— Н-нет, — ответил он дрожащим голосом и медленно убирал свою ладонь, которую я неосознанно царапала ногтем.

— Ни разу за целый год? — переспросила я, не веря тому, что Джунён всё это время был один.

Неудивительно, что он был так привязан ко мне, когда родной брат, фактически его вторая половинка, отвергла его. Да ещё считает опасным.

— Сонхи, у нас с ним запутанные отношения. Ты не поймёшь, — эти слова были мне очень знакомыми, но на этот раз я не собиралась соглашаться с ними.

— Всё я пойму. Я уже поняла, — я отрицательно покачала головой, вытирая влажные щёки. — Ты бросил старшего брата в психушке. Бросил его так же, как это в своё время сделала ваша мать, — мои слова явно были лишними, так как взгляд Боёна из виноватого резко поменялся на сердитый.

Я постепенно осознавала, что мало знаю этого человека, а значит, надо следить за своими словами. К счастью, он ничего не ответил, лишь сильно прикусив нижнюю губу, и встал на ноги, снимая пиджак и закатывая по локоть рукава рубашки. Чистая кожа без татуировок и шрамов. Как же привыкнуть к тому, что это не тот Боён?

— Где он? — спросила я, устало вздохнув.

Я не знала, хочу ли сейчас видеть Джунёна, но, хотя бы посмотрев на него, смогла бы принять то, что это не какой-то жестокий розыгрыш.

— Хотел спросить у тебя то же самое, — тихо проговорил он, уставившись на стену, а точнее на нарисованный розовой краской знак пацифика. — Я вообще-то приехал из аэропорта и целый год не видел брата.

В квартире его не было, и это удивительно, ведь сейчас было только семь утра. Судя по тому, что ни валиков, ни газетных страниц нигде не валялось, Джунён успел убраться в гостиной перед тем, как покинуть её. И мне было обидно, что, просидев всю ночь без сна, я даже не услышала, как он покинул квартиру.

— Прости. Ты устал, наверно, — сказала я, медленно вставая на ноги, но еле держала равновесие из-за кружащейся головы.

Только сейчас я поняла, что стояла перед соседом в одних пижамных шортах и майке. Я сразу же покрылось румянцем из-за смущения и поспешила в сторону выхода.

— Сонхи, — позвал он меня, когда я положила ладонь на ручку двери.

— А? — я повернулась к парню, который неуверенно оглядывался по сторонам, кусая нижнюю губу.

— У тебя с моим братом… насколько далеко зашли ваши… отношения? — почти не слышно мямлил он, засунув руки в карман.

Этот вопрос застал меня врасплох. Зачем он это спрашивает и что вообще мне ответить? Я молча стояла, непонимающе смотря на него, хотя чувствовала какую-то обязанность дать ему правдивый ответ.

— Не очень далеко, — произнесла я после долгой паузы и потянула ручку двери, чтобы побыстрее выйти из этой квартиры и осознать то, что всё происходящее — настоящая правда.

Несмотря на бессонную ночь, я не могла даже голову на подушку положить и ходила по своей комнате, не находя себе места. Мне надо было срочно поговорить с Боёном. Точнее, с Джунёном. Как же непривычно называть его этим именем. А ведь он ни разу не прокололся. Но переваривая всё сказанное настоящим Боёном, я понимала, что очень глупая, раз не смогла сама об этом догадаться. Начиная с резко изменившихся стиля и манеры поведения. Его неожиданная фамильярность уже должна была меня насторожить. А лекарства якобы от бессонницы. Квон Сонхи, вы получили награду в номинации «Идиотка года». Эти его галлюцинации и бредовое состояние в Сокчо. Столько было намёков на то, что с этим парнем что-то не так, но нет, я словно специально их игнорировала. Влюблённая дурочка, которая ещё велась на его сумасшествие и испортила гостиную человеку, который вообще отсутствовал в стране.

Я не знала, как быть дальше. Как себя вести с Джунёном? А с Боёном что делать? Сегодня мы с ним, наверное, впервые так долго общались. И кто он мне теперь? О Боже. Я резко вспомнила, что по ошибке поцеловала его! От этого воспоминания всё внутри меня загорелось от стыда, и я с ещё большей силой принялась ругать себя, несильно ударяя ладонью по лбу. Я была очень виновата перед Боёном, ведь фактически соучаствовала в шалостях Джунёна. Кто знает, что он ещё мог сделать от имени своего брата-близнеца. Я сильно запуталась в своих чувствах к этому человеку и ощущала лёгкий страх перед ним. После рассказа Боёна о том, что он избил девушку, которая ему нравилась, и то, что он опасен, я не могла думать о нём, как о беспечной инфантильной «сахарной вате», коей он предстал передо мной в первый день.

Плюхнувшись на кровать, я пыталась проиграть то утро, в которое впервые увидела Джунёна, чтобы понять, где я так просекла, что ничего не заподозрила. Но в память вклинивались совсем другие моменты. То, как он без умолку говорил, то, как мы с ним ели сахарную вату. Рука неосознанно потянулась к телефону, и я даже не останавливала себя перед тем, чтобы открыть то фото, где я сравниваю его волосы с розовой ватой. Листая дальше фотографии в галерее, я натыкалась на наши совместные селфи, сделанные в Сокчо. Увидев сегодня настоящего Боёна, я могла уверенно сказать, что человек на этих фото не он. Доверчивая дура. Я хотела было удалить все эти фото, чтобы хоть как-то унять боль, разъедающую меня изнутри, но пальцы не слушались, продолжая листать фотографии. После Сокчо шла серия фото с вечеринки Минсу. Я даже не помнила, как делала эти снимки. Я определённо много выпила в тот день, ведь в трезвом состоянии никогда не сфотографировалась бы с соседом сверху. И тут меня резко посетила мысль: а знал ли Минсу, что Боён на самом-то деле и не Боён? Ведь тот тоже сдружился именно с Джунёном. Я не знала, насколько близки они были и мог ли Джунён рассказать ему правду, но мне хотелось думать, что я не единственная идиотка, не заметившая разницу между братьями.

Быстро переодевшись, я вышла из квартиры и, уже поднимаясь по лестницам на восьмой этаж, заметила, что не переодела даже домашние тапочки. Но мне срочно нужно было поговорить с Минсу, а то и предупредить, чтобы тот не обманывался так же, как и я. Я несколько раз позвонила в дверной звонок, осознав, что сейчас раннее утро. Ночью было тихо, значит, вечеринки у моего соседа определённо не было. И позвонив ещё пару раз, я вспомнила, что Минсу устроился работать в компанию своего отца — его нет дома. Я разочарованно вздохнула, ощутив себя одинокой со своей проблемой, и развернулась, чтобы спуститься обратно к себе. Надо попытаться заснуть, иначе мне самой нужен будет психотерапевт.

— Кто там? Солнышка нет дома… — услышала я сонный голос и быстро повернулась, удивлённо уставившись на розовую макушку, обладатель которой стоял в одних боксёрах и потирал пальцами глаза.

— Бо… Джунён? — проговорила я дрожащим голосом и чувствовала, как трясутся руки.

Парень резко поднял голову, расширив глаза, и я даже заметила, как задвигался его кадык.

— Соник, доброе утро, — произнёс он спокойным голосом.

Я хотела начать истерику, дать ему пощёчину, прокричать все известные мне оскорбления, но тело не двигалось. Мне нужно было увидеть его, потребовать объяснений, но слова Боёна о том, что его брат опасен, без остановки крутились у меня в голове. Я не хотела признаваться в этом, но мне было страшно.

— Так непривычно, когда ты зовёшь меня этим именем, — проговорил он, улыбаясь уголком губ.

— Этим именем? Оно твоё… настоящее, — прикрикнула я и неосознанно сделала шаг назад.

Он определённо был в курсе того, что я всё знаю, но почему-то не оправдывался и молча смотрел на меня ожидающим взглядом.

— Я… я лучше уйду, — произнесла я через пять минут переглядываний и сделала шаг в сторону лестниц.

— Соник, постой, — он резко схватил меня за запястье, из-за чего я вся покрылась мурашками и даже задрожала от испуга. — Ты чего? — непонимающе спросил он, хмуря брови, а я начинала заикаться, пытаясь сказать ему, чтобы не трогал меня. — Ты… ты боишься меня? — спросил он тихо и разочарованно, а хватка за моё запястье становилась болезненной.