– Ты хочешь, чтобы я и мои люди воевали, защищая твой манор*(*земли/владения)? – закипело во мне недовольство. Тут, благодаря моей предшественнице и так осталось…, никого не осталось, а этот хочет нас использовать как пушечное мясо.

– Почему нет? – удивленно захлопал он глазами не понимая, почему я еще не прыгаю рьяно от радости. – Если вдруг кто-то нападет на тебя, то я встану на защиту своего вассала, то есть твоих интересов…

"С учетом того, что ни один безумец на это не решится", – вновь пришлось про себя озвучить его речь. Все время, которое вещал свои мысли этот напыщенный павлин, я старалась считать до десяти и обратно, чтобы не запульнуть в его голову что-то по-тяжелее, или… Баронесса прикоснулась к моей руке безмолвно призывая сдерживаться. Так, я стараюсь…

– Давать я тебе ничего не намерена, – выдавила я сквозь зубы и заставила руку отодвинуть от себя столовый нож. Хотя, после того, что выкинул мой дар с сервировкой стола, я понимала, что это парню может не сильно помочь. Но попытаться себя удержать я же могу. – Уверена, что мы тебе уже надоели и ты жаждешь покинуть наш дом!

В зал прошмыгнула наша единственная горничная и чуть не уронила поднос с чайником увидев, насколько изменилась наше размещение за столом. Бедная девушка не ожидала от меня такой подставы и слегка замешкалась. Понимая, что она сейчас в легком ступоре, я глазами указала ей на половину гостя куда она быстро сгрузила свою ношу и выскользнула из столовой. Умница!

Дождавшись, когда в столовой останутся только "господа", я пристально посмотрела в глаза сотрапезника, который демонстративно рассматривал мои губы и продолжал распинаться:

– Ты, оказывается, привлекательна. Я…

– Чертовски привлекателен, – не сдержалась во мне старая язвительная ведьма. Мне очень хотелось расхохотаться в лицо парня. Пробурчала, вроде, себе под нос, однако молодой человек, который сидел на почетном месте, напротив меня, услышал и обрадовался:

– Тебе тоже так кажется?

Меня распирало от желания сообщить ему все, что крутится в голове и клокочет в душе на самом деле, но Альма сидела рядом, кусала губы и еле сдерживалась. А ведь она не маг. И этот хам тоже. Сравнить их ауры у меня ума хватило невзирая на все оглушающие бури гормонов, которые пытаются отключить мои мозги …

Мне вот интересно, он специально ведет себя так вызывающе, или это все аристократы так отвратительно воспитаны? Потом уточню. Сейчас павлин, ой, Паул-Лин, уставился на меня ожидая ответа.

– Мой лорд, – хмыкнула я, швыряя ложечку в серебряное блюдце. – Это был сарказм…

– Валент-Лина, – проникновенно, чувственно, протяжно, словно обкатывая мое имя на языке выдохнул юнец и вновь выразительно взглянув на мои губы демонстративно опустил свой взор мне на грудь.

Помните, я поделилась тем, что вошла в юное тело? Помните, рассказывала, как выглядит Альма? А думаете почему не похвасталась собственными длинными, стройными ножками, крутыми бедрами, тонкой талией и шикарной грудью? Да потому, что их нет…

Вернее, не так! Они есть, но в будущем. В этом Мире девушка превращается в женщину во время первой беременности, а первым признаком того, что ты носишь новую жизнь является увеличение груди. А до этого, в зеркале отражается, нескладный подросток…

Не мне судить почему именно так здесь сложились законы развития физиологии, но что есть, то есть. А этот наглец обшаривает нас с матерью плотоядными взглядами и то ли пытается представить какой когда-нибудь буду я, то ли в мечтах уже возвел в ранг своей любовницы Альму .

Ну уж нет! Мать, как и я, выйдет замуж только по любви.

– Милорд, рискну напомнить тебе, что пока я не стану полноценным магом…

– Твои наставники, – прервал меня граф на полуслове, – слишком строги. Я же вижу, как виртуозно удерживаются нити силы. Как ты справляешься со своим волнением. Вижу, что нравлюсь тебе и поэтому возвращаюсь к своему предложению, Валент-Лина…

Не признанное мною имя звучало протяжно и мягко как песня. Однако и гипноз, и НЛП, если этот наглец рассчитывал на них, правда не зная, что его техники воздействия называются именно так, проскользнули мимо, не достигнув поставленной цели.

Не видать ему нас с мамой своими игрушками, как собственных ушей.

Прокрутив в голове все, на что надеется юный граф, я расхохоталась до слез. Когда приступ веселья пошел на спад, я смогла выдавить из себя:

– Я не согласна…

Глава 7

Павлин сидел, ошарашенно глядя на меня, сцепив зубы. Желваки на его скулах вздулись, а костяшки на пальцах побелели, настолько сильно он сжал бокал. Я уже думала, что от охватившего его гнева парень или пройдет инициацию, или схлопочет инсульт, и сама с собой спорила: "спасать – не спасать", но резкий грохот со стороны гостя и его рев: "Дашь!", оторвали меня от внутренней дискуссии. Ответ – выпалила, не задумываясь:

– Не дам!

Граф несколько мгновений изображал из себя рыбу, попавшую на берег: открыл рот – закрыл, открыл – закрыл, а затем опять рявкнул, словно разучился нормально разговаривать:

– Почему?

– Не могу и не хочу, – пожала я плечами и погладила руку побледневшей от страха маме, которая сидела неподвижно, словно статуя.

– Куда ты денешься? – заорал этот неадекват, вскакивая из-за стола и, надеюсь, что нечаянно, смахивая свои приборы на пол …

– Куда захочу! Я птица вольная, – нарочито легкомысленно отмахнулась я. Девчонка, внутри меня, танцевала от осознания того, что смогла отомстить за шквал эмоций, который обрушился на мою душу возле покоев гостя. А потом решила добить этого обидчивого юнца: – И вообще! Не ори – не дома и дома не ори…

– Ты ещё пожалеешь…, – зарычал Паул, но тут уже у меня не выдержали нервы.

Внутри бушевал вулкан, который грозился вырваться из-под контроля, сметая все и всех на своем пути. Вскочив, я указала гостю на дверь:

– Вон! И пока не научишься себя вести как нормальный человек, чтобы на глаза не попадался. Сгинешь, не успев сказать "мяу"!

– Да, как, ты смеешь? – задохнулся парень.

– Спокойно, – процедила я, отнюдь не испытывая указанные ощущения, но этому снобу и не стоит верить моему заявлению. Пусть лучше сообразит, что меня нужно опасаться. Мановением руки отшвырнула его стул, заставив его отпрыгнуть, и прищурившись зашипела: – Думаешь, что если ты надел штаны, то тебе можно хамить? Разочарую! Мы тоже можем вырядиться в брюки, только они не сделают нас наглыми грубиянками. Повторяю, в последний раз: покинь Наш Дом. Очень не хочется предстать перед королем только для того, чтобы объяснить почему ты погиб в замке Ле-Морте. Вон! – на последнем слове я взвизгнула и распахнула дверь рядом с Паулом.

Ведьмовской крик, который вырвался из меня, еще звенел в ушах, а от гостя уже и след простыл. Причем, парень меня правильно понял – не стал возвращаться в комнату, а сразу выскочил на улицу, оставив какие-то свои вещи мне в подарок, но я предпочту назвать их трофеями. Кинжал, которым была убита моя предшественница, теперь точно принадлежит мне.

Прошу заметить! Двери входной группы граф открыл сам, а не стал дожидаться, когда я выйду его проводить… Может он и не так плох? Может обучаем?

Последние слова, видимо, я вновь ляпнула вслух, потому что Альма посмотрела на меня с удивлением:

– А зачем тогда ты его прогоняла?

Метнувшись к окну, я наблюдала, как Паул-Ник, вскочив на коня, что-то коротко бросил через плечо подъехавшему всаднику и, не сильно торопясь, направился впереди кавалькады к воротам.

Уже находясь перед створками ворот он оглянулся, наши взгляды встретились и этот нахал, лукаво улыбнувшись, послал мне воздушный поцелуй. Естественно, я отпрянула от стекла, но видела, как самодельно заржал…нет, не конь… павлин!

– Мама, – кинулась я к Альме. – Это нормально? Он издевается надо мной!

– Валент, – с укоризной покачала головой старшая баронесса.

– Валя, мама, – подскочив, закричала я. Нервы пошли в разнос и взять себя в руки не получалось. – Валя или Валентина!