Его окрик не особенно испугал Матильду, но она все же села. Даниель какое-то время молчал. Может, просто подыскивал нужные слова. Когда он заговорил, все во мне замерло и напряглось. Еще бы! Ведь то же самое, весьма вероятно, он станет излагать и перед судом присяжных, а потому главное— сосредоточиться и постараться отделить правду от риторики.

— В ту субботу я был в офисе. После полудня, еще до пяти, мне позвонил Жюль. Результаты анализа только что пришли, и доктор объяснил ему все, что касалось ребенка. Жюль, естественно, был расстроен, более того, рассержен. Но не столько ее проступком, сколько тем, что она не хотела обсудить этого с ним. Тут-то он, видно, осознал, что она просто боится его, и потому попросил меня присутствовать при их встрече. Я поехал туда сразу же, как только освободился, но прибыл уже затемно. Меня встретила заплаканная Агнес. Она провела меня в сад, к озеру. Они все были там — Жюль, Морис и мертвая Кэролайн. Ее нашел Морис. Когда наступили сумерки, он выпустил собак погулять и услышал, что они как-то странно брешут у озера. Думал, они опять увязались за кроликом или какой-нибудь зазевавшейся землеройкой. Но псы не унимались.Морис пробовал отозвать их, но они не шли. Тогда он сам пошел к озеру, посмотреть, что такое… Тело застряло в водорослях ярдах в двадцати от берега. Те же собаки, к примеру, могли напугать ее, приняв за грабителя, она от них шарахнулась и потеряла равновесие. А по ночам еще заморозки, температура ниже нуля. Ну, сразу спазмы, судороги.,. Словом, все кончилось быстро. Я даже думаю, что ее одолел скорее холод, нежели сама вода.

Он замолчал, будто предоставлял нам возможность как можно ярче вообразить себе эту трагическую картину. К чести его сказать, он мог бы расписать все это гораздо красочнее. Некоторые детали наверняка способны были усилить эффект. Ну, например, тонкие щиколотки, и без того не очень здоровые, пережившие несколько операций, а тут еще эклампсия и тяжесть бремени, которое она носила. Долго ли тут потерять равновесие, упасть в темную воду и запутаться в прибрежных водорослях? Из нас троих, присутствовавших здесь, я одна пережила этот ужас. Ведь я своими ушами слышала топот и лай приближающейся своры собак, и до сих пор помню страх, охвативший меня и способный ввергнуть в безумие любого. Но я могла представить себе и совсем иной вариант развития событий. Например, беременная женщина, ослабленная недомоганиями и объятая страхом преследования, и бегущий за ней старик, более сильный, чем можно было судить по внешности, обуянный жаждой отцовства и взбешенный тем, что его лишили последней надежды на это. И вот он, как какой-нибудь обезумевший Отелло, малость попридержал бедняжку под водой, вцепившись в ее прекрасные золотистые волосы. Но главное, что наверняка-то теперь ничего не узнаешь. Подлинная история навеки погребена в мавзолее Бельмонов. Старый герой войны выиграл свое последнее сражение, но земного бессмертия, увы, так и не получил. А ведь подумать только, как дорого он заплатил за молчание! Может быть, природа таким образом выравнивает счет. Когда в Англии семнадцатого века была реставрирована монархия, всех врагов короля повыкапывали из могил, а потом их трупы вешали, выпотрашивали и четвертовали.

Таков был английский закон, и такова была уверенность в своей правоте. А вот я, сколько ни билась, так и не пришла к какому-то определенному выводу. Есть ли у меня доказательства? Столько сил и времени ухлопано, а в руках одни только теории.

Даниель настороженно поглядывал на меня, потом заговорил:

— Я знаю, Ханна, о чем вы думаете. И вы правы. Истины до конца мы никогда не узнаем. Но не позволяйте этой неопределенности сбить вас с толку и лишить способности к трезвому суждению. Ни Жюлю, ни кому бы то ни было другому не было никакого смысла причинять ей вред. Ведь она хотела просто уйти. Не угрожала шантажом— даже обещала, что никому ничего не скажет, — ни о чем не просила, хотела только одного: чтобы ей позволили уехать. А если бы она честно сказала, чем вызвано это решение, ей бы просто заплатили и поместили в больницу еще до того, как будет слишком поздно. Но молодая беременная женщина, растерянная и напуганная, допустила роковую ошибку. И все же, как бы там ни было, она не заслужила такой смерти. Ведь если Жюль, узнав правду, и рассердился бы, то убивать ее за это он, конечно же, не стал бы. Я уже говорил вам как-то, Ханна, что он замечательный человек. Вы не поверили мне. Подозреваю, что он слишком богат и влиятелен для того, чтобы вы его полюбили. Но все это, согласитесь, еще не делает из него убийцу.

Наступила пауза, но видя, что я молчу, он продолжил:

— Я, конечно, не могу доказать, что Жюль не убивал ее, но и вы, Ханна, ничем не докажете, что ее убил он. Единственное, что я могу, это рассказать, как все происходило. Когда я, после звонка Жюля, сюда примчался, было ясно, что со всем этим что-то надо решать. Вызвать полицию? Но даже ради такого человека, как Жюль, полиция не станет держать эту трагедию в тайне. Скандал подкосил бы его. И не только его, но и всю компанию. Он просил у меня совета, и я дал ему этот совет. И если вы прибыли сюда в поисках злодея, то вы его нашли в моем лице. Это я злодей, ибо посоветовал Жюлю не обращаться ни в полицию, ни к адвокатам, а полностью положиться на меня, ибо я устрою все наилучшим образом, раз уж девушку все равно не воскресить из мертвых. Она мертва. И для всех она останется талантливой балериной, совершившей ошибку и не сумевшей справиться с обстоятельствами. И всем будет ее страшно жалко. Но выплыви наружу правда, и ее забросают камнями.

Он замолчал и потер виски, будто забыл, о чем еще хотел сказать.

— Только Жюль не мог успокоиться, — наконец заговорил он. — Матильда, если пожелает, может подтвердить это. Я думаю, он ждал, что все выплывет наружу. Или кто-то выведет его на чистую воду. — Тут Даниель взглянул на Матильду. — Во всяком случае, он сделал то, что было в его силах. Не думаю, что Жюль в своем возрасте и со своим жизненным опытом наивно верил, что деньгами можно откупиться от всего. Но ее имя хотя бы не будет забыто. Вы, Ханна, кажется, в некотором недоумении? Молчите, я сам попробую угадать. Матильда, как видно, ничего не сказала вам о некоторых подробностях последней воли покойного. Итак, узнайте, что его завещание включает в себя такой пункт, как анонимное выделение средств на создание и содержание пансиона и школы для юных танцоров и танцовщиц. Фонд будет носить имя Кэролайн Гамильтон. И фонд этот будет отнюдь не бедным. В завещании также содержится обращение Жюля к мисс Патрик, в котором он просит ее взять на себя вопросы администрирования. Не знаю, правда, примет ли она это предложение. Но, как я уже говорил, что бы он ни сделал в память девушки, ее этим все равно не вернуть. Впрочем, все это было потом, завещание и прочее. А тогда мы стояли над ее мертвым телом, нужно было что-то предпринимать. То, что предложил я, было, как мне кажется, лучше любого другого варианта.

Даниель умолк. Я чувствовала себя римским императором, который должен решить, какого христианина скормить сегодня львам. Палец мой уже готов был указать на жертву, но что-то останавливало меня. Честно говоря, мне надоело уже отшелушивать истинное от лживого и решать, настоящие ли слезы льются из глаз подозреваемого, или это просто реакция на аэрозоль. А если моя клиентка знает ответ лучше меня? В конце концов ведь это она — одна из всех — пожелала оплатить поиски истины. Но, вопреки расхожему мнению, поиски истины не всегда вызваны желанием восстановить справедливость. Именно в этот момент я и взглянула на нее, и она мне не понравилась. В ней вновь вскипала ярость, но в глазах при этом мерцало и какое-то мрачное предчувствие. Или мне показалось? Появление Даниеля явно никак не входило в ее планы. Она беспокоилась о своих интересах, а он возьми да и объявись, поломав ее игру.

В этот момент Даниель заговорил опять, с неожиданной язвительностью.

— Нет, постойте, я хотел бы пояснить и дополнить свою последнюю фразу. Возможно, мое решение и было лучшим из возможных вариантов, но оно явно не было лучшим для всех. Здесь существовала одна особа, которая не получала никакой выгоды от сохранения семейной тайны. Боюсь, что Матильда не поведала вам всего, что связано с ней и Жюлем. А жаль, ибо это весьма романтическая сказочка. До того как им познакомиться, Матильда имела тесные отношения с неким мужчиной, и это был весьма бурный роман. Она тогда работала в одном из филиалов фирмы. Но ей повезло — возможно, благодаря особым ее стараниям: ее перевели из филиала в офис босса на должность переводчицы с английского. И в один прекрасный день, — а рано или поздно это все равно случилось бы, — она попалась ему на глаза и тотчас была замечена. Весьма пожилой человек и юная красавица. Старо как мир. Он понимал, конечно, что о пылкой любви с первого взгляда тут мечтать нечего. Понимал также, что его финансовое положение сыграло в этой истории далеко не последнюю роль, притом что жить ему оставалось не так уж много. Но он привязался к молодой жене. К тому же его не оставляла мысль обзавестись кровным наследником, и это, конечно, было важнее всякой пылкой любви. Но тут-то избранница и подвела его, так и не сумев забеременеть. А надо вам знать, что еще до заключения брака он просил ее подписать некое соглашение. Она не говорила об этом? Должно быть, просто забыла. Там оговаривалось, что если у них будет ребенок, она получает треть состояния. Другие две трети распределяются между мною и этим ребенком, причем мы с Матильдой являлись бы равноправными попечителями этого мальчика (или девочки), пока этот мальчик (или девочка) не достигнет совершеннолетия. Однако если ребенка у них не будет, основная часть состояния переходит ко мне. Она в этом случае получает не так уж много, хотя, по меркам человека среднего достатка, все же немало. Поначалу условия соглашения, как видно, не пугали ее, поскольку у нее были свои планы. Но потом стало ясно, что тело, возможно впервые в ее жизни, подвело ее. Однако Жюль был все так же без ума от нее, потому нашел альтернативу. Так на сцене появляется Кэролайн. Она сдала свое тело в аренду, дабы произвести для этой супружеской пары младенца, а затем исчезнуть. В обществе думали бы, что дитя принадлежит Матильде и Жю-лю, да и юридически материнские права Матильды были бы подтверждены, а после смерти мужа треть состояния перешла бы ей. Но поскольку и в этом случае никакого младенца, увы, не получилось, в силу вступали иные условия завещания — вариант номер два. Матильде стало ясно, что придется умерить свои аппетиты, оставшись всего лишь неплохо обеспеченной переводчицей с английского. И не случайно, что после несчастья с Кэролайн она сумела заполучить нечто для себя ценное. Я имею в виду информацию: такого рода сведения, от покупки которых не откажется ни одна газета. Но она понимала, что во всей этой истории и сама она отнюдь не невинная овечка. К тому же, даже ей не хватило наглости шантажировать мужа. Однако после его смерти она смекнула, что если этой истории придать определенное направление, то можно оттяпать кое-что у главного наследника.