– А может, искали не там?

– А где надо?

– Вдоль реки, например – сказал я и положил бумажник на стол – или на худой конец, на бледной поляне.

Тут глаза участкового, если не вылезли, то, по крайней мере, сильно округлились.

– Откуда это у вас?

– Нашел – сказал я, от души радуясь произведенному впечатлению – резал стебли и вот, кусочек совсем другой истории.

Участковый внимательно оглядел бумажник, и как мне показалось, несколько засомневался в подлинности моих слов.

– Да вы откройте, его откройте – подбодрил я усатого стража порядка – там главное внутри.

– Не положено предметы следствия трогать.

– Что за бред – заметил я, и резко развернул бумажник, отчего служивый странно вздрогнул – вот смотрите, фотография жены. Что еще надо для удостоверения подлинности?

– И вправду – согласился участковый.

– А вас кстати, как зовут? – спросил я, вспомнив, что милиционер не представился.

– Тимофей Иванович. Старший лейтенант.

– Очень приятно.

– Так откуда у вас эта вещь?

– Бумажник? Нашел на поляне – повторил я.

– Удивительно конечно – странно сказал он.

– Вы лучше скажите, что будете делать? Ведь как я теперь понимаю, вам придется продолжить поиски, ведь тело вы, судя по всему, не нашли?

– Да, не нашли – почесал голову участковый – только сложно теперь повторить всё. Там столько людей привлекли, а теперь и шум утих, и к делу это не особо пришьешь.

– То есть мне надо было труп найти, правильно я понимаю?

– Лучше не надо – снова как-то странно, сорвалась с уст человека, абсолютно не сочетающаяся с его образом фраза. Этакое дежавю от Вадима. С него изысканным «мертворожденным»

– Почему это?

– Страшная вещь, после такого-то времени. Да еще на болоте.

– На реке.

– По мне так болото.

– Не важно. Главное у вас есть зацепка, муж Людмилы наверняка в последний раз был там – сказал я, тыкая в находку – надо просто провести там расчистку, и поискать еще следы.

– То есть заняться тем, чем занимаетесь вы? – хитро улыбнулся участковый, возвращаясь в свое изначальное обличье – умно профессор, а я-то думаю, почему вы так воинственно настроены, а вам лишних рук не хватает.

– Что? – вспыхнул я.

– А что? Эту дрянь вырубать хлопотно, а так, глядишь и задень всё расчистить можно.

– Вы в своём уме, господин полицейский?

– Более чем.И получше вас разбираюсь, что и когда надо делать со своей работой. Вы лучше, продолжайте копать, а поиски людей оставьте мне. И не тревожьте Люду, вы уедете, а ей тут жить. Мало ли, с дуру на поляну попрется.

– Но подождите, поиски человека, это ведь улика – я ткнул в бумажник.

– Несомненно, только вот улика старая, а значит спешить, смысла нет. Если там и вправду лежит тело. То лишний месяц ему явно не навредит. А за это время я как раз, смогу попытаться насобирать людей. Может и вправду что—то получиться с поисками. Да и вы нам там уже поможете, вон, вся деревня гудит от ваших героических усилий, говорят, вы там уже вторую поляну выкорчевали.

– Это большая ошибка, оставлять это дело так.

– Да, да, знаю. Вы бы лучше, отдохнули перед завтрашним днём, профессор. Ведь как я чувствую – участковый посмотрел на небо – завтра будет довольно солнечно.

– Отдохну, пренепременно – сказал я с негодованием спускаясь по ступеням – и если вдруг что—то найду, уже более серьезное, то скорее всего вряд ли обращусь именно к вам, стараясь брать кого—то повыше.

– А тут нет никого повыше. Здесь я главный инспектор – крикнул мне в вдогонку, старший лейтенант. Я покачал головой и хотел, что—то сказать, но вместо этого лишь с удивлением обнаружил, что бумажник милиционер так и не взял, продолжая его внимательно разглядывать. Не зная почему, но отойдя на несколько шагов, я оглянулся снова, но опять, же, бумажник так и лежал на столе, поблескивая своим содержимым.***

Прогуливаясь по деревне, я не спеша возвращался домой. Пение птичек, запах леса, это нельзя правильно передать словами, это надо ощутить. Ты словно прочищаешь свою душу, вдыхая этот чистый, свежий воздух. Но еще я шел медленно и по другой причине. В деревне ведь всегда слухи расползаются с невероятной скоростью, а значит, Людмила уже могла знать о моей находке. Я посмотрел на ее дом. Всё же он заметно выигрывал на фоне покосившихся избушек, выдавая свою городскую хозяйку с потрохами.

А тем временем наступал вечер. Я вытер рукавом пот. Грязный, уставший, я сейчас мог просто упасть в кровать и заснуть, прям так, полностью облепленный землей, травой и кусками борщевика.

Сок. Точно. Меня вдруг осенило. Я же так и не смыл его, когда приехал с поляны. Бегло осмотрев себя, я быстрым шагом направился к дому Людмилы.Где, буквально взлетев на крыльцо, бросился в ванную комнату.

К сожалению, как я уже говорил, наличия каких—либо целебных мазей от ожога борщевика не существовало, точнее, они были, но действовали слабо и больше носили эффект плацебо, к тому же, всё они лишь смягчали последствия ожогов, а вовсе не предотвращали их.

Я скинул одежду и встал под душ, который слава богу был как городской и мне не приходилось мыться на улице, обливаясь протухшей водой из бочки. Намыливаясь, я старательно прочищал каждый участок своего тела. По-хорошему, это конечно мало мне помогло, но зато неплохо успокаивало, когда я начинал думать о том, скока сока могло попасть мне на кожу.

– Если вы обожглись, то я вам лекарство принесла – раздался голос Людмилы – вода всё равно не поможет, лучше поскорей выходите, и помажьте тело.

Я на минуту замер. Во мне вдруг разом заиграло два чувства, первое это чувство искренней благодарности, а второе некоторого недоумения, ведь мы были так мало знакомы, а эта женщина вдруг ни с того ни с сего решила, что может кричать, когда я моюсь.Я аккуратно вытер тело, и оделся. Наверное, всё же следовало с ней обсудить, что подобное поведение, не совсем приемлемо, иначе вполне возможно, она сможет запросто подходить к моей двери и вешать туда чистые трусы.

– Проходите, прошу – сказала Людмила, указывая рукой на кухонный стол, где в коричневой плошке, была какая—то мазь – давайте я осмотрю вас.

– У меня всё в порядке – сказал я – просто устал сильно.

– Вы очень бледный – сказал она, подойдя ближе и коснувшись лба – поверьте, я знаю о чём говорю и похоже у вас температура.

– Это все от усталости – повторил я, чувствуя, как начинает болеть голова – надо просто выспаться.

– И всё же, вам надо помазать хотя бы шею, грудь и запястья. Это необходимо, иначе завтра у вас будут волдыри, и вы уже не сможете продолжать вашу работу.

И тут я понял, что спорить бесполезно. Ведь в глазах этой женщины светилось такая забота, что казалось, любой аргумент просто раствориться в этом глубоком океане волонтерской помощи, к тому же я у нее еще и жил, а искать новое жилье лишь по причине нежелания избавиться от ожогов, крайне глупо.

Подставив возможные пораженные участки, я не без удивления, заметил, как ловко и четко она начала их обрабатывать, словно занималась подобным каждый день.

– Я раньше постоянно помогала мужу – как бы подслушав мои мысли, заметила Людмила – он часто сталкивался с этим растением.

– А чем он занимался?

– Фермерством. Хотел устроить здесь небольшую кукурузную плантацию, только вот не совсем рассчитал силы.

– То есть?

– Нам продали землю, полностью покрытую борщевиком, точнее его семенами. Когда мы приехали в первый раз этих растений не было, а потом все поле было буквально покрашено в белые цвета.

– А почему вы не убрали его? Есть же специальные бригады. Они могли бы помочь вам.

– Это дорого. Муж и так вложил все средства в это земледелие. Даже кредит взял. Только вот не сложилось. Одно дело быть хорошим хирургом, другое дело собственником.

– Так он был врачом?

– Как и я. Я раньше работала дерматовенерологом.

Я попытался повернуть голову, но не получилось. Людмила хорошо зафиксировала мою шею.