Тишина. Мрачная. Георг стоит, оперившись руками о стол и не смотрит на меня.

— Он меня оскорбил, — говорю я, — и откуда мне знать было кто он такой? Я не интересуюсь сплетнями, кто там чей родственник.

Снова тишина.

— Роб, выйди, — все-таки подает голос Георг и у меня замирает сердце. Мне становится так страшно, что будто усиливаются все рецепторы. Я четко слышу тиканье часов и гул проезжающих за окном машин.

— Георг, — тихо и боязливо говорю я и он поднимает взгляд.

— Я не злюсь на тебя, да ты повела себя очень глупо. Пока ты моя, запомни мой приказ — не надо бить самых влиятельных людей этого города. Это невежливо. Второй приказ — не надо бить Максимилиана, этот мальчик ходячий каприз. Я думаю о том, чем это нам грозит. В лучшем случае, его отец потребует тебя выменять на что угодно.

— В лучшем?!

— Я не сделаю этого. Я говорил тебе в первую нашу встречу, мне нужен тот, кто будет мне верен. И я прекрасно понимаю, что верность покупается только на верность. Я никогда не предам твоего доверия… Я сделаю все, чтобы не предать его, — произносит он после небольшой паузы. — Просто теперь нужно думать, что сделать так, чтобы они успокоились. Что отдать им. Но я решу это. Можешь не беспокоится.

— Спасибо, — я расплываюсь в невольной улыбке, будто камень упал с плеч.

— А ты будешь наказана, — говорит Георг, — иди за мной.

Теперь камень снова появился.

— Как наказана? Я… не хочу, — глупо говорю я, но Георг на выходе из кабинета открывает дверь и смотрит на меня так, что я не смею спорить.

«Точно влипла».

Непослушными ногами ступаю за ним. Георг заходит за угол лестницы, подходит к двери, которая мне всегда казалась какой-то кладовкой, открывает и рукой делает приглашающий жест.

За ней оказывается темное, большое помещение с зеркальными стенами, в середине которого вижу висящие с потолка розовые шелковые ленты. Почему-то напомнило балет.

— Стань здесь, — говорит Георг.

Я послушно становлюсь у лент.

— Я кажется, поняла и приняла свою вину, — начинаю бормотать я когда он берет ленты и отведя мою руку в сторону, начинает связывать запястье так, что оно отклонено вбок.

— Ты не поняла главного, — отвечает он и связывает так же вторую руку.

Я остаюсь беззащитной, как муха в паутине. Ленты не чувствуются болезненно, но одно лишь осознание что я сейчас, со мной можно делать что угодно меня будоражит. Но присутствие рядом Георга добавляет к этому страху другое пламя. Между ног уже ощущается приятное, теплое томление.

Георг осторожно проводит кончиками пальцами по моим рукам, от ладоней локтя. Касается моих губ и продолжает путь до груди Я понимаю, что безумно хочу, чтобы он её расстегнул, но он, как назло, отходит.

— Слушай, я… он коснулся меня, у меня было видение. Я думаю, это его мечты, они такие… пошлые. Меня это оскорбило, что он думает обо мне, — не знаю, как и выразить, — о сексе со мной, понимаешь? Представляет меня.

— Любой здоровый мужчина будет думать о этом, Кристина. Как только тебя увидит, — говорит Георг гладя меня по щеке и я закрываю глаза.

— Что ты хочешь мне доказать? — говорю я будто не своим голосом.

— Я даю тебе слишком много прав, даже называть меня на «ты». Сейчас ты будешь называть меня Хозяин, и «вы».

Он проводит руками по моим бедрам задирая тесную юбку.

— Говорил же, чулки лучше, — улыбается он и в следующую секунду рвет на мне колготки.

Я просто закрываю глаза, позволяя себе насытиться новыми чувствами. Смирившись с тем, что мною можно обладать, что я полностью принадлежу Георгу.

— На что ты оскорбилась, сегодня? В первую очередь, что тебе так не понравилось? Что он назвал тебя моей рабой?

Пальцами он раздвигает дырку колгот и находит мою промежность. Начинает медленно, но уверенно ласкать её через белье, отчего я выгибаюсь и теперь ленты позволяют мне не упасть, и не убежать от переполняющих все моё естество чувств.

— Да? Но ведь ты действительно рабыня. В лучших одеждах, самодовольная, гордая, сильная. Но ты моя, — шепчет он.

Пальцы двигаются сильнее и быстрее, я отчаянно расставляю ноги, пытаюсь буквально насадится на Георга, чтобы чувствовать его ближе. Чувствую, как он раздвигает мои складки и входит пальцем, снова двигаясь медленно и томительно.

Задыхаюсь от волн удовольствия, прошибающих все тело, и мечтаю, чтобы он вошел в меня уже членом, но он неожиданно высовывает пальцы и отходит. Я чувствую пустоту и недовольство.

— Эй?! — требовательно произношу я.

— Попроси, — говорит он.

— Я прошу.

— Прошу что?

— Сделай это, трахни меня.

— Кто?

— Хозяин, — шепчу я, — трахните меня, хозяин. Прошу.

Он довольно усмехается и резко прижимает моё лицо к своему, даря поцелуй. Я открываю рот и поддаюсь ему навстречу. Наши языки сплетаются в нежном танце, и я хочу его обнять, но не позволяют ленты на руках.

— Хорошая девочка, — шепчет он, отстранившись и снова погладив меня по щеке, — ты заслужила награду.

— Если это было наказание, то что тогда награда? — спрашиваю я.

Он проводит рукой по моей талии, задранной юбке и касается моих бедер. Легонько, почти невесомо целует мне губы и становится на колени.

У меня перехватывает дыхание от одной мысли.

Чувствую, как разорванные колготки обреченно сползают вниз, как его покалывает его щетина, касаясь нежной кожи внутренней стороны бедер. На ней же чувствую невесомое, легкое касание его губ.

Затем более требовательное касание языка и я начинаю мычать, прося его коснуться самой жаждущей сейчас части тела. Он тянет свой странный поцелуй по ноге все выше и выше.

Чувствую, как спускает трусики, а касание его губ к вульве вызывает будто разряд тока во всем теле. Его пальцы сминают попку, а язык проворной змеей пробирается между складок и нежно входит внутрь. Помучив меня недолго, он перебирается чуть выше к самой чувствительной точке на моем теле. Убирает руку с ягодицы и быстро входит в меня двумя пальцами, начиная резко ими двигать.

Все пространство вокруг меня, все звуки и запахи исчезли. Остались только мои полу-вздохи, полу-стоны и чавканье плоти. Я подняла затуманенный взгляд и осознала, что все это видно в зеркале напротив. Как я связанная принимаю ласки своего Хозяина, который стоит передо мной на коленях.

Этого вида и осознания мне хватает чтобы забиться в конвульсиях от подступающего оргазма. Георг начинает двигаться быстрее и мои чувства обостряются, кажется, что в мире больше не осталось больше ничего кроме сжатого комка удовольствия в моей промежности.

Взрыв! И этот комок растекся по всему телу заполняя его блаженной негой. Только ленты держащие мои руки не позволяют мне упасть, я кричу и будто бы отключаюсь от оргазма. Осознавать что-то я начинаю только когда Георг снова гладит мою щеку.

— Хочешь попробовать себя на вкус? — говорит он и медленно целует меня. Я поддаюсь навстречу, ощущая, как он освобождает мои руки, и я бессильно висну на его плечах.

Заглядываю в его глаза и вижу то, что сложно выразить. Странный блеск, которого я раньше не видела в глазах ни одного мужчины. Он любит меня. Я понимаю это также четко, как и что солнце встает на Востоке.

Я не прошу признаний, или пафосных фраз. Просто еще раз прижимаюсь к нему и чувствую, как его руки гладят мою спину.

— Я видела это во сне, — произношу я, — обрывками. То платье, то эта фраза, то еще что-то. Будто все наши разы соединили в один.

— Ты еще путаешься в том, что видишь, что будущее, что прошлое, что фантазии или страхи, — шепчет он в ответ, — ты сможешь потом их отличать. Твои видения будут четкими. Я помогу в этом.

— Угу, — я лишь держу голову на его груди. Все равно. У меня нет никаких проблем, никаких волнений когда он рядом. Есть только он и это самое важное, самое ценное. Точнее — единственное что важно, и единственное что ценно.