====== Глава 208. Докажи и опровергни/Гарри Поттер ======
Следя за всеми этими интеллектуальными опровержениями от Флеминга, Гарри немного-то и забыл, что после эпичных речей прокурора и адвоката, слово должно было перейти к нему. И когда Фадж внезапно объявил, что подсудимому предоставляется последнее слово, то он здорово испугался.
Однако министр вступил в небольшую словесную перепалку с адвокатом Джастина, на тему стоит ли давать тому последнее слово, и когда они наконец смогли определиться, что Финч-Флетчли давать последнее слово всё же не стоит, то Гарри уже отрепетировал у себя в голове свою будущую речь и представил как она будет смотреться со стороны.
Херальц, который адвокат Джастина, был очень сильно разозлён этим решением и угрожал апелляцией в какие-то там высшие инстанции, а Джастин после объявления того, что он лишён права на последнюю речь тоже так здорово погрустнел. Он вероятно успел уже свою речь придумать, причём наверняка полную различных оскорблений. Он молчал почти весь суд, у него было кучу времени, чтобы что-нибудь придумать, может он там даже матерную частушку какую-нибудь сочинил, которую теперь никто и никогда не услышит.
Эх, грустно это.
— Последнее слово предоставляется главному подсудимому — Гарри Джеймсу Поттеру.
Разумеется, после убедительного старта от Дамблдора и эпичного разноса от Флеминга, что бы он сейчас не сказал, всё будет звучать как полное дерьмо.
Но что-то сказать точно надо, вот только, что и как он сейчас скажет может прямо повлиять на его судьбу. А у Поттера никогда не было навыков толкания эпичных речей. Он не знал, как влиять на мнение других людей людей о себе, не знал ни одну хитрость, связанную с человеческим сочувствием, да и вообще ничего, что ему могло бы сейчас помочь. Все ему известные манипуляции так и остались на уровне Реддловского: «Ври, когда тебя не могут разоблачить, а когда могут — говори правду». Том, кстати, при всей своей нелюбви к людям, умел профессионально ездить по ушам, он бы на месте Поттера точно бы задвинул что-то интересное.
Но Гарри не был мастером, не был он даже любителем. Всё, что ему остаётся это следовать версии Флеминга, добавив некоторых подробностей от себя.
И да, ему сейчас просто необходимо выглядеть невинным. Выпендриваться как Флеминг и рассказывать, какие все вокруг идиоты — совершенно необязательно.
— Ну… — Гарри хотел бы встать со стула, но увы, цепи никто убрать не удосужился. Кстати, начинать свою речь с «Ну…» наверное, была не лучшая идея. — Всё так, как и сказал мой адвокат — Джералд Флеминг. Я не виноват в предъявленных мне обвинениях. То есть, я никогда не думал, что я настолько кому-то ненавистный человек, что против меня такую масштабную обвинительную компанию организуют. Мне ещё даже семнадцати не исполнилось, а совершеннолетним меня признали около года назад. Мне казалось, что я ещё не успел никому насолить. С Дамблдором у меня вообще были довольно хорошие отношения до недавнего времени, я с ним часто советовался по некоторым вопросам и там вроде всё было хорошо. То есть да, в последнее время он затаил на меня обиду, мы немного конфликтовали, но я не думал, что это настолько серьёзно. И я особо не понимал суть этой обиды. Однако вот оно в итоге к чему привело. И по отношению к Аластору Грюма тоже самое. Он был для меня не только наставником, но даже некоторое время побыл приёмным отцом, и мы хорошо общались, пока он вместе с Дамблдором не отправился воевать против Тёмного Лорда. Мы с ним обменивались письмами, он мне советовал, например, не лезть на рожон. У нас всё было хорошо, мы переписывались, но не встречались лично, а потом он пришёл и попытался меня убить.
Про Грюма, кстати, правда на все сто процентов.
— То есть, я вот этого всего не понимаю. Я ни в чём не виноват, и не делал ничего плохого, но меня судят как Тёмного Лорда. Охрана, цепи вот эти, — Гарри подёргал руками, и цепи издали характерный звук. — У Джастина таких нет, и я вообще не видел, что бы так кого-то судили, однако для меня целый батальон авроров привезли. Ну… Это не правильно. Ни мне, конечно, рассуждать про то, как правильно распоряжаться вооружёнными силами Англии, но я всё-таки этого не понимаю.
И тут тоже правда. То есть Дамблдор подозревает, что Гребондор может в любой момент их атаковать, но он-то тут причём? Он же не Реддл, да и безоружен. Почему его в туалет с конвоем водят?
— Я, кстати, предлагаю признать меня невиновным… То есть, было бы странно, если бы я предложил признать меня виновным, но я действительно ни в чём не виноват и лишь пытался помочь моим знакомым научиться сражаться против Тёмного Лорда. Ситуация ведь ухудшается, да? Я так слышал по крайней мере. Тут никто не сказал, но я сначала попросился в Орден Феникса, думал там сражаться под руководством опытных наставников, но меня Дамблдор не взял. И тогда я попытался научить других правильно защищаться, применять какие-нибудь защитные заклятия. Хотел хоть чем-то помочь. Я не мог поступить иначе, Тёмный Лорд ведь хочет убить меня, и он уже убил всех моих родственников, кроме Сириуса разве что, он мой крёстный, и ещё некоторые из друзей выжили. Один из них вон сидит, с наложенным на него заклятием немоты.
Джастин помахал рукой (когда её успели расколдовать?), привлекая к себе внимание.
— Возможно, если бы я ничего из этого не делал, то таким образом никому бы не перешёл дорогу и сейчас бы здесь не сидел… Но я, наверное, не мог по другому…
Гарри замолчал.
Все продолжали молча на него пялиться. А один из операторов что-то начал вращать и объектив камеры начал двигаться. Кажется, его лицо сейчас брали крупным планом, возможно он прямо сейчас находился на экране тысячи телевизоров.
Не особо приятное ощущение, как бы сильно Гарри к этому не адаптировался.
И все остальные тоже.
Фадж, Дамблдор, Флеминг, больше двух сотен судей, дохреналиннион охранников и ещё бог весть знает сколько людей смотрит трансляции.
Время, наверное, заканчивать речь, но Поттер не имел ни малейшего представления как это делать. Об этом он заранее не подумал.
— И… я сказал, наверное, всё что хотел… Да. Давайте снимем с меня все обвинения, ладно?
— И как я выглядел? — тихо спросил Гарри у подошедшего к нему адвоката.
— Нормально. Эй там, дайте нам поговорить! — Флеминг повернулся к группе авроров, из который через несколько мгновений вышел тот самый, который командовал конвоем проводившим Поттера до туалета в прошлый раз.
Кажется, его ожидает очередное путешествие вместе с охраной.
В этот раз его привели не в туалет, а в ту же самую небольшую комнату, где они с Флемингом обсуждали дело, перед самым началом суда. Затем Джералд грозно посмотрел на самого главного, и тот бросив: «Пойдёмте», вместе с конвоем отправился обратно.
— О, смотри, сработало, — сказал Джералд, смотря им вслед. — А ведь сейчас они не обязаны были нас наедине оставлять, суд-то уже начался, ну тупые, юридическое право надо учить.
— А они вообще не боятся, что я отсюда сбегу? — поинтересовался Гарри. При такой лютой охране, такая чрезмерная свобода казалась очень странной. — То есть они же тут полгорода в качестве охраны выставили, а сейчас так оставляют нас наедине, да ещё и вне зала суда. А если мы просто в окно какое-нибудь выпрыгнем?
— Не думаю, что это возможно. Я думаю тут чары какие-то вроде есть. Я по крайней мере никогда не пытался, знаю, что за это тебе дополнительные пару лет к сроку впаяют. Ещё ни у кого в истории судов магического мира не получилось сбежать со своего суда, но были те, кто пытался и кого ловили и из-за этого садили на удвоенный срок, так что я, как твой адвокат, тебе этого делать не советую.
— Ладно не буду, — кивнул Гарри.
Да он и не собирался. Даже если бы тут было открытое окно и табличка с надписью на ней — «свобода».
— …Так что с моей речью такого, чего нельзя было говорить на публике?
— Да ничего особенного, — Флеминг пожал плечами. — Я просто подумал, что нам нужно поговорить, перед приговором.
