— Милая, что случилось? — мама приобняла меня, наконец успокоившись. — Может вызовем врача?

— Эмма… Мама, Эмма умерла…

…

Всю следующую неделю я просидела в своей комнате. Сил ходить в школу, есть и просто существовать не было. Родителей тревожило подобное мое состояние, однако они не лезли с расспросами и никому не нужными утешительными словами.

Лишь один раз за дверью я услышала их разговор:

— Эмма Сано? Та светленькая подруга Ацуко? — уточнил отец.

— Да. Умерла вовремя байкерской стычки, — заключила мама, — в день смерти почившего старшего брата.

— Так ведь у нее вся семья хулиганы, — голос отца обеспокоенным тоном резюмировал, — надо бы оградить нашу Ацуко от всего этого. Видишь, что приключилось с девочкой.

…

В день похорон телефон разрывался от сообщений Такаши и Хинаты. Каждый раз, когда их фотографии высвечивались на экране, сердце вздрагивало, постепенно накатывала новая паническая атака. Как-будто их лица, голос и все, что с ними связано, становились триггерами к приступам.

Мама быстро это заметила, поэтому отключила телефон. После недолгих переговоров родители вызвали врача. Его визит не внес ничего нового. Абсолютно каждый в комнате понимал, что со мной происходит.

Так смерть близкого человека стала спусковым крючком панических атак.

…

Находясь целую неделю наедине с собой, я о многом поразмыслила.

Первое время то и дело душили стыд и вина. Я не нашла в себе силы прийти и проводить подругу в последний путь. Мысль о том, что увижу ее траурный портрет заставляла метаться по комнате в поисках подтверждения того, что все это лживый сон. Ощущение собственной беспомощности открыло в сознании червоточины, из которых гулким эхом доносилось:

— ТЫ НИЧТОЖЕСТВО!

— СЛАБАЧКА!

— БЕССЕРДЕЧНАЯ!

— ТЕБЕ НЕ СТЫДНО!?

Второй волной покатились мысли о страхе за свою жизнь.

И я, и Хината, и Эмма не подозревали, какой опасности себя подвергаем, находясь рядом с «Токийской Свастикой». Все казалось детским и наивным. Ну дерутся парни и что теперь? Возможно, так и было по началу. Безобидные драки по чести, без оружия и ухищрений. Однако с каждой стычкой градус опасности, манипуляций, оружия, грязных игр, насилия и смертей только возрастал. И мы сами не заметили, как стали мишенями для всех врагов свастонов.

Надо бежать. Надо бежать. Надо бежать. Я не хочу повторять судьбу Эммы. Мне страшно, что со мной произойдет тоже самое.

Вершиной айсберга самобичевания выступили убеждения самой себя в собственной неважности и поиска на затворках памяти подтверждений этому. В действительности для многих свастонов я была лишь блеклым пятном, мешалась под ногами. Однако для некоторых моя дружба имела ценность.

Хина, Мицуя, Такемичи, я вас люблю, но сейчас, когда воспроизвожу ваши лица в памяти, чувствую лишь тревогу и желание спрятаться.

Если подумать, то я и не нужна им вовсе. Одним больше. Одним меньше. Никто и не заметит моего отсутствия. Они всегда меня бросали. Невелика потеря.

В голове эхом отчеканивались слова бывшего мебиусовца и беловолосого незнакомца:

— Это же очевидно, что ты им не нужна…

— Зачем ты продолжаешь пытаться?

— Истинное одиночество честнее одиночества в толпе.

…

Неделя пролетела незаметно. Неминуемым сигналом мелькала мысль о том, что нужно идти в школу. Нельзя вечно оставаться в комнате, сводя себя с ума собственными мыслями. Посмотрев в зеркало, я не узнала девушку в отражении. Впалые щеки, бледный цвет лица, синие круги под глазами и небольшой тремор в руках – все свидетельствовало о нестабильном состоянии. Огромными усилиями получив положительный ответ мамы, я собрала рюкзак и робкими шагами вышла из дома в сторону автобусной обстановки.

…

— Ацуко! — за моей спиной послышался обрадованный голос. — Ацуко, стой!

Обернувшись, я увидела Такаши, по всему видимости взбодрившегося после моего появления в школе. Сказать, что рада видеть его? Наглая ложь. Каждая клетка тела кричала о том, чтобы я скрылась в толпе. Однако он уже заметил и неминуемо сокращал расстояние.

— Ацуко, как ты? — ладонью он аккуратно коснулся моего плеча. — Мы с Хиной всю неделю звонили… Представляешь, Майки распустил свастонов после…

— Мне больше это не интересно, Мицуя, — я резко сбросила его руку, — мне пора.

…

После он еще несколько раз пытался заговорить со мной в школе, присылал десятки сообщений, говорил, что понимает тяжесть утраты и готов поддержать. Хина приходила ко мне домой, пыталась встретиться. По моим настойчивым просьбам мама отвечала ей, что меня нет дома.

Теперь их лица только напоминали о боли утраты, добрых временах, которые уже не вернуть, собственной трусости, ничтожности и чувстве стыда.

Я углубилась в обучение, стала лучшей ученицей в классе, затем поступила в университет. Весь оставшиеся школьные годы претворялась, что не знаю ничего о распавшейся «Токийской Свастике».

И больше никогда не подпускала кого-то близко.

Иногда просыпалась в поту. Смерть Эммы тяжким грузом осталась висеть на душе. Но я ведь не виновата. Тогда почему чувствую это? Ощущение, будто мои действия повлекли за собой что-то страшное.

Так я окончательно замкнулась в себе.

…

Вылетев из внедорожника, ты попыталась побежать в неизвестном направлении, но из-за длительного удушья в мозг долго не поступал кислород. Тело рухнулось на асфальт, разбивая колени в мясо. Взгляд проводил злосчастный внедорожник. Когда он окончательно скрылся из виду, сознание стало приходить в норму. Подкатившиеся слезы горячими каплями падали на ладони. Воздуха по прежнему не хватало. Ты отползла на газон, чтобы перевести дух.

…

Харучие Санзу возвращался домой в чудесном настроении. Он ехал, одной рукой держа кожаную обивку руля и насвистывая веселую мелодию. Глаза сверкали, а губы растянулись в хищной улыбке. Очевидно, ему принесло невероятное наслаждение тот фурор, который ему удалось произвести на тебя.

«АХАХАХАХ, ее испуганные глаза и дрожащие ручонки. Обожаю, когда они начинают дергаться, постепенно теряя надежду на спасение. Ночь определенно удалась!»

Первая эйфория прошла, остатки веществ постепенно отпустили. Резким щелчком его перемкнуло. В «Бонтене» говорят, что Санзу под веществами очень опасен, но еще более опасен после того, как принял их. Сквозь головную боль и чувство раздраженности он стал анализировать события прошедшей ночи.

«Все-таки это была гениальная идея – сделать ее спусковым крючком в плане по удалению Эммы Сано из жизни босса. Вроде близко, а вроде далеко. Идеальный персонаж второго плана, на которого можно повесить вину в любой момент. И самое прекрасное, что по своей глупости девчонка даже не может догадаться. Вот только не ожидал, что она попробует подлизаться к боссу. Теперь нужно работать аккуратнее. Хватит ли мне терпения? Тот факт, что она меняет господина, может смыть мои многолетние усилия… Пока дам уйти ей. Она все равно уже ничего не сможет сделать. Для босса она никто и всю жизнь была никем. Только позабавит меня»

Комментарий к Глава XI. Последние шаги перед падением в пропасть.

На написание этой главы ушло очень много эмоциональных ресурсов. Буду рада, если поддержите лайками и вашими впечатлениями в комментариях.

========== Глава XII. Если я для тебя кусочек торта, значит ты для меня кусочек мяса. ==========

Комментарий к Глава XII. Если я для тебя кусочек торта, значит ты для меня кусочек мяса.

Приятного прочтения

«Боже… Я устала…Я устала каждый раз возвращаться домой или задыхаясь от панической атаки, или в синяках. Еще пару месяцев назад я спокойно ходила в университет, почти забыла о прошлом, заботилась о своих мелких бытовых проблемах, а теперь мне страшно шелохнуться в сторону. Страшно, что убьют»

Ты сидела на холодном полу кухни, прислонив спину к стене. Бутылка виски, припасенная на черный день, тяжелый граненый стакан и кулер со льдом заменили таблетки на оставшийся конец ночи.