Как давно это началось? Денис уже и сам не мог точно ответить.

– А ведь когда-то я был нормальным, обычным человеком! – выругавшись, закурил прямо в комнате, даже не открыв форточку.

Выдыхая едкий дым дешевых, вечно стрелявших искрами сигарет, мужчина предположил, что вредная привычка возникла примерно в то же время, как и видения, – пять лет назад. Ему исполнилось двадцать три, когда он впервые увидел черноту, ворочавшуюся за спиной друга. Они о чем-то жарко спорили, не забывая разливать «горькую» по стаканам, как вдруг Денис осознал: то, что он изначально принял за тень, нагло пялится на него и кривится в усмешке. Естественно, мужчина не подал виду, ссылаясь на алкогольное опьянение. А после и вовсе обо всем забыл. Но чернота о нем помнила. Она стала являться и глубокой ночью, и средь белого дня, и в толпе, и в одиночестве. Она желала только одного – завладеть Денисом.

«Это было так давно. Тогда казалось, что все можно исправить», – блуждая в лабиринте мыслей, он потерял связь с реальностью – спасительное забытьё.

– Хороший ты человек, вот только рассеянный, – Артур положил тяжелую руку на плечо мужчины. – Зачем ты эту коробку сюда поставил? Я же говорил…

Подавив приступ раздражения и прогоняя призраков прошедшей ночи, Денис растерянно посмотрел на коллегу, продолжающего бубнить о том, что игрушечным машинкам не место на полке с канцелярией.

– Не выспался я, – небрежно бросил он.

Иного ответа не нашлось. Да и толку в разъяснениях не было – Артур – старик, который не хотел уходить на пенсию – не имел привычки слушать, зато говорил всегда с большой охотой и на любые темы, считая себя знатоком всего.

– Ты вот не первый год тут отираешься, а мне все учить тебя надо, – как надоедливый комар, жужжал дедок, игнорируя насупленный вид собеседника. – Во всем должен быть порядок! Каждому болтику свое отверстие. Не зря же там, наверху, умные люди методички составляют, правила всякие. Ты думаешь это ерунда? Ан нет. Все сделано для того, чтобы нам, простым людям, жилось легче, чтобы мы голову не забивали ненужными мыслями. Вот посмотри на себя.

– Ну и?

Поначалу Денис злился из-за неуместных рассуждений коллеги, теперь же подобные сцены вызывали лишь усталость и головную боль.

– Что и? Сам не видишь, что ли? – Мужчина скользнул взглядом по макушке Артура, чтобы повнимательнее рассмотреть худое существо на невероятно длинных ногах, больше напоминающие ходули. Головой оно упиралось в потолок склада, а руки его свисали до пола. Денис не видел глаз черноты, но кожей чувствовал, что за ним пристально наблюдали. – Да не туда ты смотришь! Ох, ну и молодежь пошла. Учишь-учишь их, а они вид делают, будто это нам, старикам, надо. Ты вот умного из себя корчишь, книжки всякие непонятные читаешь, отсюда и все твои проблемы. А ты как хотел? Умных и без тебя много, вот они пусть мозгами и шевелят, а ты помалкивай да работу хорошо выполняй…

Артур продолжал говорить, но Денис уже не слушал его. Им завладели уныние и страх, и причиной тому было существо, которое медленно нагибалось, угрожающе нависая над грузчиками и неестественно выворачивая шею. Лицо черноты оказалось над правым плечом болтливого коллеги, но он ничего не замечал, не чувствовал постороннего присутствия.

– Я это… – перебил Денис старика и попятился, не в силах наблюдать за тем, как существо вывалило на пол длинный слюнявый язык, который словно змея стал оборачиваться вокруг ног Артура. – Пора мне. Отпросился сегодня пораньше.

Он круто развернулся и чуть было не сорвался на бег. Сквозь непрерывный гул в ушах до него долетели слова, полные возмущения:

– Не, ну какой хитрец! А коробку кто убирать будет?

Улицы нежились на солнце, все еще дарящим тепло, и лишь голые деревья напоминали о том, что близилась середина ноября. День становился короче, ветер злее, а тоска, снедающая Дениса, казалась беспробудной. Возможно, причина скрывалась в приближении зимы, ведь в это время года ночь правила бал, забирая от суток львиную долю. Это означало лишь то, что существа станут являться гораздо чаще, так как они максимально активно проявляли себя во тьме, породившую их.

Озноб прошелся неприятной волной по телу Дениса, и он повыше поднял воротник старенького пальто. Помогло плохо, но так мужчина чувствовал себя более защищенным, как неудачливый рыцарь, опустивший забрало ржавого шлема. По дороге промчался огромный черный внедорожник, и брызги из грязной лужи, скрывавшей огромную яму, которую вот уже два года не могли отремонтировать, чуть было не запачкали людей, ожидающих зеленого сигнала светофора.

– Козел! Не, ну вы видели! Ворье! Никакого уважения, – негодующее заголосила женщина средних лет, потрясая кулаком в воздухе.

– Сто пудово турист какой-нибудь, – отозвался тучный мужчина. – У нас в городе нет таких уродов.

– Да у нас и машины такие покупать никто не станет! Тьфу, срамота, – женщина явно хотела продолжать изрыгать возмущение, но светофор едва слышно пискнул, разрешая пешеходам идти. – Ну, и чего мы стоим как бараны? Не видите, спешу я, – расталкивая всех локтями, она ломанулась вперед.

– А с виду – нормальная баба, – с толикой обиды пробасил здоровяк, надеясь на свободные уши.

– Вы серьезно? – Денис слегка скосил глаза, чтобы рассмотреть навязчивого собеседника: ничего примечательного – обычный прохожий.

– Ну да. А что не так? Ты же слышал, как она того урода отчитала – не побоялась. Это, сынок, признак социально ответственного человека, а значит, хорошего человека, если ты не знал.

Они оказались на противоположной стороне улицы, и Денис остановился, чтобы закончить разговор.

– Вы же сами сказали: «С виду». Да и толкаться было незачем, можно же вежливо попросить.

– И че, – все логичные доводы разлетелись вдребезги о непробиваемую стену «крайне содержательной фразы». – Баба же, – приведя убойный аргумент, мужчина пожал плечами, отчего затрещали швы засаленной куртки. – Да больно много ты понимаешь! – он разочарованно махнул рукой на неразумного юнца и бодро зашагал в сторону площади.

– Какие все хорошие, куда не плюнь – в святого попадешь, – горько усмехнувшись, Денис побрел к родительскому дому.

Обшарпанный фасад, грязь, останки асфальта, исписанные матом стены и покосившиеся скамейки – все было до боли знакомо. Казалось, ничего не менялось здесь с самого детства мужчины. Типичный двор, типичного района в типичном городе – ни лучше, ни хуже, а как у всех. Денис поспешил в подъезд, не желая столкнуться с каким-нибудь знакомым, который обязательно решит узнать, как у него дела. Ответить честно все равно не получилось бы, а выдумывать и корчить из себя кого-то другого он не стал бы.

– Мам, я пришел, – крикнул Денис, снимая пальто.

– Я на кухне, – отозвалась женщина. – Мой руки, сейчас чайник поставлю.

Квартира пахла воспоминаниями и выпечкой. Здесь всегда было чисто и уютно, раз в несколько лет обновлялся ремонт, раз в месяц стирались шторы, и каждую весну мылись окна, вид из которых оставлял желать лучшего. С одной стороны вздымались заводские трубы, пускающие кольца дыма, из-за которого драло горло; с другой – двор, заставленный машинами и заполненный мусором.

– А отец?

– В кабинете. Работает.

Женщина хлопотала, занимаясь привычным делами так ловко и быстро, что с трудом верилось цифрам в паспорте, утверждавшем, будто ей вот-вот исполнится пятьдесят. Седина не пощадила когда-то густые роскошные волосы пшеничного цвета. Морщинки расписались на лице, напоминая о пережитых моментах печали и радости, а небесно-голубые глаза отражали усталость и тревогу. Тревожилась она и за сына, который никак не мог найти своего места в жизни; и за мужа, чей кашель никак не проходил; и за постоянно ломающийся пылесос, и еще за сотни вещей. Ее доброты и заботы хватило бы на весь мир, жаль, мало кто ценил и понимал это.

– Я ненадолго, – мужчина сел на шаткий стул, машинально поправив картонку под ножкой стола. Родные стены сулили безопасность и покой, впервые за день Денис почувствовал себя чуточку лучше.