не истёк! Бог меня покарал за то, что связался с Адольфом этим, чтоб ему черти сковородку погорячее приготовили! Потом уполз в кусты от греха, уж больно этот купец и его люди нам, в смысле разбойникам, жару давали. Думал, отлежусь в той ямке, а потом доберусь до соседней деревни, скажусь, что из ограбленного купеческого обоза. Да без движения не смог долго лежать, ногу разбередил, вот вы меня и услышали.
— Что за деревня?
Эта информация меня заинтересовала, так как было ясно, что с телегами купца мы далеко не уйдём, да и священник для Барзаги мог там найтись.
— Танненберг, Ваша милость, — с готовностью ответил Тео. — Это недалеко. Проехать дальше по дороге, а там свернуть в лес и проехать до горушки, поросшей ёлками. Деревня принадлежит Кайзеру, там и церковь есть. Тамошние мужики сплошь охотники, служат егерями, когда знатные господа охотятся в здешних местах. Разбойников терпеть не могут. Ну а те их, понятно… Так что там безопасно. Лук и рогатину с топором в деревне всякий держать умеет.
— Так ты же сам разбойник! — удивился Роланд. — Не боишься, что местные тебя на вилы поднимут?
— А вы им не говорите, Ваша милость. На мне ж не написано, что я разбойником был. Да и какой из меня разбойник, с такой-то ногой! И воином теперь уж не стать, — грустно вздохнул он. — Ремеслу учиться — опять же, деньги нужны.
— Ну и куда ты теперь денешься, убогий? На паперть пойдёшь, подаяние просить?
Злости не бывшего разбойника не осталось, чутьём опера я понимал, что Тео не врёт.
— В монахи пойду, благородный риттер, грехи замаливать, — Тео выглядел серьёзным. — По монастырю, коли возьмут, ковылять смогу, руки тоже никуда не делись, пристроюсь как-то, Бог даст.
Тем временем слуги и Пьер закончили погрузку трофеев на повозки. Убитых слуг купца и наёмников перенесли небольшой овражек слева от дороги, привязав лошадей к деревьям, росшим по краю оврага, выворотили их, обрушив края и засыпав братскую могилу, используя сделанные в Саарбрюккене сапёрные лопатки. Сверху поставили наскоро сбитый из срубленного деревца крест, прочли молитву. Трупы Адольфа Железные Зубы (они у него, вопреки прозвищу, были вполне обычные, да и неудивительно, со стоматологами сейчас не очень, максимум, могут зубы вырвать, но никак не вставить), «медведя» Конрада и прочих разбойников оттащили на опушку леса и там оставили. Лесным зверушкам и птичкам тоже надо питаться. Растащили лошадьми деревья, поваленные бандитами поперёк дороги, а заодно и трупы несчастных коняшек, освободив путь. Лошадей привязали к повозкам сзади. В это время я обработал ступню Тео. Раз уж решили оставить его в живых, не нужно чтоб он с гангреной свалился. Он нам ещё должен разбойничье логово с захоронками показать.
