Глаза фейри зло блестели, выдавая безмерный гнев, а на скулах играли заметные желваки. Принцесса, даже несмотря на то, что почти физически ощущала презрение любовницы брата к себе, не могла не заметить, как изящно и эффектно она выглядела: черные волосы, украшенные темно-лиловыми миниатюрными цветами, тяжелыми волнами струились по прямой спине; яркое фиолетовое платье без рукавов, покрытое вышивкой золотой и черной нитями, открывающее вид на красивые плечи и длинную шею, шелком струилось по манящим и женственным изгибам, приковывающим к себе взгляд любого эльфийского юноши.
Нуала непроизвольно прикусила внутреннюю часть губы, подумав о том, что Селин была намного привлекательнее нее и куда опытнее во всех сферах любовной жизни, а потому просто не могла иметь никакой конкуренции. Это осознание подействовало на принцессу сильнее любой, даже самой отрезвляющей, пощечины, заставив ее сглотнуть подступивший к горлу ком обиды и разочарования.
Нуала не знала, не понимала, когда же закончиться ее самобичевание и истерзание собственного сердца, которое с каждым днем становилось все более и более чувствительным к новым неприятным открытиям.
Однако принцесса не смогла ответить на этот вопрос, так как раздался громкий и выразительный голос эльфа, возвестившего о прибытии принца Акэла. Услышав это, Нуала вмиг собралась с мыслями и надела на себя самую сдержанную и холодную маску, на которую только был способна чистая, честная и благородная фейри.
— Принц Акэл, сын эльфийского короля Хусто и почетный гость этого прекрасного праздника! — торжественно и выразительно проговорил эльф прежде, чем массивные двери открылись, под громкие звуки музыки впуская красивого и высокого наследника некогда сильного и мужественного правителя Хусто, который был облачен в темно-синий парадный сюртук с россыпью драгоценных камней, препоясанный черным широким поясом с ножнами.
Акэл имел темные добрые глаза и светлые волосы, которые, однако, были заплетены в плотную и густую косу. У него точно так же, как и у всех эльфов-воинов был церемониальный шрам, рассекающий лицо и служащий знаком того, что он — достойный и доблестный защитник.
Нуала отметила, что принц казался довольно красивым эльфийским мужчиной с орлиным носом и тонкими губами, растянутыми в красивой и приятной улыбке, совсем не похожей на хищный оскал ее брата. Даже движения Акэла слишком отличались от движений Нуады, демонстрируя сестре правителя огромную пропасть различий между двумя этими эльфами, каждый из которых являлся наследником гордого и благородного королевского рода.
— Приветствую всех жителей свободного волшебного мира, которые собрались в этот день здесь, чтобы вспомнить старые и давно позабытые традиции, — громко, с радостной и доброй улыбкой воскликнул вместо приветствия принц Акэл, обводя гостей взглядом своих темных глаз.
— Приветствую освободителя сказочных существ, — подойдя к трону Нуады проговорил эльф, смотря на своего давнего друга и не сдерживая довольной и радостной улыбки, — Приветствую прекрасную принцессу, сестру короля Нуады.
— Приветствую тебя, друг мой, — искренне улыбаясь, ответил Нуада, положив свою ладонь на плечо эльфа и ощутимо сжав его. Акэл повторил жест эльфийского короля, также сжав его плечо, приветствуя сильного и достойного воина.
— А это, как я вижу, прекрасная сестра освободителя наших собратьев, не так ли? — театрально разведя руки в стороны, проговорил Акэл, ближе подойдя к принцессе и нежно и аккуратно поцеловав ее руку, не сводя своих глаз, в которых игрались озорные огоньки.
Нуала радостно и смущенно улыбнулась, смотря на красивого и статного эльфа, который всем своим видом желал продемонстрировать восхищение фейри. Нуада же, увидев подобную картину, проглотил укол жгучей ревности, которая, словно черная и густая смола, захватила сердце эльфа в плен, обжигая его: короля коробило от осознания того, что кто-то смел так открыто заигрывать с Нуалой и прикасаться к ней.
— Вы уже знаете ответ, Милорд, — спокойно, с благородством королевы, ответила Нуала. — Я очень рада, что могу вновь видеть Вас в добром здравии. Надеюсь, Ваша дорога была легкой и приятной.
— В этом Вы можете не сомневаться, ибо теперь уже никто из смертных людей не препятствовал моему небольшому путешествию, — на этих словах Нуала едва заметно сглотнула, удерживая неприятный и ощутимый ком, что, словно острый камень, застрял в ее горле, мешая дышать. — Вы не представляете, как я рад, что после непродолжительной дороги я могу лицезреть столь прекрасное и обворожительное создание, как Вы — тихо проговорил Акэл, не желая, чтобы кто-то из гостей услышал. Нуала на его слова смущенно и беспомощно опустила взгляд, чувствуя, как все внутри нее противится подобным словам, считая их лишними и неправильными в данной ситуации.
Нуада, чей острый слух не позволил ему пропустить столь выразительные и пламенные речи гостя, несильно сжал ладони, пытаясь справиться с вновь нахлынувшим темным чувством, не имеющим под собой никакой почвы: ведь все, что Акэл говорил его сестре, было лишь формальным обменом любезностей, но никак не выражением заинтересованности и симпатии. Однако король постарался как можно быстрее прервать «очаровательную» беседу между Нуалой и эльфийским принцем.
— Прошу, дорогой друг, займи почетное место подле меня, — с особым уважением проговорил Нуада, указывая на трон, что стоял рядом с его. Принц Акэл, склонив голову в едва заметном поклоне, очаровательно улыбнулся, одарив Нуалу восхищенным и озорным взглядом темных добрых глаз.
Когда же Акэл занял свой трон, Нуада, встав со своего, обвел взглядом собравшихся, что стояли с заинтересованными и радостными лицами, ожидая дальнейших действий и слов своего правителя, который гордым и горящим взором скользил по каждому гостю, собираясь с мыслями: он был прекрасным и искусным воином, но не оратором.
— Сегодня, впервые за много сотен лет, мы собрались здесь, в этом дворце, чтобы отпраздновать столь важный и значимый праздник, — громко и с чувством начал свою тираду эльф, желая достучаться до сердца каждого из присутствующих. — Многие и многие годы наш народ обязан был стыдиться своей сущности, своего лика, которым так брезговали эти ничтожные и тщеславные людишки!
Нуала, слыша подобные речи брата, не могла не посмотреть с надеждой на гостей, попытаться найти в их взглядах несогласие и неприятие слов короля, однако их глаза были полны решимости и огня, которыми они заражались, смотря на своего правителя и освободителя.
Ни в одном лице она не могла прочесть сомнения или сожаления об убитых и раненых людях, беззащитных и слабых против сокрушительного и беспощадного удара Золотой Армии. Все присутствующие, как один, с согласием и уверенностью взирали на ее брата, желая всем своим видом, каждым взором, доказать, что они полностью поддерживают слова эльфийского короля. Это заставило Нуалу обреченно и печально опустить голову, потупив полный сожаления и боли взгляд.
— Человек забыл своих богов, забыл, что существует карма, которая подобна разящему мечу, что безжалостно и беспощадно наносит сокрушительный удар, разрезая даже самые прочные кости. И вот эта самая карма настигла лживых и недостойных людей, заставив их вспомнить, что всегда найдутся силы, превосходящие их собственные. Мы и есть эта сила, непобедимая и сметающая все на своем пути, словно ураган, смерч, цунами! Пусть же теперь человек сполна вкусит горечь и ничтожность положения, в котором совсем недавно пребывал каждый из здесь присутствующих, и возопит всем известным ему богам! — громко воскликнул Нуада, видя, как взгляды присутствующих наполнились огнем и верой, некоторые же из гостей в знак согласия подавали свои уверенные голоса. — И этот день пусть ознаменуется началом новой эры, эры, в которой мы обретем свободу и власть, а человеческий род, наконец, вспомнит, отчего раньше он так страшился темноты! — на этих словах раздались общие раскатистые аплодисменты, что, подобно волне, охватили всех гостей, на чьих лицах читалась искренняя вера в своего вождя и освободителя.
