– А как Ваша дочка чувствует себя сейчас?

– Благодарю, все хорошо. Она сейчас в Германии с матерью, завтра я вылетаю туда, ей предстоит операция. Прогноз дают благоприятный. И она больше не употребляет. Поэтому, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Задав еще несколько вопросов, мы попрощались и поехали обратно в отдел.

– Что скажешь? – спросил Паша.

– Это не он.

Пашка кивнул.

– Согласен, слишком рационален.

– Как-то у меня в голове все это не укладывается, – призналась я, – он поставляет в регион наркотики и тут же, как грехи замаливает. Может нам действительно посмертную психиатрическую экспертизу назначить?

Паша пожал плечами.

– А основание, Ален? Оснований нет. Но странно все, согласен. В конечном итоге окажется, что его какой-нибудь рогатый муж заказал, – проворчал коллега.

Лариса позвонила мне через пару дней.

– Здравствуй, милая, у меня для тебя есть новости. Новость первая: говорят, что в свободное время Ваня драл молодую жену своего зама.

– Вот как. А жена наверняка молодая и жадная?

– Разумеется. Горбенко год назад развелся со своей первой женой и женился на официантке. Какая пошлость, – заключила она.

Я поперхнулась смешком. Вот уж от кого не ожидаешь подобных рассуждений, так это от содержанки.

– Так, а Горбенко, конечно, ничего не знал?

– А вот не факт, милая. Мой сказал, что Горбенко настолько труслив и жаден, что мать родную продаст, если будет выгодно. Но при этом ужасно обидчив и злопамятен. Поэтому против Вани он бы не пошел, даже если б тот на его глазах его женушку жарил, но зло держал. Во всяком случае, Мой в этом уверен. И вторая новость. Ваня в последнее время активно интересовался бомжами. И одинокими в больницах.

– Зачем? – на автомате спросила я.

– Милая, этого я уже не знаю, – пропела она.

Попрощавшись, я в задумчивости уставилась в стену.

– Что там? – спросил Паша.

Я пересказала то, что поведала мне Лариса.

– Он решил и бомжей спасти? – поднял Дима брови.

Я пожала плечами.

– Концерном теперь руководит Горбенко?

– Да. То есть, смерть Кожемятова ему была все-таки выгодна.

– Но он не ожидал, что Иван продаст свои акции.

– Будет очень забавно, если ты окажешься прав, и вместо всяких сложных схем, это окажется обычная ревность, – сказала я Паше, – кстати, а кто-нибудь искал, на каком принтере была отпечатана та бумага то ли с угрозой, то ли с названием фильма?

– Да, у меня где-то записано, – Дима порылся в бумагах, – вот.

Паша набрал секретаря Кожемятова и попросил скинуть перечень принтеров, установленных у руководства и их секретарей.

– Да ну, не может быть, чтобы было все так просто, – махнула я рукой.

Однако я ошиблась. Когда секретарь прислала необходимый перечень, оказалось, что нужная нам модель стояла в приемной Кожемятова и непосредственно в кабинете Горбенко.

– Когда, говоришь, он на своей официантке женился? – задумчиво спросил Паша.

– Надо уточнить.

Он кивнул и позвонил опять секретарю Ивана. Старая истина, что секретаршам известно все, сработала и в этот раз, и у нас была не только точная дата свадьбы Николая Михайловича Горбенко и юной Натальи, но и приблизительная дата начала романа оной с шефом мужа.

– Лето, – хмыкнул Пашка, – я знаю, что вы сделали прошлым летом.

– Паш, я не верю, – покачала я головой, – его описывают как крайне трусливого и мелкого человечка.

– Так и что тебя смущает? Как раз все сходится: обычный мужик набил бы другу морду, а этот затаил зло и планомерно готовился. А тут такой удобный случай представился. И никто бы и не подумал на него.

– Но он же знал, что его не посадят, а пристрелят?

– Может, подумал, что тот откупился?

– Хорошо, а исполнители? Где он взял исполнителей?

– Наверняка в службе безопасности концерна. Кто-то из новеньких.

Он снял трубку.

– Светочка, снова я, простите, что я Вас сегодня задергал. А вот еще такая просьба будет, – третий раз позвонил Овсянников секретарю, – а можно узнать в отделе кадров, кого принимали в последние несколько месяцев в службу безопасности? Да, да, конечно, буду ждать.

Я посмотрела на свой телефон, пришло сообщение от Ирины с предложением встретиться вечером, я ответила согласием.

Секретарь Кожемятова Светлана позвонила уже под конец рабочего дня.

– Я сбросила Вам на электронную почту список новеньких, которых Вы просили, – говорила она Паше, – но я думаю, что Вам будут интересны всего двое. Это Платонов и Сикуров. На работу были приняты три недели назад, но их никто не видел.

– Это как? – в недоумении спросил Паша.

– А вот так. Документы принесла в кадры Вера, секретарь Горбенко, сказала: ее шеф дал, велел оформить. Девочки оформили. На работе их никто не видел.

– А это не вызвало удивления?

– Ну, как Вам сказать…Телохранители и охрана домашняя тоже оформлены в концерне, в офисе их не бывает, но, обычно, оформляться все же сами приходят. Но все документы были на месте, не пришли, значит, не пришли, – прокомментировала девушка.

– Спасибо Вам огромное, Светочка, и последняя просьба, в личном деле должны же быть фото? Пришлете завтра? Спасибо! – попрощался Пашка.

– Ну, значит так, дети мои, возможно все гораздо проще, чем нам кажется, – передразнивая Шевцова, сказал Дима.

Я только пожала плечами.

С Ириной я встретилась в одной любимой мною кофейне. Мы вроде бы беззаботно болтали, но я заметила, что Ирина периодически оглядывается, как испуганный зверек.

– Ладно, Ир, выкладывай, что на этот раз? – резко перебила я ее.

Ирина осеклась, покраснела и начала разглядывать стол.

– Ален, ты не подумай, я правда тебя позвала просто так, – неубедительно соврала она.

– Хорошо, но ты хотела поговорить? – предположила я.

Ирина кивнула.

– Я слушаю, давай.

– Ален, я знаю, что ты подумаешь, что у меня крыша поехала, но у меня чувство, что за мной следят, – выпалила она.

Честно говоря, я так и подумала. Про крышу.

– С чего ты так решила?

– Я не знаю, как объяснить. Это на уровне чувства. Чувствую чей-то взгляд в затылок. Я часто поздно возвращаюсь, и, как будто, кто-то идет следом, обернусь – никого. Только тень иногда промелькнет…Ален, я сошла с ума?

Я подняла брови, показывая выражением лица, что сомневаюсь.

– Ирина, ты пережила травму и, в общем-то, вполне может быть, что тебе просто чудиться.

– Я понимаю. Но тень всегда одинаковая.

А вот тут я задумалась. Нервы нервами, но что-то мне подсказывало, что она не фантазирует.

– Давай-ка поподробнее.

– Что сказать, Ален. Ходишь в супермаркете и понимаешь, что кто-то тебя рассматривает, обернешься: люди и люди, никто на тебя не смотрит. Идешь домой и понимаешь, что кто-то следом идет. Обернешься, когда люди идут по своим делам, когда и вовсе никого, но такое чувство, что кто-то вот только что здесь стоял, мужчина в толстовке с капюшоном. Понимаешь? Пару раз я слышала шаги, но была уже возле подъезда и поспешила зайти и закрыть дверь.

– С чем ты это связываешь?

Она пожала плечами.

– Мне не с чем это связать. Работа у меня самая обычная, никаких странных договоров у нас не бывает, личная жизнь у меня…Сама знаешь…

– Кто-то из соседей ходит в толстовке с капюшоном?

– Может и ходит, я не видела. Ты пойми меня правильно, Ален, я ничего не прошу, мне просто страшно.

Мы еще посидели и стали собираться, я решила подвезти Алену.

Позвонил Вадик с вопросом, что я делаю. Я ответила, и мы договорились встретиться у дома Ирины.

Уже стемнело, и я решила проверить слова Ирины. Высадив ее за полквартала от дома, я проехала вперед, чтобы видеть ее путь к подъезду дома. Ирина шла спокойно, не торопясь, улица была пуста, и я уже решила, что ей действительно мерещиться, когда заметила, что тем же курсом движется мужская фигура в толстовке с капюшоном. Я вышла из машины и пошла ему навстречу, прошла мимо удивленной Ирины, она обернулась на меня, а мужчина резко свернул в палисадник возле дома.