Клинт сидел на кровати размышляя о совей жизни и том что с ней стало. Как он превратился в человека, исполняющего приказы, не смотря на человеческие жизни на своем пути. Во время боя с врагом все просто: ты стреляешь — в тебя стреляют. Здесь ты убиваешь чтобы жить. А вот просто вычеркнуть человека из списка назойливых проблем — казалось чем-то неприемлемым. Жаль, что удалось понять это всего пару минут назад. Белые стены комнаты без единой тени превратились в яичную скорлупу, из которой не выбраться.

Мистер Кей оказался прав, просто лежать на кровати и отдыхать получалось лишь первый час. В комнате не было абсолютно ничего на что можно отвлечься. Ни окон, ни телевизора, ни коммуникаторов, ни книг. Даже часов и тех не было. Спустя всего час было невозможно понять сколько прошло времени. Может пять минут, а может целый день. Попытки отвлечься размышлениями о всяком заканчивались слишком быстро. На какое-то время помог устав, засевший в голове. Статьи, вбитые еще в учебке стали спасительной ниточкой к реальной жизни. Он просто сидел на кровати и повторял статьи вслух. Конечно он мог делать и про себя, но собственный голос создавал ощущение присутствия еще кого-то.

Дверь открылась и в комнату ворвался легкий ветерок. Человек в белом комбинезоне и с респиратором на лице нес на подносе пару тарелок из плотного пластика, и такие же пластиковые приборы. Ничего не говоря он оставил все на столе и повернулся чтобы выйти.

— Почему не оставить мне хотя бы детскую игру для трехлеток? — Клинт заранее понимал, что рассчитывать не на что, но не мог не пытаться. — Я тут с ума схожу от скуки.

— Ваше нахождение здесь было добровольным до того, как вы сели в транспорт. — голос, спертый респиратором, казался деформированным.

— Что за бред? — Клинт встал с кровати и развел руками. — В каком смысле мое нахождение здесь добровольно до тех пока я не сел вертолет? Да до того, как я сел в вертолет меня тут и не было.

— В этом и смысл. — голос говорил уверенно без признаков малейших эмоций. — Вся ваша свобода осталась на военной базе. Здесь Вы не вольны что-то требовать. Прием пищи в течении 15 минут. Я вернусь и заберу посуду.

— Хорошо, человек в белом. — Клинт пытался придумать воспаленный комментарий на воспаленный мозг не смог ничего родить.

— Приятного аппетита мистер Клинт.

Человек в бело развернулся и вышел из комнаты. Дверь закрылась на замок без возможности выйти. Все что оставалось — поесть за пятнадцать минут и ждать возвращения прислуги. Клинт склонился над тарелкой из белого пластика и такой же пластиковой ложкой и вилкой. То, что находилось в тарелке нельзя было назвать едой в обычном понимании. Если кто-то до этого момента пробовал варить туалетную бумагу в канцелярском клее, а после накрошил в это варево куски пенопласта, чтож, именно так выглядело это блюдо. Парень набрал в ложку подобие соуса грязно-желтого цвета и поднес к носу. Никаких неприятных запахов. А если точнее — никаких запахов вообще. Это как нюхать цветы через стекло витрины.

Ложка коснулась губ. Смесь в ней была теплой, чуть соленой. Если не задумываться чем это может быть, то довольно неплохо. Но если кто-то спросит на что это похоже, ответить сразу было невозможно. Ложку за ложкой Клинт съел всю жидкую составляющую этого блюда. Оставались крупные куски белого цвета. Накалывая их на вилку, он поднес к носу. Приятный сливочной аромат коснулся рецепторов. Вот это уже лучше. Те немногие кусочки закончились через пару секунд. Чувство насыщения не наступило. Оставалось дождаться этого человека в белом и попросить добавки.

Время тянулось как жвачка у ребенка, решившего ей побаловаться. Тянулось, но никак не хотело прерваться. Клинт пытался считать секунды, но постоянно сбивался на шестой или седьмой сотне. По ощущениям прошло уже не меньше часа. Слизь в тарелке стала подсыхать с краев придавая блюду ресторанного шарма. Как-то Клинт был в настоящем ресторане. Там ему сказали, что карамелизированные овощи должны так выглядеть, словно их обмазали машинным маслом, а после подожгли. Стефани так смеялась, когда он устроил разнос официанту за то, что ему принесли пережаренную морковь. Питание в армии отбивает чувство реальности. Все блюда в армии сводились к прессованному бруску, состоящему из концентратных белков жиров и углеводов. Его просто хранить и не нужно готовить. Кинул парочку в карман и можешь не беспокоиться о еде целый день. После того как эпидемия Аризонской тли выкосила половину полезной растительности, рассчитывать на свежие овощи особо не приходилось.

Прошла целая вечность прежде чем двери снова открылись. Тот ж человек в белом пришел со своим подносом и безмятежно стал складывать на него тарелку и столовые приборы. Каждое движение было заточено до автоматизма. Он действовал как робот по сборке антигравов. Вот только рассчитывать, что на его конструкции из подноса, тарелки и пары столовых приборов можно летать над землей со скоростью в 200 миль в час не приходилось. Антигравы не отличались особой маневренностью, но в любом случае превосходили творение человека в белом.

— Вы там забыли про меня? — Клинт подошел к человеку вплотную. — Я тут просидел часа три, в ожидании хоть какой-то живой души.

— Прошло пятнадцать минут. — бесстрастно произнес человек в белом направляясь к двери. — Возможно здесь для Вас время будет тянуться чуть дольше.

— Пятнадцать минут? Вашу мать! А мне тут нужно торчать неделю. Не боитесь, что я сойду с ума за это время?

— В ближайшее время к Вам придет лаборант для забора анализов. — человек с подносом удалился.

— Зашибись. — Клинт повалился на кровать размышляя над тем что ему делать.

Когда тебе говорят, что придется учувствовать в секретном эксперименте, ты сразу представляешь навороченную лабораторию с обилием техники и людей за виртуальными мониторами, на которых показываются сложные схемы. А здесь же? Взгляд налево — белая стена. Взгляд вправо — белая спина. Взгляд назад — белая стена. Взгляд вперед — дверь, тоже белая. Но вот только рядом с выходом была дверь поменьше. Это была ванная комната. В голове родился гениальный план по развлечения самого себя.

В ванной комнате нашлась ниша откуда подавались ровные квадратики туалетной бумаги. Хотя бумагой ее сейчас назвать можно было с очень большой натяжкой. Средство гигиены теперь выполнялось из переработанного пластика. После уничтожения естественной растительности самыми богатыми стали владельцы свалок где мертвым грузом лежал пластик. Одна из компаний выкупила право переработки тихоокеанского мусорного пятна, и справилась с этой задачей всего за год. Так что любой из живущих сейчас людей мог вытирать задницу куском волокнистого пластика, до этого десятки лет плавающего посреди крупнейшего океана на Земле.

Клинт набрал около сотни таких листков и стал методично сминать из них комки. Ничего похожего на ведро или урну не нашлось, бумага после использования сбрасывалась в другую нишу в стене, и перерабатывалась еще раз. Немного подумав парень выбрал в качестве мишени металлическую раковину. Пусть расстояние было и не велико, но выбирать не приходилось. Первый бросок и комок пластика влетел в раковину. Клинт вскидывает руки и радостно вопит. В мыслях вспоминается рев трибун. Еще один бросок и скомканный кусок пластика ударяется о край раковины, отлетая в сторону. Трибуны в голове парня недовольно укают, не оценив стараний спортсмена.

Тренировка по броскам туалетной бумаги в раковину продолжается до тех пор, пока в ней не остается свободного места. Руки устают от однообразных бросков и Клинт решает закончить дурачиться. На это мысли дверь щелкает замков и вновь открывается. На пороге стоит человек в белом с небольшим чемоданчиком.

— Я думал вы тут про меня забыли. — Клинт пытается прикрыть дверь в ванную комнату, но один из комков пластика предательски застревает дверном проеме.

— Похоже Вы не позволили себе скучать. — голос похож на женский. Определить точно не получается из-за капюшона, защитных очков и респиратора. — Пройдите на кровать и раздевайтесь.