А если и заметит, что он станет делать? Подойдет к жене самого влиятельного человека в этом месте и спросит как ее дела? Как она тут оказалось? Что ее свело с таким ублюдком как Председатель? А она скажет: «О! Привет, Клинт! Давно не виделись!». Не очень походило на правду. Скорее всего пару мордоворотов оттащат его в дальний угол и надают затрещин под всеобщее одобрение, прежде, чем он успеет приблизиться хоть на десять метров.

Председатель купался в своей власти и улыбаясь смотрел на сборище голодных людей, пожирающих все как саранча. Он за один день укрепил свое положение в тысячу раз. План был максимально простым: моришь людей голодом пару месяцев, а потом даешь консервированные персики и мясо добытое другим человеком. И можешь делать с этими людьми все что хочешь. Он может подняться со своего места, подойти к случайной женщине и сломать ей шею. Думаю, никто не осудит его поведения. Как можно осуждать бога?

Атмосфера безумия накалялась и люди пытались вырвать из рук друг друга последние крохи. Сосед Клинта попытался запустить руку в его кашу, за что тут же получил локтем в нос. Кровь хлынула на стол и серые от времени штаны неудачливого воришки. Клинт схватил тарелку и отошел от стола. Сейчас ему меньше всего хотелось находиться здесь. Безумие казалось болезнью, которой можно заразиться от одного взгляда. Поэтому он принял единственное верное решение: отправиться к человеку, который выглядел адекватным по сравнению с этим зверьем. Крепко сжимая тарелку в руках, парень пошел к выходу.

#################################

— Привет! Клинта не съели! — русский дед скакал по комнате. — Я думал ты не вернешься! Оттуда нельзя возвращаться. Туда нельзя вернуться.

— Я тебе покушать принес. — Клинт помахал тарелкой с остывающей кашей. — Мне кажется ты такого давненько не ел.

— Кашка вкусно! — Сэм Ойл бережно взял тарелку из рук парня и поставил на пол. — И ложка даже для еды.

— Ну да. — Клинт сел рядом и прислонился спиной к стене. — Мне больше не с кем поговорить. Поэтому я пришел к тебе. Хоть ты и выглядишь самым долбанутым, но как по мне ты самый честный. Расскажи, что тут происходит?

— Ты ел? — старик застыл с ложкой в руках.

— Конечно ел, так ты мне расскажешь, что тут происходит? Как вышло что все эти люди…

— Врешь, Клинт. — тарелка придвинулась к ногам парня. — Обманом добрым быть плохо.

— Да какая разница: ел или нет? Я пришел выяснить какого хера тут происходит. Люди как звери, пресмыкаются перед своим королем. Ты тут сидишь на отшибе. Еще эта парочка в прошлый раз мне встретилась между вами ни туда, ни сюда.

— Они тут чтобы существовать. — старик по-прежнему не прикасался к каше. — Им и не надо ничего. А я другой. Я жить хотел. А они меня прогнали. Плохой я. Не хотел, как они.

— А что плохого было жить среди них? Еда у них была какое-то время. Ешь да качай насос.

— Еду поровну делить надо, а они как? Большая морда и охраняешь Председателя — ешь от пуза. Простой человек — качай насос, ешь суп из воды и риса. Справедливости нет. Люди недовольство учинили. А их по голове.

— Ну про это я слышал. Бунт подавили и как итог около сорока трупов. Само собой, ничего хорошего.

— Бунт? — старик зашелся в приступе хохота. — Бунт?! По голове трубой пока спишь, вот и весь бунт.

— Они устранили зачинщиков? — Клинт насупил брови.

— Потери тридцать восемь человек. Вот сказал ты что не нравится насос и есть хочется, вот и иди значит из общины. А если все равно продолжаешь тогда уже и… бунт. Эти жрут как хотят, а мы качали.

— Так ты по итогу сбежал и партизаном заделался. Решил меня охранять и беречь от них?

— А что? Дело не хитрое. Тому по голове ломом, этому ножом в брюхо. Глядишь и разбежались.

— Ну я смотрю Элис там вроде не плохо живет. — Клинт все-таки взял ложку каши забросил в рот. — Сидит вон с этим Председателем.

— Ну она то баба, а с тебя один прок был. Как и из остальных мужиков. Но я не дал им тебя достать. Сломал панель и охранял пока спишь.

— Спасибо за заботу, дед. — Клинт отправил в рот еще одну ложку, каша была невероятно вкусной. — Вот не сломал бы ты панель, разбудили они меня пораньше, того глядишь поспорил с этой сволочью за власть. И за Элис.

— Дурак, Клинт. Я потому и сломал чтобы им консервы не достались.

— Консервы? — Клинт бросил на старика взгляд полный недоумения.

— Раз консерва! — старик показал на дальнюю криокамеру. — Съели. Два консерва — съели. Три консерва — баба Председателя. Ее не стали есть, отдали начальнику. Остальных поели.

— Как?.. — парень замер с приоткрытым ртом. — Как это — съели?

— Ну как? — дед улыбнулся. — Хрум хрум. Как едят, знаешь?

— Я-то знаю, как едят. Но какого хера они сожрали людей?

— Ну а чем людей кормить? Еду себе забрали, а остальные то люди тоже есть должны. А вы вроде и не живые, лежите там в своих холодильниках. Подержали людей на одной воде неделю. А потом голосование: или с голоду помирать, или вас есть. Вот все и выбрали. А я против них, а они меня попёрли.

— Это же полный… — Клинт закрыл лицо руками. — Сука, я же тоже хлебал этот суп.

Тут же накатил приступ тошноты, и каша ранее казавшаяся божественной стала куском гниющей плоти. Желудок отказался держать ее в себе и все закончилось ожидаемо. Парня стошнило на пол и спазмы продолжались до тех пор, пока организм окончательно не очистился. Пустота пришла не только в желудок, но и в разум. Ни одна мысль не могла объяснить, как человек доходит до такого состояния, когда готов сожрать потенциально живых людей. Да, они лежат в камере и совсем не шевелятся, но это не значит, что жизнь их покинула насовсем. Думать о том, что он мог оказаться в тарелках в качестве обеда для очередной смены после тяжелого трудового дня, не очень-то хотелось.

— Ну так ты теперь со мной что ли тут будешь? Будем с тобой держать оборону и сражаться против них?

— Ну скажешь тоже? — парень отодвинулся от зловонного пятна на полу. — А жрать мы с тобой что будем?

Старик вскочил на ноги и отправился в соседнюю комнату, там раздался грохот после чего прозвучал неразборчивая русская речь, скорее всего не несущая особой культурной ценности. Еще несколько ударов и безумный русский вернулся с сумкой в руках и широкой улыбкой на лице. Судя по этой улыбке его план работал без каких-либо нареканий. Сумка была брошена к ногам парня, издавая глухой металлический стук.

— Что это? — Клинт притянул сумку к себе и открыл пару липучек, закрывающих доступ к содержимому.

— Еда. — ответ был лаконичным и сухим.

В сумке и правда лежали металлические банки, небольшие пластиковые контейнеры и пластиковые непрозрачные пакеты с чем-то сыпучим. Парень взял один из таких пакетов и повертев в руках надорвал верх. Изнутри пахнуло чем-то сладковатым. Секунду спустя пакет перевернулся дном вверх и на подставленную ладонь высыпались скукоженые черные комочки. Они выглядели как давно умершие черви, найденные в земле, если их порубить на более мелкие кусочки. Как ни странно, справиться с диким желанием попробовать у Клинта не получилось, и один из сморщенных комочков отправился в рот. При первом же укусе он намертво прилип к зубам и никак не хотел отставать. Но даже так весь рот наполнил приятный вкус, пробирающий до мурашек.

— Это что? — похоже рвота, лежащая лужей поодаль, ничем не смущала парня. Он наслаждался.

— Изюм, наверное. Я его ем не очень хорошо, потом живот крутит с непривычки. Приходиться метаться в поисках места где справить нужду. Я уж лучше по старинке.

Дед выловил из сумки металлическую банку и сорвал крышку за язычок. Внутри оказалось прессованное мясо, залитое жиром. Аромат разносящийся по комнате был не сравним с черными кусочками в ладони, и они тут же отправились обратно в пакет. Сэм Ойл достал из-за спины нож военного образца и наколол на него кусок мяса.

— Угостишься? — улыбка вновь оголила ровный ряд желтоватых зубов.