За окном дождь тарабанил грустную мелодию. Звук капель, встречающихся со стеклом, создавал незамысловатую и немного тоскливую мелодию. Ты сидела в огромной, холодной и полупустой аудитории университета на лекционном занятии. Мало кто из студентов в здравом уме рано утром высунул нос из дома, да еще и в такую погоду. Преподаватель показывал на слайдах какие-то схемы, попутно разъясняя новые термины. Однако сегодня не было какого-либо интереса вникать в материал. Ты продолжала пялиться в окно, будто тебя загипнотизировали.

Уже второй год, не покладая рук

учеба в университете. Новые хобби и друзья. Новая личность. Однако грязные

отпечатки прошлого, то и дело напоминают о себе, и как бы говорят: «От прошлого

не убежишь! От себя не убежишь!». И как назло, это тоскливое промозглое утро

почему-то напомнило о делах, давно минувших дней, а именно о школьных годах.

Поглубже укутавшись в свитер, ты погрузилась в воспоминания.

…

Воскресное утро. Теплый солнечный

свет слепит глаза. Три старшеклассницы выходят со станции метро в сторону торгового

центра. Хината Тачибана, Эмма Сано, и я,

Ацуко Судзуки. Мы идем за покупками. Впереди целые летние каникулы, поэтому мы

с интересом обсуждаем планы и цели.

— В конце лета у меня день

рождения! Интересно, мне что-нибудь подарит Доракен… Или я ему не настолько

дорога, — светловолосая девушка опустила вниз уголки губ.

— Не переживай, Эмма, Доракен

дорожит тобой! Он обязательно сделает тебе подарок! Ты ведь такая умная и

красивая! — Хина погладила подругу по плечу и ласково улыбнулась.

Почему-то открытый взгляд и

умиротворенное доброжелательное лицо Хинаты Тачибаны вселяло надежду и веру во

что-то хорошее каждому, будто Иисус дарует покой грешным душам.

— Но я не хочу, чтобы он дарил подарок

младшей сестре его друга. Я хочу, чтобы он дарил подарок особенной девушке. Это

важно для меня. Что ты думаешь, Ацуко?

— Он пока слишком неопытен и юн,

чтобы так доносить свои чувства, — я не знала, что ответить. Эмма нуждалась в

поддержке, но сеять в ее сердце семена завышенных ожиданий, не представлялось мне

правильным.

— Как грубо! — фыркнула Хина,

легонько стукнув меня в плечо.

— Прости, я не хотела обижать своими словами, — мысль о том, что я могла ранить подругу, принесла шлейф стыда в душу, — Честно, я не подумала, что сказала…

— Ацуко, ты права. Слишком наивно

полагать, что он так просто признается в своих чувствах. Это же мальчишки! А

они все глупые! Такемичи, конечно, исключение, — Эмма улыбнулась, махнула

рукой, затем подняла вверх указательный палец. — Он у тебя герой, Хина!

-Только ему это не говори! А то

зазнается! — Хина усмехнулась, затем удивленно вскинула бровями, будто

вспомнила что-то важное. — Кстати у свастонов сегодня собрание. Я пойду

поддержать Такемичи.

— Я тоже собираюсь. А ты, Ацуко?

Пойдешь с нами? — Эмма одарила меня щенячьим взглядом. — Пожалуйста, ты нам

нужна!

И, конечно, я поплелась, зная, что буду там не особо к месту или третья лишняя, или как пятая лапа у собаки. Называйте, как хотите.

…

Когда ты покинула кокон воспоминаний о прошлых подругах, аудитория уже пустовала. Лекция закончилась пятнадцать минут назад. Все ушли. Пора выдвигаться домой, а значит, выходить в эту промозглую стужу. Пока ты спешила на остановку, на кардиган то и дело приземлялись капли. Дождь продолжал исполнять свой грустный танец.

«Для свастонов я всегда была чужой. И какие бы попытки в прошлом я не предпринимала, чтобы стать ближе — все заканчивалось либо безразличием, либо презрением. Нельзя было сравнивать Хину, Эмму и меня. Эмма — сестра Майки, в особых отношениях с Кеном Рюгудзи. Все детство она провела с ними. Хина… Что сказать про Хину? Она лично доказала свое бесстрашие перед Майки, ее доброта выручает, она возлюбленная парня, который ни раз доставал свастонов из дерьма. А я? Кем я была? Я не настолько храбрая. Не настолько добрая. У меня ни с кем не было общих детских историй. Просто какое-то инородное тело, затесавшееся среди других тел, объединенных общим прошлым. Конечно, Хина и Эмма всего этого не замечали.

Разницу в отношениях.

Неловкие моменты.

Презрение.

В их картине мира все были равны. Я просто не рассказывала им о своем положении. Они скорее всего ничего бы не смогли сделать, и из-за этого чувствовали бы вину. Незачем было ставить их в неловкое положение», — размышления приостановил подъезжающий автобус.

До нитки промокшая и уставшая ты

приземлилась на сиденье возле окна и стала ждать, когда транспорт двинется с

места. Издалека ты заметила мужской силуэт. Высокий, с зонтом, в деловом

костюме. Это все, что можно было увидеть сквозь заляпанные окна. Какое-то неприятное

ощущение кольнуло в груди. Нарастающее чувство тревоги как молниеносно появилось,

так и быстро исчезло. Автобус двинулся, а ты вновь стала размышлять.

«А знаете что? К черту свастонов!

К черту их отношение ко мне! К черту Манджиро Сано! И мои безответные чувства к

нему! И плевать мне, что с ним стало… И что он какой-то опасный преступник… И

что друзей своих бросил… Я сознательно приняла решение не навязываться,

оставить их, не волочиться и не рисковать жизнью впустую. Я теперь другой

человек. ТАК ЧТО ХВАТИТ НЫТЬ, Ацуко!!!», — ты слегка ударила себя по обеим

щекам, чтобы взбодриться или начать думать о чем-то другом, но у воспоминаний

были другие планы.

…

Прохлада летнего вечера, аромат трав, цветов и рев по меньшей степени сорока байков. Контраст полузаброшенного тихого и спокойного храма Муссаси и задорных шумных криков «Токийской свастики», как ни странно, идеально друг с другом гармонировали. Все члены банды обменивались рукопожатиями и последними новостями. На прошлом собрании объявили о вступлении Сюдзи Ханмы и Тетты Кисаки из «Мебиуса» в ряды «Тосвы». Бурное обсуждение до сих пор не стихло.

Мы с Эммой решили встретиться без Хины. Так как они договорилась прийти вместе с Такемичи.

— Доракен! Майки! — Эмма помахала

рукой парням, которые стояли в кругу возле байков, затем побежала к ним,

размахивая сумкой. — Я думала, что мы не успеем, а мы даже раньше пришли!

Конечно, я поплелась за ней.

— Эмма, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты перестала приходить?! — Майки буркнул это себе под нос, ведь знал, что сестра не послушает. Думаю, в глубине души ему приятна такая поддержка, но он хочет уберечь сестру от лишних проблем. — Парни, это уже не смешно. Кто ей рассказывает, где и когда проходят собрания?! И она ведь еще не одна приходит… Привет, Ацуко, — он одарил меня презрительным взглядом.

— Ну… У Ацуко есть Эмма. У Эммы

есть Хина. У Хины есть Такемичи. По-моему все логично! — Мицуя так рассмеялся,

что в уголках глаз появились морщинки. — Привет, Ацуко! — парень подмигнул мне,

затем помахал ладонью.

— Таканчик! Ты слишком добр к этим нарушительницам! Позже я поговорю с Такемичи! — Майки потрепал друга по голове.

— Эмма? Ты что? Выросла с нашей

последней встречи? — при виде младшей Сано суровое лицо Доракена в момент

изменилось. Он оглядел девушку с ног до головы, по-отечески улыбнувшись. —

Кажется, в последнюю нашу встречу ты была ниже…

— Глупенький Доракен, я просто

купила новые каблуки, поэтому кажусь выше, — девушка выставила сначала одну

ногу вперед, затем другую, красуясь новой обувью. Теперь я понимаю, почему Эмма

переживает, что Кен Рюгудзи относится к ней как к сестре. Тут действительно

непонятно.

— Ребята! Мы с Такемичи еле

успели! Представляете, мы шли по дороге, а потом…- Хината набрала в рот

побольше кислорода, приготовившись к длинному рассказу.

— Хина! Не рассказывай это! —

покрасневший Такемичи перебил девушку. — Давай забудем!