— Да это не твоего ума дело! — батин голос потихоньку набирал децибелы. — Ты почему такие вопросы за моей спиной поднимаешь? Как я буду выглядеть, когда у меня спросят, а чего это мой сын ходит побираться к нормальным пацанам на пару с какой-то шаромыжницей?!

Почему-то после всех приключений с Настей гнев отца перестал пугать меня так сильно как раньше.

— А ты прикрой меня, как обычно: скажи, дети хотели просто поиграть. Забейте, пацаны, детдомовцы перетопчутся. Ждали пятьдесят лет — и ещё пятьдесят подождут. Какой-нибудь другой мэр им бюджет выделит…

Отец снова побагровел, с отливом в синеву, и, скривив лицо, замахнулся на меня рукой. Хорошо так замахнулся, амплитудно. Но в этом положении и замер. Потому ли, что единственная кровиночка и надежда на дружбу с генералом Савельевым, или потому, что я даже не дёрнулся. Наоборот, подставил лицо. Захотелось вдруг физической боли, чтобы унять душевную. Не любит она меня. Если б любила — не думала бы.

— Значит, так… — прохрипел отец, опустив руку. Не выпущенный наружу гнев клокотал в нём, мешал дышать. — Работы твои исправительные — прекратить. С сегодняшнего дня.

Протест вспыхнул у меня в груди, но тут же погас. Так будет лучше, ни к чему нам с Настей больше видеться. А детей, если захочется, могу навещать в первой половине дня, пока она у Вени.

— Невесту — на свидание пригласить, — продолжал батя. — В субботу. Своди её в ресторан, в кино, на танцы или куда там молодёжь сейчас ходит…

— Ладно.

Мне, собственно, всё равно. И Мотя даже не самая худшая компания. Жениться на ней я, конечно, по-прежнему не намерен (странно это, по-моему, — думать о женитбе на одной, когда любишь другую), но дружить можем, пока я универ не закончу.

— Что с учёбой у тебя? — как раз вспомнил отец.

— Я запустил процесс, добываю лекции, буду хвосты сдавать…

— Давай-давай, не задерживай. Чай, не поскупятся на трояки-то Мелехину…

А я хочу учить, и желательно хорошо, а лучше отлично. Но это моё дело.

— И на работу, — шлифанул батя свой супер-список.

— Куда?

— Известно куда, на помойку. Савельев же тебе сказал…

— На помойку не пойду, — буркнул я.

— А я сказал — пойдёшь!

— Лучше озеленителем!

— Чего?!

— Говорю, лучше ящики с рассадой таскать, чем это.

— Много ты понимаешь! Ну ладно, потом поговорим. Когда хвосты сдашь.

Настя

На следующий день Ярослав не явился на свои исправительные работы. Не пришёл и контролирующий его на входе чиновник. Это значит — всё? Он больше не придёт? Папа простил его и освободил от повинности?

Горло и грудь сдавило, словно на них лёг тяжелый камень. Ну вот всё и позади, несколько быстрее, чем я думала, но вполне ожидаемо. Я ведь знала, что однажды ему наскучит, и он просто выбросит меня из своей жизни… Признавать, что я выгнала его оттуда сама, было уж совсем невыносимо. Да и я ведь не выгоняла! Господи, он же сам прекрасно знает, как я к нему отношусь! Как мне были очевидны его намерения, так и ему — мои чувства. Шило в мешке не утаишь. Я просто хотела отдышаться и подумать хоть немного остывшей головой. Рядом с Ярославом она горит и ничего не соображает, хочется только поддаться на уговоры и отдать ему… всё… что он хочет. Я ещё никогда в жизни так сильно не влюблялась, и это пугало меня до дрожи.

Первый день я поминутно начинала плакать, хотя и сдерживала слёзы, а уже дома разревелась по всей форме. Девчонки, обнаружив меня с безобразно распухшим лицом, принялись сразу утешать, даже не особо расспрашивая. Точнее, вопросы-то они задавали, но вот ответов не требовали.

— Насть, он что, тебя бросил? Вот, гад! Все мужики одинаковые! А ты наплюй! Он тебе не нужен, ясно? Вот щас приведём тебя в порядок, накрасим и пойдём гулять! У нас и парни хорошие знакомые есть — пригласим их, сделаем селфи и выложим в соцсети! Пусть там локти кусает, видя, кого потерял! Ты же у нас красотка, Настён! Не куксись!

Я с улыбкой благодарила их и отказывалась от всех услуг. Если строго смотреть, то не он меня отшил, а я его. И с такой физиономией, а что важнее, опустошённой душой я точно не пойду никуда гулять и знакомиться с парнями. Сначала надо этого забыть.

Разумеется, я не стала звонить по номерам, которые получила в среду. Что я им скажу без поддержки Ярослава? Придётся обходиться своими силами и действительно просить помощи у блогеров и простых людей…

В пятницу меня очень поддержали дети: и Веня, и малыши в детдоме. Я чувствовала, что нужна им, с небывалым удовольствием участвовала во всех играх и практически не плакала. А вот в субботу меня опять прихватило. До обеда я была свободна: не люблю в это время ходить к детям — только мешаться под ногами у воспитателей. Домашние дела вроде стирки и уборки тоже не вдохновляли. Я вяло повытирала пыль на полке и даже задумалась, не поехать ли к маме. Так вдруг стало пусто, так бессмысленно всё… Посмотрев половину слезливой мелодрамы, я… сорвалась.

Настя: "Ты больше не придёшь в детдом?"

Он ответил очень быстро.

Ярослав: "Нет"

Настя: "Почему?"

Ярослав: "Батя отменил. Он был в бешенстве, когда узнал про нашу авантюру"

Настя: "Кошмар! Как обидно, что я тебя подставила и без всякого толка…"

Ярослав: "Почему без толка? Номера телефонов же я тебе добыл. Звони"

Настя: "Мне страшно… одной"

Он долго молчал, а потом от него пришел вызов. Сердце моё забилось бешено и гулко. Я прокашлялась и взяла трубку.

— Привет! — губы сами собой растянулись в улыбку.

— Насть… — усталый такой, грустный голос. — Ты подумала?

Сердце заколотилось ещё быстрее, хотя казалось — куда уж?!

— Да.

— И что ты надумала?

— Я совсем запуталась, Яр… Мне кажется, может быть, нам надо увидеться? Ну, поговорить лицом к лицу…

Он помолчал недолго, но эти секунды рвали мою душу на клочки.

— Ты сегодня не идёшь в детдом?

— Не пойду… если так нужно.

— Ладно, — выдохнул он. — Через два часа у входа в городской парк.

Я надела своё обычное платье и лишь слегка подкрасила глаза, волосы просто вымыла и распустила. От сушки феном они пушились неряшливой копной, но — плевать. Пусть любит меня настоящую или не любит совсем.

У входа в парк мне пришлось изрядно подождать, но Ярослав явился запыхавшийся и взволнованный.

— Прости, что опоздал! Я очень торопился, честное слово!

Я улыбнулась:

— Вижу! Ты прощён.

Он взял меня за руку и повёл в парк. И притормозил только возле колеса обозрения. Гигантская махина, медленно вращавшаяся с негромким, но заметным скрипом, выглядела пугающе. Ярослав сразу двинулся к будочке с надписью "Касса". Я слегка потянула руку:

— Яр, зачем это?

— Чтобы ты не сбежала посреди объяснения! — буркнул он.

— Ты меня пугаешь…

— Рядом со мной тебе нечего бояться!

Пришлось подчиниться. Не ругаться же до начала обсуждения…

Погрузившись в кабинку, я намертво вцепилась одной рукой в торчавший посередине железный круг, а другой — в руку молодого человека.

— Ты же говорила, не боишься высоты! — ухмыльнулся он.

— Угу. Если речь идёт о надёжной конструкции. А эта коряга мне доверия не внушает.

— Не бойся, — Ярослав накрыл теплой рукой мою скрюченную кисть, уцепившуюся за его предплечье. — Я спасу тебя от всего… Если ты позволишь.

Я посмотрела на него, закусила губу и… забыла об окружавшем нас мире. Остались только мы. Я и он. Два острова, неумело, но отчаянно пытающиеся стать одним. Сделать соединяющую насыпь или установить мостик.

Ярослав

Это была операция буря в пустыне! Честно говоря, я уже отчаялся дождаться от Насти зова, хотя всё это время ждал его. Тайно даже от самого себя. Ну что ей стоило написать, хотя бы когда я не пришёл в детдом? Совсем не интересно? Разве так бывает с друзьями, в которые она мне набивалась? И стала. Гораздо более близким другом, чем даже приятели со школы.