Кусок ткани почти наполовину пропитался кровью, и я, наконец, сдвинулась с места, с трудом отходя от шока.

— Как видишь, пошёл в отца, — ответил ему старший и окинул меня ненавистным взглядом, когда я подбежала к Боёну, чтобы помочь встать на ноги. — Зато ты, Бо, весь в мать: отречься от своей семьи ради собственных амбиций — да запросто! — он демонстративно расхохотался во весь голос, жутко отдавшийся эхом по пустому коридору.

И я хотела было встать между ними, чтобы уговорить их сесть за чашечкой чая мирно выяснить отношения, но была легко оттолкнута в сторону Боёном, который неуклюже замахнулся на брата.

— Не смей говорить о матери, ублюдок! — выкрикнул он, на удивление не промазав и ударив Джунёна в щёку, которая сразу же покраснела.

И тут я запаниковала. Но я волновалась не за своего парня, а за то, что у него может снести голову от злости.

— Джунён, ты сильно пожалеешь о том, что можешь сделать, — протараторила я, встав перед ним, и покрывалась мурашками страха от его ненавистного взгляда, уставленного на брата.

— Защищаешь любимого директора? — сказал он, опустив этот взгляд на меня, и я неосознанно глотнула слюну, не зная, что на это ответить.

— Только тронь её, и я засажу тебя на всю твою жизнь, — проговорил Боён предупредительным тоном, потянув меня за ладонь и пряча за собой.

Я отрицательно покачала головой. Он думает, что его брат может причинить мне боль, и я не могла в это поверить, даже если взгляд парня говорил именно об этом. Я знала настоящую причину того инцидента и совсем не хотела, чтобы Боён думал, что он опять повторится. На минуту в коридоре повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием парней и моими всхлипами, которые я пыталась заглушить в себе.

— Соник, — прошептал Джунён, переменившись во взгляде, и я видела, что он сожалеет, — я не… я никогда не смог бы сделать… это… — бормотал он, а я прятала влажные глаза, уставившись в сторону, и заметила, что моя дрожащая рука до сих пор сжимает ладонь Боёна.

— И насколько ты уверен в этом? — спросил тот, укрепляя хватку своих пальцев, и я резко посмотрела на парня, пытаясь оправдать Джунёна.

Мне уже было плевать на то, что я обещала ему не рассказывать всю правду. Он не заслуживает подобного отношения от своего близнеца, и я лишь усиливаю их неприязнь друг к другу.

— Боён, ты всё неправ…

— Ты прав. Я ещё не совсем вылечился. Это была дурацкая идея прийти сюда утром и прождать до самого вечера девушку, которая боится меня, — он выдавил из себя грустную улыбку и медленно прошагал к лифту.

«Я не боюсь тебя, Джунён, прошу тебя. Не уходи», — хотела я прокричать и побежать за парнем, перед которым уже закрывались дверцы. Что-то остановило меня, чтобы не побежать хотя бы к лестницам и догнать его. И я очень надеялась, что это что-то не ладонь Боёна, которую я боялась отпустить.

Я лежала на чужом диване, до безумия удобном и мягком, что ощущала себя в кабинете психолога, рассказывая хозяину квартиры произошедшие вчера события. Я не понимала, как могла раньше так сильно ошибаться в своих соседях. Скромный альтруист из квартиры напротив оказался потенциальным психопатом, соревнующимся с братом-близнецом, а шумный тусовщик сверху, в своё время услышавший от меня не самые лестные оскорбления, стал для меня понимающим слушателем, раздающим хорошие советы.

— Как ты думаешь, старушка Ким с четвёртого этажа может оказаться стервозной кошатницей?

— С чего это?

— Она мне кажется милой и никогда не скупится на рецептик вкусных десертов, — усмехнулась я, уставившись в потолок, от монотонности которого отвлекала вычурная люстра, явно купленная для ярких вечеринок. — Мои соседи оказываются не теми, кем я их знала. Минсу, я с тобой делюсь мыслями, которые даже лучшей подруге не говорю, это нормально вообще? Может, я уже сошла с ума? Как думаешь, мне можно будет лечиться в той же лечебнице, что и Джунёну? Или я ещё неполноценная психопатка?

— Ты полноценная идиотка, раз позволила вчера ему уйти, ничего не объяснив. Он же сейчас думает, что за неделю вы с Боёном устроили секс-марафон в стиле немецкого порно.

— Австрийского порно, — исправила я и, вникнув в суть его слов, приподнялась на локтях. — Джунён знает, что он первый и единственный мужчина в моей жизни. Я ни в коем случае не пересплю с его братом. Это же сумасшествие! — возмутилась я, ругая приобретённого собутыльника за подобные обвинения.

— Кто-то только что считал, что уже сошёл с ума, — усмехнулся Минсу, вставая на ноги.

Я посмотрела на новую бутылку джина, которую он доставал из шкафа.

— Ты же знаешь, что Темпо каждые полгода отсиживается в психушке из-за своего неизлечимого алкоголизма? — спросила я, охотно берясь за протянутый мне стакан.

— Сонхи, если ты будешь искать способы попасть к Джунёну в лечебницу, то самый лучший вариант — сделать это через его брата. Тем самым, одним ударом убьёшь двух братьев. Ой, то есть зайцев, — он рассмеялся собственным словам, но мне они показались слишком символичными, ведь Квоны сталкиваются друг с другом лишь в моём присутствии, и эти столкновения в прямом смысле болезненны.

Убийство зайцев было последним из слов Минсу, что я помнила перед тем, как оказаться перед дверью квартиры Боёна. В одной руке я держала стакан с джином, стащенным у соседа сверху, а другой прижимала к себе Хризантему, так и не поняв, когда и зачем я её взяла с собой для серьёзного разговора с директором Квон. Было уже за полночь, но я всё равно сомневалась в том, что он находится у себя. Вчерашняя встреча с братом, наверно, заставляет его работать 24 часа в сутки, чтобы не податься психозу, выжидающему момент слабости. Я осознавала тот факт, что пьяная, но то, что я могла это признать, придавало мне уверенности в том, что я всё же достаточно трезвая, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Мне надо было лишь уговорить Боёна помириться с братом и поехать с ним в лечебницу. С Минсу мы вычитали в Интернете, что существует такая вещь, как семейная терапия, которая хороша именно в тех случаях, когда причиной психоза являются конфликты внутри семьи. И может эта терапия поможет Боёну, раз он живёт в страхе стать, как отец.

— Открой уже дверь, травоядный пёс! — крикнула я, ударив ладонью по двери после долгих ожиданий.

— Вообще-то, я ем не только травы, — ответа, к счастью, долго не пришлось ждать, ведь парень только выходил из кабинки лифта в рабочем пиджаке с дипломатом в руке. Как я и предполагала. — И если пёс для тебя оскорбление, то я совсем не против. Уж очень крепко ты прижимаешь эту валяную собаку, аж завидно, — ухмылялся он, открывая дверь.

Я злобно фыркнула, глотнув из стакана, так как дождаться Боёна с работы так же сложно, как и поговорить с ним на тему «Квон Джунён».

— Надо повесить на дверь Минсу табличку, предупреждающую о том, что общение с этим человеком вредит здоровью и приводит к алкоголизму, — произнёс он, отбирая у меня стакан, за который я несколько секунд боролась, но была уже достаточно пьяной и смелой, чтобы проиграть эту битву. Сегодня я планирую выиграть войну.

— Ты знаешь, для чего я пришла, — мой вопрос прозвучал, как утверждение, и парень молча кивнул.

— Ну точно не для того, чтобы приготовить мне куриный суп, — ответил он с усмешкой, и мне нравилось, что у него хорошее настроение.

— Я хочу поговорить о Джунёне, — уточнила я на всякий случай, чтобы подготовить парня к разговору, хотя, на самом деле, просто не знала, как начать.

— Я сварю нам кофе. К сожалению, похвастаться сладостями не могу, но могу предложить фруктовый салат, — произнёс он спокойным тоном, направляясь на кухню, и, оставив Хризантему в гостиной, я последовала за ним, подозревая, что он ещё не раз будет менять тему.

— Не хочу ничего. Просто помирись с братом, я прошу тебя, — я звучала недостаточно убедительно, но не знала, какие аргументы можно привести, чтобы привлечь его внимание.