Он смотрит на нее и говорит: — Ты не должна этого делать.

Затем он отпускает ее руку и уходит.

Она кричит ему вслед: — Что делать? — но он не оборачивается.

На этом мечта всегда заканчивается. Хант только что очнулся от него в то утро, когда "Энтерпрайз" вошел в порт. Она все еще была потрясена вопросом из сна, когда встречалась со своей командой в доках Йокосуки. Она поймала себя на том, что оглядывается по сторонам, как будто могла увидеть его или даже Морриса, блуждающего среди других матросов, когда они спускались по трапу. Ее команда была молодой. Большинство офицеров и рядовых занимали должности, которые были на один или два класса выше их звания, в результате того, что военно-морской флот изо всех сил пытался компенсировать свои самые последние потери на море, а также то, что в последние годы превратилось в постоянную нехватку рабочей силы. Хант утешала себя мыслью, что если команда молода, то она к тому же голодна, и она предпочла бы энтузиазм опыту.

"Энтерпрайз" должен был провести неделю в порту после трудного перехода из Пятого флота и Персидского залива. Его братский авианосец "Буш" недавно потерпел позор, потеряв пилота в воздушном пространстве Ирана, и экипаж "Энтерпрайза", похоже, был полон решимости избежать подобного унижения при выполнении своей миссии. Что касается специфики этой миссии, то она оставалась неясной. Они знали, что ВМС КИТАЯ обладают наступательными кибернетическими возможностями, которым им еще предстоит эффективно противостоять, и что эти возможности сводят их высокотехнологичные платформы — будь то системы навигации, связи или наведения оружия — к немногим большему, чем набор сбоящих компьютеров. Тем не менее, они понимали, что какой бы ни была их конкретная миссия, она, безусловно, будет включать в себя более общую цель уничтожения или, по крайней мере, нейтрализации флотилии китайских судов, которые угрожали дестабилизировать баланс сил в регионе.

Однако сначала им нужно было бы найти китайский флот, в частности Zheng He авианосную боевую группу "Чжэн Хэ". Если Wйn Rui инцидент с Вэнь Жуем и потопление "Форда и Миллера" что-то и продемонстрировали, так это то, что кибернетические возможности Китая могут эффективно затемнить обширную полосу океана. В то время как штаб Седьмого флота отменил отставку Ханта, тот же штаб направил разведывательные беспилотники в Южно-Китайское море и даже в дальние районы Тихого океана, пытаясь составить карту расположения китайских военно-морских сил и сделать вывод об их следующем шаге. Были задействованы различные беспилотники, от новейших малозаметных вариантов MQ-4C Tritons до RQ-4 Global Hawks и даже RQ-170 Sentinels от ЦРУ, каждый из которых полностью интегрирован в американскую сеть спутников. Однако, как и в случае с F-35 в Бандар-Аббасе, китайцы смогли взять под контроль эти беспилотники, как только они вошли в определенную зону действия, отключив их датчики и органы управления. В результате все, что осталось у Ханта от Седьмого флота, — это круглая черная дыра радиусом почти в восемьсот морских миль. Это включало в себя воды вокруг Японии, Вьетнама, Тайваня и Филиппин. Где-то в этой черной дыре находился "Чжэн Хэ" и остальной китайский флот. И от нее ожидали бы, что она найдет и уничтожит его.

Она обратилась с просьбой отключить всю авионику в одной из своих истребительных эскадрилий VMFA-323, "Гремучих змеях смерти", единственной эскадрилье морской пехоты на борту "Энтерпрайза" и единственной, которая все еще использовала устаревший планер F/A-18 Hornet. Ей будет дано два дня на доработку самолета в порту, а затем все дополнительное время, которое она сможет украсть, как только она отправится в путь. По сути, она переформировала бы одну из своих эскадрилий в “тупую эскадрилью”.

Командир эскадрильи резко возразил. Он сказал Ханту, что не уверен, что все его пилоты готовы к такому типу полетов — без приборов, держась только за штаны. Она отвергла его опасения не потому, что не считала их обоснованными, а потому, что у нее не было выбора. Она знала, что в следующий раз, когда они будут сражаться, они будут сражаться вслепую.

Это было, конечно, в том случае, если она сможет найти Чжэн Хэ .

Ведж просто хотел вернуться домой. Обратно в Сан-Диего. Возвращаемся на пляж. Снова в 06:00 в тренажерном зале, в 08:00 перед вылетом, в 09:00 первый прыжок, затем обед, затем второй прыжок в 13:30, затем послеполетный и разбор полетов, затем выпивка в офицерском клубе и ночь, проведенная в постели, которая ему не принадлежала собственный. Он хотел надеть свои Ray-Bans. Он хотел заняться серфингом на мысе Пунта-Мирамар. Он хотел наговорить дерьма своим приятелям в эскадрилье, а затем поддержать это дерьмо, когда они проводили маневры воздушного боя на военно-морской авиабазе Фэллон.

Чего он не хотел?

Он не хотел быть в Куантико. Он не хотел, чтобы старший сержант, которого Штаб Корпуса морской пехоты назначил его “сопровождающим во время пребывания в WDCMA”, продолжал следовать за ним повсюду. “Что, черт возьми, такое WDCMA?” — Спросил Ведж у лишенного чувства юмора мастер-сержанта, у которого не было ни хрена на ленточки, кроме кучи благодарностей за строевую подготовку и около дюжины медалей за примерное поведение. — Вашингтон, округ Колумбия, район метро, сэр, — сказал старший сержант.

 — Ты издеваешься надо мной?

 — Отрицательно, сэр.

За недели, прошедшие с тех пор, как Ведж вернулся в Штаты, или КОНУС, как мастер-сержант настойчиво называл его, они много раз обменивались подобными репликами. О том, как Веджу отказали в просьбе поужинать со старым приятелем по колледжу, который жил недалеко от Дюпон-Серкл ("Вы что, издеваетесь надо мной?" — "Отрицательно, сэр"), или о мастер-сержанте, настаивающем на том, чтобы пойти с ним в кинотеатр базы, когда он хотел посмотреть фильм ("Вы что, издеваетесь надо мной?" — "Отрицательно, сэр"), и, наконец, — и, возможно, самое горькое — каждый раз его вынужденное пребывание в Квонтико продлевалось сначала на день, затем на два, затем на неделю, а затем еще на одну ("Вы, мать вашу, издеваетесь надо мной?" — "Отрицательно, сэр").

Номинальной причиной продления срока пребывания Веджа была серия разборов полетов. В течение первой недели после возвращения домой он провел встречи с офицерами ЦРУ, АСВ, АНБ, Государственного управления и даже Национального агентства геопространственной разведки. Он подробно объяснил им неисправности, которые у него были с F-35, серию процедур устранения неполадок, которые он использовал (включая попадание пули в авионику — Когда все системы перестали отвечать, я отключил их вручную, что было встречено скептическими взглядами со стороны профессиональных бюрократов и оборонные подрядчики), и он продолжал объяснять свое пленение. Или, по крайней мере, то, что он мог вспомнить об этом.

 — Расскажите нам немного больше об этом иранском офицере.

 — У парня было три пальца на правой руке, вспыльчивый характер, и он выбил из меня все дерьмо. Что еще ты хочешь знать?

Бюрократы старательно строчили в своих блокнотах.

Веджу было скучно. Это была настоящая проблема. Большую часть дня он проводил, сидя без дела и просматривая новости. — Тридцать семь кораблей, — часто повторял он вслух, словно из ниоткуда. Каждый раз, когда он произносил это, он надеялся, что кто—нибудь — может быть, застегнутый на все пуговицы мастер—сержант — опровергнет его и скажет, что ничего этого не было; что "Форд" и "Миллер" со всем их эскортом все еще на плаву; что все это было сном, иллюзией; что единственной реальностью было Американское величие. Ведж знал нескольких ныне покойных пилотов из летной школы в Пенсаколе десятилетней давности. — Нам выбили зубы, — говорил Ведж о битве, проводя языком по собственным отсутствующим зубам. На вторую неделю пребывания в Квонтико у него был четырехчасовой прием у стоматолога, и именно стоматолог раскрыл истинную причину, по которой его держали на базе. Закончив свою работу, в общей сложности заменив пять зубов, она подняла зеркало, чтобы Ведж мог взглянуть. — Что ты думаешь? — спросила она. — Ты будешь в хорошей форме, когда тебя доставят в Белый дом.