— Подожди, Маджиро, — губы поджались, а ноги окончательно отказались двигаться. — Давай пойдем помедленнее. Я не могу идти так быстро в этих туфлях. Мне больно.

В следующий момент Майки повернул голову в твою сторону, смерив от макушки до пят равнодушным и презрительным взглядом:

— Никто не просил тебя выбирать такую обувь, — его плечи сжались, — это не мои проблемы.

И он пошел. Все тем же темпом. С такой же скоростью. Проигнорировав твою просьбу. Словно ему вообще не знакома физическая боль, будто не понимал дискомфорта.

— Твой подчиненный угрожал мне, — только это ты и успела выкрикнуть ему в спину. — В этом есть и твоя вина!

«Майки не всегда мог полноценно распознать человеческие эмоции. Однако Эмма, Баджи и Доракен восполняли эту особенность. Сейчас он лишился опоры и окончательно превратился в бездушную машину», — послевкусие от обиды оставили в мыслях неприятный осадок.

— Да мне плевать, — громкие обвинения сработали, он вновь остановился. — Даже если бы ты пришла голой и идеально выполнила свою работу, мне было бы все равно, — какое-то время он открыто смотрел тебе в глаза, затем уголки его губ плавно поползли вверх. — Но я прекрасно знаю, как Санзу умеет манипулировать и угрожать.

Бешеная скорость автомобилей продолжала пошатывать ваши тела из стороны в сторону. Прохлада и свежесть ночного воздуха приятно покалывали кожу. На момент в пустом холодном взгляде Майки расцвели теплые подснежники положительных эмоций. Будто в его личной темнице наконец появился небольшой свет, за который Майки смог ухватится.

— Я помню, как на одном из собраний свастонов ты порвала туфлю, — Манджиро слабо усмехнулся. — Похоже ты так и не научилась выбирать обувь. Обопрись об меня, — он протянул худощавую ладонь в твою сторону.

«Да… Я тоже помню… Как вы все оставили меня под дождем… И ни один после этого не позвонил, чтобы поинтересоваться, как я добралась до дома. И ты в том числе. Я с замиранием сердца ждала, пока ты предложишь свою помощь, но ты не сделал этого»

— Я справлюсь сама, — одним движением руки ты сняла злосчастные лодочки, оставшись босиком. — Можем идти дальше.

Пару секунд рука его по-прежнему висела в воздухе, ожидая, пока ты схватишься за нее. Но этого не произошло. Теплую улыбку сорвало, словно осенний лист на ветру. Манджиро развернулся на 180 градусов и продолжил безразлично шагать привычным темпом.

Острые камушки, мусор, пыль и холод земли неприятными ощущениями отзывались в ногах, отчего ты стала идти еще медленнее, все дальше отдаляясь от Майки.

Он больше не поворачивался в твою сторону.

Пронзительная и колющая боль внезапно пронзила стопу, заставляя истошно закричать. Звук эхом пронесся по полупустынной местности, достигнув ушей Майки. В следующий момент он оказался возле тебя, резким движением подхватив на руки.

— Что ты д…

— Хватит капризничать, — одна рука придерживала колени, а другая обвила талию. Его глубокие черные глаза отражали все негативные воспоминания. — Тогда ведь за тобой никто не приехал? И ты не смогла заказать такси. Ты осталась возле храма Муссаси.

Слова прозвучали как вердикт. Беспощадная констатация факта. Глаза сами по себе налились слезами. Каждая частичка того злополучного вечера маленькими осколками пуль навсегда осталась холодить сердце. Разбитые надежды, беспомощность, осознание собственной неважности. По счастливой случайности бывший мебиусовец протянул руку помощи в самый неожиданный момент. И то по своей нелепой прихоти. Надсмехаясь.

“Счастливая случайность”

“Интересно, когда он понял, что в тот вечер все бросили меня?”

На секунду ты поймала открытый взгляд того старого Майки, не обремененного душевными ранами. Это принесло шквал теплых эмоций и надежды, что не все может быть потеряно. Обида за прошлое немного отступила, а на сердце легла приятная волна ликования. Покрепче схватившись, ты положила голову на его шею, вдыхая аромат сигарет и древесного парфюма.

…

«Какая же все-таки упертая, но трусливая. Трусливая, но упертая. Ацуко всегда вызывала во мне странные и противоречивые эмоции. Она никогда не стремилась погреться в лучах славы и популярности. Всегда оставалась на расстоянии. Подчеркнуто держа дистанцию. С одной стороны, меня будто это даже и задевало. Я – глава «Токийской свастики», самой опасной банды, а она даже не пыталась мне понравиться или как-то приблизиться. Кому я лгу?! Это не просто задевало… Это даже раздражало…

Ацуко не выглядела высокомерной, скорее обособленной, но все же иногда я будто специально хотел задеть ее еще большим равнодушием, чем она меня.

Несмотря на всю внешнюю робость и трусливость, на самом деле в ней сокрыт сильный стержень. Правда, до сих пор она его еще не раскрыла. Как та маленькая школьница с порванной туфлей в ту ночь добралась до дома? Что она чувствовала? Почему так поступила?», — сколько бы Майки не размышлял, а найти ответы на эти вопросы так и не смог.

…

— Сомневаюсь, что мы сможем что-то найти. Глубокая ночь. Все закрыто, — твои руки по-прежнему покоились на его шее, а тело окончательно расслабилось и доверилось Манджиро.

— Тут недалеко, — Майки поднял голову вверх, немного опечаленными глазами взглянув на небо, — когда-то мы с Кенчиком объездили все круглосуточные места с такаяки.

Пройдя пару сотен метров по безмолвным улицам, вы подошли к небольшому ларьку. Неподалеку под светом фонарей стояло несколько плетеных столов и стульев. Что-то вроде летней веранды.

Из окошка высунулась пожилая женщина в очках и с газетой. Она выглядела совершенно растерянной и даже напуганной, ведь мало кто из добропорядочных людей среди ночи решает поесть тайяки на окраине городе. Да еще и ваш внешний вид не внушал доверия. Худощавый парень в сланцах несет на руках девушку в вечернем платье с окровавленной ногой. Подумать можно было все что угодно.

Манджиро посадил тебя за столик, а сам ушел за угощением. Вернувшись через пару минут, он протянул тебе небольшую порцию золотых рыбок. Свежесть ночного воздуха особенно ярко подчеркивала их сладкий аромат, во рту скопилась слюна. Наконец ты сделала первый кусочек.

«Вкусно… Очень вкусно… Возможно, они кажутся таковыми из-за того, что я не ела с самого утра. Но это неважно…»

Лицо Майки выражало некоторую безмятежность. Для него важно утолить не физический голод. А голод ностальгии. Вот он закрыл глаза и в следующий миг перед ним Эмма на кухне, потом запах машинного масла и шум мотоцикла, смех Доракена. В душе боролись приятное чувство накатившей теплоты прошлой жизни и горечь утраты.

— Эмма говорила, что ты тоже умеешь готовить тайяки, — его голос прозвучал так, будто ему тяжело было об этом говорить, но все-таки хотелось.

— Да, но я давно не практиковалась…

— Приготовишь как-нибудь, — отведя взгляд в сторону, он сделал вид, будто эта просьба сущий пустяк.

— Эмм… Ну хорошо…— внезапность такого пожелания привела в тупик и немного смутила.

«Сначала он хочет меня убить, а потом просит приготовить еды. Это странно даже для него. Сегодня я смогла увидеться с тем Майки, которого любила много лет назад. В любом случае стоит поблагодарить за это…»

Еще какое-то время вы посидели, обсуждая детали сегодняшней сделки и ваши впечатления от приема, затем Манджиро позвонил Санзу, выдергивая из ночных приключений. Через пару минут черный внедорожник вместе с его владельцем ждали указаний главы «Бонтена».

— Харучие, отвези ее домой и дай аптечку, видишь, поранилась, — дружелюбный тон Манджиро сменился на холодные приказы.

— Но босс, — Санзу приоткрыл рот, чтобы возразить, — а как же вы?

— Это приказ. Ты смеешь его оспорить? — презрительный ядовитый взгляд заставил чувствовать Харучие себя ничтожеством.

…

В салоне автомобиля повисла напряженная тишина. Расширенные зрачки, круги под глазами, помада на лице, немного растрепанные волосы и наполовину расстегнутая рубашка. Казалось бы, он недоволен тем, что его вытянули из чудо-трипа. Однако все гораздо глубже.