Он был связан с Историей настолько, насколько тело связано с конечностями, насколько тело нуждается в воздухе. Обычный человек, в общем, никогда не знает где, что и когда произойдёт. Как правило, он не может предвидеть каузальность³ своих даже элементарных действий. Собственно, он никогда не задумывается о следствиях своих действий и уж тем более не сможет предугадать следствия своих простейших актов. Но, в наибольшей степени, люди сами творят свою и отчасти чужую судьбу-историю, и Историю Вселенной. И капля за каплей человеческих слов, действий и актов нередко порождают колоссальные события локального или глобального характеров. Но в этом отношении их будуще-историческое время выступает как плацдарм вероятностных событий будуще-настоящего и в своей подлинной сущности оно бессодержательно, чисто и, так или иначе, податливо, если не считать, но даже и с учётом, общемировой тенденцией будущего. Будуще-историческое время податливо от того момента, которое полагается, как настоящее, которое в узком (локальном) смысле есть – здесь, а в широком (глобальном) смысле это – сейчас, относительно данного субъекта. Это будуще-настоящее время содержит лишь неопределённую сумму потенциальных событий в форме самого человека, который тем или иным своим поступком опредмечивает будуще-историческое время. И как бы субъект небыл ограничен в своих личных представлениях, в возможностях к действиям, в уме и рассудке, но то его время настоящего, а будуще-настоящее определяется его выбором во времени здесь-и-сейчас. И во всех этих свершениях, действиях не суть важны причины, обуславливающие события, поскольку сам факт в самом выборе. А будет ли от этого выбора следствие или же оно уйдёт всуе – неважно. Важно то, что этим поступком-выбором историческое время, то есть будуще-историческое время, получает содержание.
Сам же Тагес, в отличие от прочих, уже с самого начала своего бытия был связан с содержательным историческим временем, изначально существуя в прошлом до своего рождения и в будущем после своей смерти, как в единственный миг здесь-сейчас, иначе – теперь. И если простой смертный мог что-то сделать, а что-то не сделать по своему выбору, то Тагес не мог выбирать и просто был обязан это что-то сделать, ибо уже сделал, и должен был это делать до тошноты и безумия постоянно. В противном случае сердце Истории остановится, и пульс Времени для него иссякнет с заведомо нехорошими последствиями.
Всё ж таки Айнес небыл абсолютно лишён выбора. Хотя он и воплощал собой Вселенскую Историю, но привязан был лишь только к определённым событиям, к локусам этой Истории. Между же этими локусами был волен поступать сообразно своей натуре, хотя и не всегда без вреда историческим звеньям-локусам, в чём и где, естественно, был предельно осторожен. Но бывал он там, как правило, для отдыха от вечно постоянной монотонности своего бытия, чтобы, если уж на то пошло, буквально побеситься, словно ребёнок. Или же поразвлечься над полуневинными жертвами, воплощая собой Закон Подлости. Впрочем, его способность перемещаться во времени по сюжетам истории иногда омрачала "каникулы". Но в этом он "обременял" себя избранием каких-либо общественных явлений, помогая или же мешая каким-либо простым и не совсем людям, возрождая какие бы там ни было социальные движения, или же стремясь их остановить, и так далее, тому подобное. Главное, чтобы эти действия в суммарном числе не влияли на Историю и не выходили за его моральные рамки и принципы.
Но всё изменилось. Словно поставили "заглушку" его сознанию образовав тем самым глухое эхо о минувшем бытие и слабый отклик об отрадном счастье. Был неопровержимо известный миг жизни, всё в ней было определено. Но ныне его расколол миг леденящей тревоги. И жуть, облачённая теневой плотью, стояла перед его мысленным взором в туманной дымке, источая из себя хладно-мстительную ненависть. Никогда по-настоящему Тагес не знал о том, что значит иметь бессодержательное будущее, ибо оно всегда было живым мигом с его бытием теперь-здесь, вечным настоящим. И в этом многотысячном, но бесконечном миге Вселенской Истории был как рыба в океане. Всё было относительно легко, никаких проблем великих. Но вот, жизнь расколота, подобно промёрзшему пледу, на биллионы частей. Лишь одна часть была целой, говорившей и напоминавшей о былом более, нежели о прошлом. Мириады же других бытийных осколков смешались, перемешались с атмосферно-пространственным инеем иных бытийных структур, зловеще утверждая прошлое и шепча о неопределённом будущем – былом. И Тагес был вынужден познать страх и ужас, который лишь смертные могут испытывать перед лицом чего-то неизвестного, но всё же заведомо опасного: «О Тиха⁴!? А ведь как всё было ясно и просто! – кто, где, когда и что делает, сделает и сделал. Ныне же ничего не ясно и непонятно, кроме былого. Всё перемешалось с чужеродным, излишне лишним… и теперь надо всё это как-то разобрать, отсеять, просеять завал Истории, Будущего и склеить разрозненное должное…».
Айнес Тагес поднялся с кресла с первым лучом солнца. Он давно согрелся, фобию глубоко упаковал в рациональных недрах своей сущности, но жуть, эта ядовитая тревога неясности, оказалась сильнее. Посмотрев на часы, Хранитель посетовал на себя за действительно потерянное время, о чём тут же забыл. Пересекая гостиную, тёплый халат сменился на спортивный костюм, а опусташённый стакан вновь оказался полным. Отпив немного содержимого, сделал мысленную отметку, что этим утром пробежки не будет и даже прогулки. Облокотился на парапет.
Да, он Страж и Хранитель Вселенской Истории, пусть и тысячной части от её абсолюта. Он следит за локусами, за тем, что должно произойти, что уже произошло и как именно оно происходит в человеческом бытии. И это для того, чтобы события-локусы происходили в нужное время и правильно. И если для чего-либо необходима опечатка на информационном носителе, то должен об этом позаботиться и тщательно весь процесс проконтролировать, ибо он Хранитель и Направляющий. Он властитель над Историей и Судьбами народов, хотя и не без ограничений. Он рассеян в нескольких сотнях тысяч планет, включая многочисленные их спутники и искусственного происхождения в частности, в каждый момент времени равного пятидесяти годам на протяжении в полторы тысячи стандартных лет. И то это лишь в сжатом, так сказать, узком его состоянии. Иначе говоря, в состоянии покоя, в периоды относительной расслабленности и отдохновения. Но как бы он не был рассеян во времени и пространстве, сколько бы не было его дублей-эйдолонов⁵, всё ж таки не на каждой планете, не в каждой Солнечной Системе он мог перемещаться по истории, всецело или не совсем её контролировать, прослеживая каждую или не каждую причинно-следственную связь. Впрочем, вполне мог косвенно или касательным образом влиять на такие миры, их события, но лишь в сфере своей функции относительно локусов Истории.
В таких ограниченных мирах Тагес или его эйдолон существовали самым обычным образом, как всякий обычный смертный. В самой Солнечной Системе, на её планетах, спутниках или станциях ни эйдолон, ни его Архей⁶, то есть Хранитель Истории, не могли перемещаться во времени, по историческому времени. Для этого необходимо было уйти в межзвёздное пространство, после чего, переместившись вперёд или назад, вернуться. Вместе с тем, если на прочих мирах среднего размера он, Тагес-Архей, мог поместить до пяти миллионов своих эйдолонов, то в ограниченных мирах их количество не превышало и тысячи. При этом сам эйдолон не мог эманировать из себя ни одного собрата-дубля, а Архей мог воплотить всего пятьсот. Остальным приходилось добираться самостоятельно. Что касается информационной стороны, то пребывание в ограниченном мире Архея и эйдолонов лишает всякой связи с остальными единицами. Для восстановления и передачи информации необходимо было покинуть Систему или же иметь в межзвёздном пространстве агента, который и будет осуществлять связь между всеми элементами. В самом же таком ограниченном мире связь между пребывающими в нём эйдолонами осуществляется напрямую, хотя и несколько "приглушённо", то есть телепатически и эмпатически.
