— Нравится что видишь? — спрашивает Тэхён.

Юнги замыкает язык за зубами, умолчать правду, но слова рвутся изнутри.

— Да. Ты красивый парень, — с вызовом отвечает он и ловит сердцем улыбку. Она порхает под ребрами, выстукивая SOS. Когда гопник улыбается, без гнусных ухмылок, а мягко, широко — звезды летят навстречу. Словно Юнги словил приход от наркоты.

— Всегда знал, что ты течёшь от меня… — Тэхён тем временем, стягивает с себя джинсы, и Юнги хапнув ртом воздуха, засматривается на боксеры, где тканью обтянут здоровый такой болт. Он, конечно, догадывался, глядя на руки, на ступни, на общую конституцию тела мальца, что оснащение там на зависть, помнит ощущение жёсткого бугра, когда его «катали» на коленях. Но увиденное почти воочию заставляет внутренности сжаться от страха. Такой член точно свяжет в узел его кишки, — обмирает про себя Юнги и приподнимается. Карусель мыслей гонит по кругу одно и то же — «я же не гей» и «я не готов» сменяются на «я знал на что шёл» и «тупо сейчас сбегать», но в этот момент Тэхён опускается перед ним на колени.

— А ты покажешь мне?

— Что?

— Себя. Я хочу посмотреть, какой ты без одежды, хоть и — клянусь! — кончу в тот же момент, когда ты снимешь футболку. Но у нас ведь вся ночь впереди? — Тэхён пытливо вглядывается, ожидая кивка и когда дожидается, продолжает: — Отвечаю, я бы накинулся на тебя, как пещерный человек, и всё бы закончилось за пару минут. Но я хочу, чтобы нормально. Понимаешь? Чтобы у нас всё было нормально.

Его слова заставляют сердце биться с новой силой. Что значит «нормально»? Юнги не понимает, но снова кивает.

В этот момент Тэхён кладёт руки на колени и раздвигает ноги в стороны. Одним неуловимым гибким движением просачивается в пространство между. Длинные пальцы оглаживают края шорт.

— Господин директор даст себя раздеть?

— Я и сам могу. И хватит так меня называть, — прокашлявшись, говорит Юнги и тянется к вороту футболки, но его руки перехватывают.

— Дай это сделать мне.

Футболка откладывается в сторону, и Тэхён втягивает воздух сквозь зубы. Кладёт ладонь на шею и привлекает Юнги к себе.

— Ты такой беленький по сравнению со мной, — шепчет он в губы. — Точно щас кончу. Второй раз это будет эпик фэйл, — со смешком жалуется и коротко целует.

А потом обхватывает за рёбра. Прослеживает губами ключицы, то горячо дыша, то обдувая их прохладой. Юнги, поглощённый эмоциями, очухивается, только когда ширинка его шорт едет вниз, задевая бугор члена. Он приподнимает бёдра, помогая их снять, и скоро остаётся без них и без боксёров. Его опрокидывают на спину и тут же прижимают к постели тяжёлым телом. Жарко. Юнги плавится от раскалённого воздуха, от раскаленной страсти между ними, извивается, чтобы получить больше. Они вливаются друг в друга, продолжаются один в другом. Тэхён снова везде, крутит Юнги, раскладывает по постели, и там, где проходятся его губы и руки — грудь, живот, ягодицы, спина и бедра — наливается пьянящим жаром.

— Я тебя сейчас трахну, — рычит тот, упираясь твёрдым членом ему в пах. — Выебу за все годы мучений.

Юнги мычит, соглашаясь.

— Сделаю из тебя фарш, заверну в тесто и отжарю.

— Сделай это, — шипит Юнги, обстреливая короткими поцелуями всё, что попадается под губы. Опять не спорит, а как иначе, если собственный член накрывают жёсткие пальцы, сжимают, вгоняют в кулак так правильно, что хочется выть.

— Нет, не трогай! Иначе я сейчас… Просто трахни! — он готов умолять, чтобы всё не закончилось сейчас, чтобы растянуть происходящее подольше.

— Хочешь кончить на мне? Как скажешь, — Тэхён целует под грудью и убирает пальцы.

Они сталкиваются открытыми ртами, тянут друг друга на себя, перекатываясь, и Юнги давно дал волю рукам — запускает их в волосы, протягивает кудри между пальцев. Гопник отвечает хриплым вздохом и накрывает чувствительный сосок губами. Язык гладит вершину, как конфетку, ласкает, посасывая. Юнги выкручивает от удовольствия. Он и не знал, что ласки здесь его так прихлопнут. Он вообще, оказывается, ничего не знал. Словно его тело ждало только одного человека.

Юнги опускает руки ниже — гладит шею, царапает широкую гладкую спину, ныряет за резинку белья. Задница у Тэхёна отменная, гладкая и упругая, ложится в ладонь как надо. Он молча толкает её на себя, облекая желание в действие.

— Не сдерживайся, если не можешь. Мы же никуда не спешим. Кончишь много раз. Я всю ночь буду драть тебя, в твою маленькую тугую задницу. В твою сочную спелую киску, — слышит Юнги жаркое и кажется, готов улететь. — Хочу попробовать тебя без презика. Налью тебе внутрь… Я чистый, клянусь. Хочу увидеть, как вытекает из тебя сперма… — Тэхёна продолжает лихорадить, он шепчет пошлятину, не отвлекаясь на дыхание. Хватает Юнги за запястья. Закидывает руки к изголовью и голодно смотрит. — Разрешишь?

Его взгляд рисует на теле огненные узоры. Ноги Юнги сами собой раздвигаются

— Это ведь «да»?.. — читает ответ Тэхён, сдавленно охая. Проводит по бедру, с силой его сжимая.

— Снимай трусы. — Юнги судорожно трётся низом живота — все мысли давно посланы на хер без обратного билета. Желание впустить в себя раскаленный упругий ствол, кончить нанизанным на него, толкает его действовать, просить почти в открытую, да даже умолять. Это не из области плотского, проблема в голове — отдаться, поставить точку в бардаке, который создал он сам.

— Желание начальника… для меня закон. Любишь командовать в постели? — Тэхён стягивает с себя бельё и нависает над ним. Юнги фыркает и раздвигает ноги ещё шире. Ниже не смотрит, чтобы не передумать. Зато слышит звук плевка, в тихой комнате он звучит громко и откровенно пошло. Юнги передёргивается, но молчит. Мокрые пальцы ныряют под яйца и нащупывают вход в тело. Первый скользит легко. Тэхён обмирает.

— Ты! Ты почему такой?.. Скользкий и растянутый… — стонет он гортанно. — Я точно с тобой свихнусь. Чёртов аджосси. Знаешь, что сводишь меня с ума…

Юнги ржёт и захлебывается смехом, прогибается в талии, когда к первому пальцу добавляется второй.

— Я… готовился, давай… — облизывает он губы кончиком языка. Гонит воспоминания, что он делал в ванной с собственным телом. Сейчас его мысли занимает другое — ощущение, что его заполнили полностью, растянули, а это всего лишь, пальцы, длинные, сильные, жёсткие пальцы.

Юнги поддёргивают повыше.

— Господин начальник напросился. Кончу в тебя. Накачаю полностью, — Тэхён скалится как хищник. Сплевывает ещё и растирает слюну в расщелине. Давит большими пальцами, раскрывая. Влажная, упругая головка продавливается внутрь.

Болезненная волна поднимается вверх и душным облаком ложится на тело. Ладони, вцепившиеся в изголовье кровати, взмокают. Больно! Как же блядь, больно! Юнги сжимается на члене. Тэхён тоже замирает, дрожа и матерясь сквозь зубы.

— Детка… Внутри тебя так туго и горячо. Я так и знал… Аджосси… колючий снаружи и нежный внутри. Расслабься, дай мне сделать тебе хорошо. Потерпи… Я долго не выдержу. — Чёрные кудри прилипают к шее, сосульками размётаны по мокрому лбу, лицо Тэхёна перекошено от попыток сдержаться. Он с трудом глотает воздух, не в силах произнести целиком предложение: — Знаю, что… больно. Такой узкий… Чёрт.

Он перехватывает руки Юнги и прикладывает к своей груди. Там часто бухает сердце.

— Скажи, чтобы я продолжал… Скажи, что хочешь меня… Давай же, Юнги. Скомандуй, чтобы я тебя трахнул. В тебе так уютно, так сладко. Как надо. Мне надо оказаться в тебе до конца. Скажи, чтобы я сделал это. Скажи, ну же… Я сделаю всё, как ты хочешь. Только не молчи.

Жадные, требовательные нотки в его голосе, короткие, едва чувствующиеся толчки, прижигающие болью вход в тело, рождают вспышки в голове. Юнги старается расслабиться, распускает мышцы, делает их киселём.

— Действуй, варвар, — кряхтит он и тут же ловит бёдрами удар, невыносимо глубокий, резкий и ослепительно жгучий. А потом ещё и ещё, всё глубже и глубже, пока его не насаживают целиком.