— Джеймс, как он? — тут же выпалил Римус, дрожа всем телом. Этот вопрос крутился в его голове вот уже три месяца. Он всеми силами останавливал себя от звонка, от того, чтобы ворваться в квартиру Мародёров и узнать о состоянии его Бродяги.

— Я думаю, он по-настоящему счастлив, — кивнул Сохатый. — Вернулся к тому прежнему Сириусу, по которому мы все так долго скучали.

Облегчение прошлось прохладой во всем теле. Но почему-то эта новость принесла столько же боли, сколько и радости. Потому что Римус не был до конца в порядке. Совсем нет. Он все ещё невыносимо, неконтролируемо скучал. Неужели это он был виной тому горю, что испытывал Сириус? Неужели он был виной тому, что его парень не мог стать счастливым?

— Эт-то… — запнулся Люпин. — Это круто…

— Не подумай, что это было легко… Выход альбома задержался на два месяца, — вдруг признался Сохатый. — Знаешь почему?

Римус лишь покачал в отрицании головой.

— Потому что первые недели Сириуса было невозможно поднять с кровати, — Джеймс нашёл тёплым взглядом ореховые глаза. — Мне пришлось его запереть в комнате, чтобы он не сорвался и не побежал к тебе… Он никогда не был более подавленным. Будто вместе с тобой у него забрали часть жизни.

Глаза Луни тоскливо защипали, потому что ему было знакомо это чувство. Ужасно знакомо.

— Но ты сделал все правильно, — темноволосый приобнял парня за плечи. — Я отвёл Бродягу к психотерапевту, где ему прописали препараты… Потом появилась Марлин и, мне кажется, они сиамские близнецы, которых разлучили при рождении, — Джеймс с любовью оглядел танцующих друзей. — Это не так легко, как кажется со стороны, но он старается…

— Он все ещё… — прошептал Римус, закусывая взволнованно мягкую сторону щеки. — Он иногда говорит обо мне?

— Только хорошее, — улыбнулся Джеймс. — Ты спас его, Римус. И он это знает. Блять, да у него в комнате стоит ваш снимок из газеты в чертовой рамочке… Помнишь «Back to London»? Единственный сингл, что мы записали вместе с тобой? — светловолосый смущённо кивнул. — Он его переслушивает чуть ли не каждый день… Всегда дожидается твоего соло на бас-гитаре, закрывает глаза и погружается в какой-то транс, во время которого его лучше не трогать.

Щеки светловолосого возгорелись бордовой краской. Потому что было невозможно счесть то количество раз, когда он засыпал под пение Сириуса, под его голос, под пластинки The Marauders, что были заслушаны до трещин.

— Приходи на наш концерт через три недели в Marqueé Club, — распахнул глаза Поттер, будто в осознании. — Будем презентовать альбом.

— Я… — Римус всем сердцем желал этого, хоть и боялся. — Я постараюсь, Джеймс.

— Ты все такой же скромный.

Поттер навалился на бывшего друга с объятиями, и, как же прекрасно, было вновь находится рядом с ним. Вновь чувствовать себя частью семьи.

Никогда он не переставал по ним скучать. Никогда не забывал.

Мародеры стали частью его жизни, самой важной, самой значительной. И, несмотря на все страхи и обиды, пребывание в группе было действительно лучшим временем в жизни Лунатика.

— Римус?

Лили нашла своего друга через некоторое время совсем одного, сжавшегося в коленки у стены здания. Люпин хотел бы ей что-то ответить, но слёзы непреодолимо стекали по щекам, пока он глядел куда-то в чёрное небо, откуда падали густые хлопья снега.

— Ты чего, Ремми? — рыжеволосая аккуратно опустилась на землю рядом с ним, попыталась вытереть перчаткой дорожки слез.

— Он так счастлив без меня… — прошептал, почти проскулил светловолосый. — Я действительно должен был уйти, верно?

— Ты должен был, Ремми, — подтвердила сочувствующим кивком Эванс. — Ты ведь этого и хотел, нет?

Он кивал судорожно головой, но сердце крошилось под рёбрами на мелкие кусочки.

— Я хотел ему дать время, да, но я в-всегда думал… — тёплый пар выходил из влажного, зареванного рта. — Я всегда думал, что однажды смогу вернуться…

— Почему же ты тогда не подойдёшь к нему? — мягко улыбнулась рыжеволосая. — Он счастлив, свободен… И он в нескольких метрах от тебя, в том баре.

— Потому что… — Луни сглотнул свои мучительные слёзы. — Потому что я часть той жизни, от которой ему было необходимо отказаться… Я вечное напоминание и ассоциация с тем, от чего Сириус наконец убежал… — Рем попытался натянуть болезненную улыбку принятия. — Никогда и не было варианта, что я вернусь, Лили. Нельзя отпустить кого-то ненадолго, это так не работает… Он любил меня, когда ему было плохо. Но полюбит ли он меня сейчас, когда ему хорошо? Сириус больше не нуждается во мне. И мне жаль, что я так долго убегал от правды.

Эванс ничего не ответила. Только уложила макушку на плечо лучшего друга, нежно поглаживая перчаткой запястье.

— Как красиво… — изумрудные глаза нашли снежную вату в небе.

— Думаешь, это будет хороший год? — слезливым голосом, едва слышно проговорил парень.

— Я уверена в этом.

Они ещё долго просидели в обнимку, наслаждаясь уютной тишиной холодного вечера. Но так и не вернулись назад, в бар.

***

Michael Jackson, Fleetwood Mac, The Clash, Elvis Costello, Pink Floyd, Joy Division, Gang of Four, Neil Young…

Римус уже больше часа искал в любом магазинчике виниловых пластинок новый альбом Мародёров. Но нигде не было даже вывески или рекламного постера…

— Не подскажите, The Marauders уже выпустили релиз? — светловолосый подошёл к кассе, где парнишка восемнадцати лет лениво листал журнал с откровенной порнухой. — Love is Terrible?

Парень с синими волосами даже вздохнул от раздражения, но привстал, чтобы проверить в записной книжке последние новинки.

— Нет, Мародёров пока не завозили, — он надул пузырь из жвачки, мерзко причмокивая. — Бля, там опять произошли какие-то сбои в дате релиза…

— Почему? — Римус потрепал свой шарф, щеки краснели от непривычного тепла помещения.

— Поменяли название альбома или че-то типа того, — кассир ещё раз окинул записную книжку и уверенно закивал головой. — Да, к нам завтра должны завести «Love isn’t terrible», — синеволосый весело хихикнул. — Бля, им пора бы определиться, плохая любовь или нет. Че за хуета?

Римусу не нужно было переспрашивать, расслышал ли он верно… Потому что часть него уже знала ответ. Часть него понимала, что послужило причиной сменить название, и кто это сделал. И, наверное, наверное, если бы напротив него не стоял этот высокомерный мальчишка, он бы разразился тоскливым всхлипом. Бросился бы к телефонной трубке и набрал давно забытый номер, чтобы прошептать отчаянное: «Я все ещё тебя люблю».

— Приём, ты меня слышал?

Римус вышел из своего парализованного состояния, распахнул шокированные глаза.

— Ч-что?

— Я говорю, тебе сделать предзаказ альбома, чудак? — сморщился пацан, щёлкнув пальцами.

Луни едва мог стоять на ногах, все вокруг кружилось, как в наркотической эйфории.

— Где можно купить билеты на концерт? — выпалил он, сжимая побелевшими пальцами деревянную стойку.

— Я ебу? — в недоумении оглядел его кассир. — Стоп… А ты случайно не… Боже мой! Ты же бывший ба…

Римус уже его не слышал, он схватил свой кошелёк и направился к выходу, пока синеволосый что-то кричал вдогонку.

В голове была только одна мысль: он должен был услышать Сириуса вживую. Он должен был узнать, почему концепция альбома изменилась. Он должен был, должен был увидеть его вновь.

***

— Римус, нужно было попроситься за кулисы!

Напуганная громкой толпой Лили пыталась протащить лучшего друга к самому началу сцены. Несмотря на то, что парень надел чёрные очки и толстовку с капюшоном, многие из преданных фанатов все равно узнавали в нем бывшего басиста. И не наделать лишней шумихи оказалось весьма сложно.

— Просто стой здесь.

Люпин остановил подругу в сердцевине танцпола, в попытках сгорбиться и слиться с массой. Вокруг мигали прожекторы, духота зала не давала дышать. А синхронные возгласы «Мародеры!» отбивали ритм вместе с его бешеным пульсом.