‒ Поверь, за это время он уже дойдет до Никосии. Ладно, потом покажешь, какие цвета купила, ‒ Бела махнула подруге рукой на прощание.

‒ Ну, давай! ‒ грустно протянула та. ‒ Все равно я успею вас догнать: с Огоньком вы до дома не дойдете с огоньком.

Огонек и вправду не хотел возвращаться домой. Сбегал он редко. Все-таки крепкие двери стайки3 и железная калитка со двора барану не поддавались. Выбраться на волю он мог только в том случае, если ему удавалось проникнуть в большой фруктовый сад. Оттуда, выбив одну из досок забора, баран выскакивал на улицу. Разве преодолев такую полосу препятствий, кто-нибудь захочет возвращаться обратно и начинать все сначала?

Умом Бела понимала тонкую душевную организацию своего барана, особенно его тоску по воле-волюшке, но не могла же она оставить его на улице! Как-никак это ее домашняя скотина! На то он и баран, что не понимает человеческой доброты, заключающейся в том, чтобы держать его взаперти в темной стайке, где за стенкой кудахчут курицы и иногда орет петух ‒ шумные неинтересные соседи.

‒ Да твоему житью-бытью многие позавидовали бы, ‒ возмущалась и кряхтела Бела, толкая барана сзади, но он никак не хотел двигаться с места. ‒ Ну и осел ты! Вот маме расскажу… Хотя нет. Влетит мне.

Ветер дул Беле в лицо. Он как будто встал на сторону барана. Но девочка не сдавалась. Надо быстрее эту «собаку сутулую» вернуть домой. Вдруг мама уже вернулась с работы? А доски в заборе нет, барана нет, дочери нет.

Бела толкала, увещевала, тянула, снова увещевала, зло глядела на Огонька, снова толкала, ругалась, ненавидела, обещала при первой же возможности свалить в город, жить в хрущевке и без баранов, снова толкала, снова умоляла, снова тянула, плевалась и на животное, и на окружающий мир, и на жизнь, и снова толкала, и снова тянула.

Через сто лет они доковыляли до ее Горчичной улицы. Семь домов. Нужно было пройти мимо семи домов. После седьмого дома ‒ ее. Восьмой родной дом. Восемь. Кто придумал такую цифру? Можно ж было досчитать, например, до шести и остановиться. Зачем дальше-то? И не нужно было бы сейчас мучиться с этими семью домами. Шесть и все. Шестой был бы ее дом.

‒ По-моему, чем дольше я нахожусь рядом с этим бараном, тем больше тупею! ‒ вдруг подумала Бела, когда остановилась уже в который раз, чтоб перевести дыхание.

Рубежи нужно брать один за другим. Медленно, не торопясь и не нервничая. Один дом, второй, третий, четвертый. Четвертый! Еще остались пятый, шестой и седьмой! Всего лишь-то! Бела – молодец! Хоп, и за три часа прошла с Огоньком аж четыре дома!

‒ Я тебя съем, ‒ пригрозила она, задыхаясь.

Зря она это сказала, потому что баран остановился и как будто врос в землю перед воротами шестого дома. Может, он понял, какая участь его ждет, и решил всю свою оставшуюся жизнь провести именно на этом клочке земли? И снова Бела толкала, дула ему в уши, грозилась, умоляла, тянула, обзывала, снова толкала. Но если до этого баран хотя бы по миллиметру двигался в сторону их родного дома без одной доски в заборе фруктового сада, то теперь – ни в какую! Пять минут прошли, десять, двадцать.

‒ Да я тут с тобой состарюсь и умру! ‒ в сердцах воскликнула девочка и чуть не заплакала.

‒ Кхм, ‒ кто-то рядом кашлянул.

Бела аж подпрыгнула от неожиданности. Баран?! Он теперь еще и кашляет?! А может, и заговорит?!

‒ Кхм! – грознее кашлянули, но не перед Белой, а где-то позади.

Девочка резко обернулась. Может, это Надюша над ней смеется? Но это была не Надюша.

Какой-то мальчик пристально смотрел на Белу. Вид у него был очень надменный, и руки держал он в карманах. Незнакомый мальчик. Бела знает всех мальчишек в их селе. Что же это за тип?

‒ Ты кто? ‒ конечно же, спросила Бела.

‒ Убери барана. Я не могу войти в дом.

Мальчик отчеканил каждое свое слово. Бела вспыхнула: как он смеет так высокомерно на нее смотреть?

‒ А он не убирается! ‒ зло парировала она. ‒ Придется тебе лезть через забор.

Бела скрестила руки: больше и не подумает толкать Огонька. Мальчик усмехнулся, подошел к девочке, рукой подвинул ее в сторону и коленкой толкнул барана в зад. Огонек как будто только этого и ждал: сорвался с места и радостным блеянием помчался, подпрыгивая, в сторону восьмого родного дома. Бела еще никогда так широко не открывала рот. А незнакомый типчик даже не посмотрел в ее сторону, просто исчез в своем дворе. А может, и не в своем? Неужели он теперь живет тут? Да нет! Приехал, наверное, в гости.

‒ Ой, Огонечек! ‒ вдруг вспомнила Бела и побежала за своим черным кудрявым сокровищем.

А этот «осел» уже пробежал мимо их родного восьмого дома.

Разобравшись с бараном, Бела собиралась, как дедушка говорит, почаевничать. Но не тут-то было. Против чая с баранками выступили круглые часы, висевшие на кухне над холодильником. На них взглянула девочка перед тем, как поставить чайник на плиту. Время было уже пять! Пять часов вечера! В пять Бела должна была на другом конце села забирать близнецов от логопеда!

Логопед, Лиза Витальевна, приехала к родителям погостить из далекой Москвы. Специалистом она была отличным. Мама Белы и близнецов с нетерпением ждала ее приезда и в первый же день отправилась с гостинцами просить позаниматься с мальчишками. Сначала Лиза Витальевна отказалась, потом тоже отказалась, на третьи уговоры согласилась. Мама прекрасно понимала, что человеку совершенно не хотелось работать в свои драгоценные выходные: сама все время пропадает на вызовах. Но что поделать? Материнское сердце болит: ее сыновьям, страдающим дислексией,4 хороший логопед был нужен. И вот три раза в неделю близнецы ходили к Лизе Витальевне. Половина ее отпуска уже прошла.

Евсей и Корней, увидев сестру, широко заулыбались, Они были очень рады ее видеть. Не потому, что им было плохо у логопеда, нет, мальчишки везде чувствовали себя хорошо, даже в первом классе, который они заканчивали в этом году. Множество письменных заданий, заучивание наизусть, чтение рассказов для малышей – все это не отвратило их от школы. Нельзя сказать, что близнецы были трудяшками, которые выполняли все от начала и до конца, просто они не унывали, если у них что-то не получалось или если им не хотелось что-то делать.

‒ Бела-Арабела! ‒ как всегда начали задорные мальчишки.

Близнецы любят смотреть мультики. Особенно про белого пуделя по кличке Арабела. Им очень понравилось, что пудель и их сестра оказались похожи именами. Девочка на это уже перестала реагировать.

‒ Наденьте сандалии правильно, ‒ устало повторяла она. ‒ У каждого из вас должен быть один цвет.

‒ Не хочу!

‒ Не хочу!

Мотали головами мальчишки и смеялись. Так и пошли по улице: у Евсея на правой ноге был синий сандалик, а на левой – красный, у Корнея на левой ноге синий сандалик, а на правой – красный.

А вечером дети вышли в большой фруктовый сад. Мама дала им задание – посадить куст смородины. Сначала мальчишки не хотели надевать ветровки. Спор затягивался, время шло. Не в темноте же сажать бедное растение! «Нам нужно быстрее идти в сад, если опоздаем, выйдет на прогулку гном, который живет в старой яблоне, и погубит смородинку! Нужно успеть, пока он спит и не видит, что мы делаем!» ‒ уговаривала их Бела. Мальчишки сдались.

Пока девочка гремела в сарае в поисках нужных инструментов, близнецы стояли около крыльца и тыкали в машинки друг у друга на ветровках. «Бип-бип», ‒ приговаривали они при этом.

Майский вечер был хорош. Тихо-тихо было вокруг. Небо было высоченным, с красными полосами и розоватыми облаками. Такое умиротворение. Ни одно дерево не шелестело корой и ветками в большом саду. Все они стояли неподвижно, будто знали, что нельзя нарушать тишину и покой этого удивительного мира. Наверное, в мае все прекрасно. Тут в сарае что-то грохнулось.

‒ Сама сказала, гном проснется, ‒ один из близнецов покачал головой.