— Суд удаляется на совещание, — объявил Фадж. А затем его помощник закончил за него:

— Время оглашения приговора: восемь часов сорок пять минут.

Фадж, и около пяти судей из двух сотен в сумме (интересно, а зачем нужны остальные 195?) отправились в отдельную комнату, видимо, предназначенную для совещаний.

— А вообще действительно хорошая речь. Грац! Особенно упоминание Ордена Феникса. Это десять из десяти, я сам хотел рассказать про это в своей ответной речи, просто забыл, там импровизировать пришлось и все планы пришлось под импровизацию подстраивать, а некоторые не получилось. А ты с Орденом Феникса выручил, потому что это действительно хороший ход, ведь ты реально пытался вступить в группировку, борющуюся против Тёмного Лорда, и тебя реально не взял лично Дамблдор, несмотря на то что остальные были сильно не согласны. Если бы ты, конечно, ещё и то, что остальные были не согласны сказал, то цены бы тебе не было. Но тогда ты сам бы был профессиональным юристом, а я тебе со своими советами нафиг бы не сдался.

Ого. Его речь действительно была настолько крутой?

По мнению Поттера, он выглядел не особо внушительно, просто неуверенно пытался как-то там оправдаться. На уровне того же Флеминга наверняка выглядел банально жалко. Хотя, если Джералд считает, что всё было отлично, то наверное, в его выступление что-то всё же было. Ему виднее.

— Твоя речь, кстати, тоже была великолепной, — ответил комплиментом на комплимент Поттер.

Разумеется, не для того чтобы подлизаться. Он действительно считал, что Флеминг выдал речь, лучшую из когда-либо слышанных Поттером.

А ведь он воочию наблюдал, как Реддл уговаривал Бэгмена проспонсировать их отряд Близнецов, так что конкуренты были.

— Ну ещё бы! — согласился Флеминг. — Я всё-таки всю свою жизнь в этой сфере верчусь. Ещё бы я после стольких лет на такой важной стадии мэкал да бэкал.

Да, наверное это действительно была тупая похвала. Джералд сам прекрасно знает, хорошо ли он поговорил или плохо.

— Ладно, так что? Как всё по итогу прошло? Я про весь этот суд.

— Ну… — протянул Джералд. — Не знаю…

Это был совершенно не тот ответ, которого ожидал Гарри. Он ожидал услышать от Флеминга что-то типа: «СУПЕРАХУЕННО, СТО СЕМНАДЦАТЬ ИЗ ДЕСЯТИ!»

Флеминг поморщился и покачал головой.

— С моей стороны всё прошло отлично. Смотри, явных доказательств против тебя нет, палочка тебе не принадлежит, пока не доказано, что она твоя, а они нифига не доказали, с палочкой Дамблдора не принадлежащей Джастину нам повезло, хотя Фадж не имел права проводить эту проверку, в апелляции я бы это выиграл. Хотя смотря, кто бы её рассматривал, ну это опустим. Свидетельские показания друг друга опровергают. Да, у них чуть повнушительнее сбор получился, но тут уже ничего не поделать, главное, что эти показания после слов Самюэля больше ничего не доказывают. В общем, так как презумпцию невиновности никто не отменял, то по закону ты невиновен. Ничего не доказано, тебя должны отпустить, но…

«Всё, что до слова но — лошадиное дерьмо» — вспомнил прикольную поговорку Гарри. Очевидно, что что-то всё-таки прошло не очень хорошо.

— Но? — спросил он, после двух секунд молчания адвоката.

— Но дело в том, что, как я тебе говорил, вопреки мнению обывателей, суды это совсем не про закон. Суды это про то, кто кого наебёт, и кто больше заинтересован в том или ином исходе. Я всирал все свои первые дела, ну кроме того, случайного, с дегенератом прокурором, пока не понял эту простую вещь. И как показывает практика, обычно всем плевать на презумпцию невиновности, и в таких моментах, когда дело серьёзное, а доказательств, чтобы посадить обвиняемого не достаточно, результат больше зависит от самого судьи, нежели от доказательств. Подсудимый получает свободу, только если судья либо заинтересован в оправдательном приговоре, либо ему идеологически симпатизирует, либо обвиняемый или адвокат просто дали ему взятку, и ещё есть вариант, что судья свято чтит закон, не оглядываясь на реальное положение дел, но такое редко бывает. И как показал процесс, все эти пункты это не про Министра Магии Британии — Корнелиуса Фаджа. Он скорее заинтересован в обвинительном приговоре.

Ну то, что Фадж — союзник Дамблдор Гарри тоже уже понял, но, несмотря на это, он надеялся, что победы Флеминга в суде хватит для того, чтобы снять с него все обвинения.

— И какой прогноз?

— Если эти пять выбранных судей придерживаются той же позиции, что и Фадж, то оценивая в вероятностях… Я бы дал 80 процентов обвинительному приговору и 20 процентов оправдательному. А вот если в числах, то с точки зрения прогноза, я бы предположил, что тебе дадут 20 лет Азкабана. По сумме преступлений ты, конечно, на пожизненное явно наработал, но в чём-то тебя точно оправдают. Не забывай, кстати, что компетентность этих судей вызывает сомнение, то есть по крайней мере двое точно ставленники Фаджа, они используются в качестве замены Аластору Грюму и Альбусу Дамблдор. И сам Фадж. То есть сейчас в переговорной только двое нейтральных судей и трое, кто заинтересованы в том, чтобы тебя посадить.

20 лет…

Н-да.

— Много, — медленно проговорил Гарри.

Что будет если Реддл его бросит, а он действительно угодит за решётку? Сколько ему будет, когда он выйдет? Тридцать семь. Почти сорок, примерно столько же сколько сейчас Сириусу с Люпиным. Он станет старше нынешнего Флеминга. Половину жизни проведёт в тюрьме. Как и Сириус, кстати.

Вот это он действительно пойдёт по пути крёстного.

— Плохой вариант, — уверенно кивнул Гарри. — Мне не нравится.

— Это лучше пожизненного срока, — вновь скривился Флеминг. — И лучше дементоров… Ну твою мать! Вот единственное, что я жутко ненавижу в своей работе, это вот такие моменты. Когда я вынужден говорить человеку, которого пообещал защищать, что скорее всего его посадят, и что можно только уменьшить срок. Что я не смог его защитить полностью, хотя всё могло быть намного хуже.

Флеминг глубоко вздохнул, огляделся по сторонам, нашёл раскладной стул и плюхнулся на него.

— Поэтому я и не проигрываю дела. Ну то есть не только поэтому, но и поэтому тоже. Это как, когда мы чувствуем ответственность за тех, кого приручили. Когда я берусь за дело, я пытаюсь его выиграть всеми доступными способами, если хотя бы не добиться полного оправдания, то спасти жизнь виновного. Взятки, иногда даже на свои собственный деньги, угрозы, иногда по своей инициативе, шантаж свидетелей. Адвокат — это очень грязная работа, на самом деле. По крайней мере, как веду дела я. Можно ничего этого не делать, но это тогда кружок по дебатам получается и половину клиентов ты вытащить из тюрьмы не сможешь. Только Вита де Антолио при моей защите не удалось спасти от смертельной казни и ещё одного, но тот сам был виноват, плюс дело в Китае происходило. А вообще я почти всегда всего в судах добивался.

Флеминг пустился в воспоминания.

— Маньяки, серийные убийцы, террористы, не важно какой был человек, как только я брался за дело, я должен был любой ценой добиться оправдательного приговора. И я добивался. Одного сексуального маньяка я три раза вытаскивал из зала суда. Как же дофига денег я тогда возил, помню, чуть не обосрался, когда меня копы остановили в один из таких заходов. Потом отец одной убитой девушки нашёл его и расправился, его поймали, а он меня нанял, прикинь? Говорит специально хотел, типа раз я такую мразь так легко из-за решётки вытаскивал, то и его легко смогу вытащить. Но тогда не совсем получилось. Много доказательств против было, маньяк знал, что его будут ловить и от всего избавился, его просто защитить было, а этот сильно наследил. Но в итоге отец сел по доведению до суицида, а не до убийства, в три раза срок ему скостил, никто не смог доказать, что в петлю жертва не сама залезла, а судья «мой» был и не сильно старался.

— Да, я знал, что ты не из моралистов.

Жуткие, конечно истории. Но было бы странно, если бы Реддл нашёл кого-нибудь со светлой биографией.