Сидя за чаем, разговорились. Коноккой понял, что инспектор тут только Мастыров, а остальные, вроде, – обычные городские охотники. Их технику инспекторы часто использовали, так как сами для работы были недостаточно обеспечены техникой и другими необходимыми составляющими.
Мастыров, оглядевшись по сторонам, увидел сковородку с остатками мяса:
– Ну что, Руслан. А говоришь, мяса нет.
– Это остатки с осени. Охотники оставили для меня, – отводя взгляд от вновь упершегося в него взгляда инспектора, ответил Коноккой.
– Что ж, тогда осмотримся, – произнес инспектор, легко вскочил на ноги и, не поблагодарив за чай, вышел на улицу.
Выйдя следом, Коноккой увидел, что инспектор залез на лестницу и осматривает вещи под крышей. Понимая, что тот ничего там не найдет, охотник спокойно закурил и, отведя взгляд в сторону, делал вид, что его мало волнуют действия представителя власти.
Мастыров, осмотрев все под крышей и под навесом, прошелся вокруг избы, затем подошел к охотнику:
– Ладно, вроде нормально у тебя все. Поедем дальше. Попутчики Мастырова засуетились, побросали окурки и принялись рассаживаться в автомашине по местам. Инспектор, постояв рядом с охотником, наконец протянул ему руку, но при этом все равно продолжал недоверчиво глядеть ему в глаза.
Неспешно подойдя к автомашине, Мастыров взялся было за ручку и задумчиво остановился. Коноккой все это время с нетерпением ожидал отъезда непрошеных гостей. Нервное напряжение не спадало.
Вдруг инспектор повернулся и спросил:
– Слушай… Ты все с тем же карабином и мелкашкой?
– Да, – не понимая, к чему вопрос, ответил Коноккой.
– А ну покажи мне их и документы подготовь, – резко потребовал он.
– Ты же раньше проверял все, – хотел возразить Коноккой.
– Давай не спорь. Порядок такой, – в голосе инспектора прозвучал металл.
Коноккой, поняв, что спорить бесполезно, полез в избу. Карабин с тозовкой висели на улице возле двери, а документы должны были быть вместе с вещами, в ящике под нарами. Вытащив ящик, Коноккой стал искать полиэтиленовый пакет, куда обычно заворачивал документы на оружие.
Документов не оказалось.
Выматерившись, Коноккой присел на нары и постарался вспомнить, куда он мог их положить. На ум ничего не приходило. Наконец поняв, что документы все-таки остались дома, Коноккой, с поджатыми от досады губами и надеясь, что инспектор, ранее проверявший оружие и документы к нему, ничего не предпримет, вышел на улицу. Мастыров уже закончил изучение номеров винтовок и повесил их обратно.
Увидев раздосадованное лицо охотника, инспектор с ехидцей спросил:
– Ну что, Руслан, нет документов?
Выслушав объяснение Руслана, инспектор протянул руку к оружию. Поняв, что произойдет дальше, Коноккой вытянул левую руку, как бы пытаясь воспрепятствовать действиям Мастырова.
– Не советую, – инспекторский голос прозвучал как рычание, взгляд исподлобья был непреклонным. Мгновенно убрав руку, Коноккой, глядя сверху вниз на инспектора, извиняющимся тоном промолвил:
– Ты же знаешь, у меня документы на них есть. Раньше ведь проверял. Как же я без оружия в лесу? Оставь их. Завтра сразу же поеду домой за документами.
Но инспектор был неумолим. Ничего не ответив, он ухватил оба ружья, развернулся и, направляясь к машине, как бы выплюнул:
– Ты знаешь, где меня найти.
Лишь только он сел, джип тронулся с места.
Ошарашенный столь быстрым развитием событий, раздосадованный на себя и понимая, что инспектор по закону прав, Коноккой стоял и смотрел вслед автомашине. Все внутри у него бурлило и негодовало. Выбросив недокуренный окурок и изрядно промерзнув, охотник наконец вернулся в избу. Сидя на скамейке, он соображал, как так получилось, что он остался теперь в тайге без оружия. Поразмыслив, он все-таки для себя уяснил, что Мастыров не прав. Нельзя оставлять человека без оружия в зимнем лесу за восемьдесят километров от ближайшего села. Нельзя! Тем более, что он знает о наличии документов на оружие. Вся жизнь охотника в лесу зависит от исправного оружия. Как же так! Как мог инспектор, к тому же опытный лесовик, оставить человека в тайге без защиты. Коноккой вспомнил слова инспектора и его манеру общения. Не место в лесу таким людям. Нельзя к другим так относиться. Ежедневно рискуя жизнью, проживая по нескольку месяцев в лесу в одиночку, оставаясь один на один с мерзлой тайгой со всеми ее обитателями и не рассчитывая на помощь, он же не ради забавы охотится, а чтобы хоть какую-нибудь копейку принести домой. От возмущения Коноккой замычал и крепко сжал пальцами край скамейки, словно желая отслоить щепу. Затем вздохнул и, опустив голову на грудь, задумался. Был бы кто из начальников у него в родстве или в друзьях, все было бы по-другому. Без высокой защиты даже в лесу, оказывается, нельзя выжить. Э-эх! Выжить в лесу тяжело, а среди людей, оказывается, и того хуже.
В конце концов выработанная годами привычка искать выход из сложившейся ситуации взяла свое, и он стал соображать, что предпринять дальше. Конечно, надо будет завтра же идти в деревню. Это два дня пути. Но прежде надо бы вытащить из тайника в избе старенькую курковую одностволку 12 калибра. Патроны должны быть, несколько штук, в ящике. Но рано прямо сейчас вытаскивать ружье: вдруг инспектор решит вернуться или же еще кто заедет.
Решив для себя вопрос завтрашнего дня, Коноккой немного успокоился и занялся сборами перед неожиданной дорогой.
Но беда одна не ходит.
На улице тем временем смеркалось. Побелевшее от мороза солнце уже зацепило верхушки дальних деревьев. В такое время, после светлого дня, кажущегося теплым от присутствия солнца, мороз начинает чувствоваться более остро. А темень, как всегда, сперва прибирает к рукам густой лес, так что сумерки тут наступают быстрее. Вокруг избы стало ощутимо темнее, хотя небо было еще светлым. Воздух постепенно становился от мороза стеклянным, в таком воздухе звук слышен издалека.
Коноккой уложил шкуры соболей в рюкзак, сложил в мешок несколько добытых глухарей и тушку зайца, который в последние годы вообще перестал попадаться охотникам, – не то, что раньше. Многие охотники годами не могли добыть зайца и поэтому в шутку стали называть его самой драгоценной добычей.
И тут на улице снова залаяла собака. На этот раз Туйгун коротко взлаял и кинулся в сторону озерца. Не понимая, что происходит, Коноккой торопливо вышел на улицу и в тусклом свете уходящего дня увидел несущегося к избе со стороны озера огромного медведя.
Охотники – народ, готовый ко всем неожиданностям. Всегда на подобные случаи ружье держат наготове, а в местах, где слишком много такого рода опасностей, еще и загоняют патрон в патронник, чтобы не тратить время на передергивание затвора.
От неожиданности или же от испуга Коноккой напрочь забыл про визит инспектора. Рука автоматически шарила по стене в поисках карабина в то время, как глаза неотрывно смотрели на зверя. Прошло достаточно времени, прежде чем Коноккой опомнился и вспомнил, что карабина нет. Медведь уже проскочил расстояние от опушковых кустарников до того места, где привязан был Ноохой.
Ноохой отчаянно заржал. Приседая на задние ноги, он пытался порвать недоуздок, храпел и ржал одновременно, глаза от страха вылезли наружу. Коротко привязанный недоуздок не давал лошади возможности вырваться и убежать или даже хоть как-нибудь защититься.
Медведь, подбежав к лошади и не обращая внимания на лай Туйгуна и крики охотника, сразу набросился на добычу. Обхватил шею лошади передними лапами и, стиснув зубы на подбородке жертвы, стал валить ее набок. Медведь был огромный и черный. Казалось, что ростом он выше лошади. Действовал молча. Ни рычания, ни других звуков для испуга жертвы он не издавал, только какой-то внутриутробный, на очень низкой тональности звук.
Коноккой, пораженный неожиданным нападением, растерялся и, от испуга не соображая, что предпринять, хватался то за лопату, то за топор и все время кричал, не отрывая взгляда от медведя. Опомнившись и вспомнив про спрятанное ружье, он наконец кинулся в избу. Забежав туда, охотник сразу бросился под нары. Всегда казавшиеся низкими, на этот раз они не помешали поднырнуть под них. Половая доска, специально забитая маленькими гвоздями, не поддавалась, руки от волнения тряслись и никак не попадали в щель. В голове была только одна мысль: быстрее, быстрее собрать ружье. Наконец доска поддалась, рука просунулась в щель и нащупала сверток. Выдернув сверток, разодрав руки об дерево, Коноккой задом наперед выскочил из-под нары.
