— Хочешь? — почти шёпотом.

Римус тяжело сглотнул, испепеляя мудака прищуром.

— Это жалко, Блэк, — светловолосый одарил его самой саркастичной улыбкой. — Можешь даже не пытаться.

— Просто признай, что ты тоже этого хотел, крысёныш.

Люпин показал ему средний палец прежде, чем подняться со стула и пройти к сцене.

И было бы чудесно, если бы на этом ублюдское шоу в исполнении одного недалекого кретина закончилось. Но нет. Блэк всю репетицию то и дело обхватывал микрофон так, словно вёл с ним интимную прелюдию, прикрывал глаза и тяжело дышал. Джинсы свисали так, что оголяли напряженные венки, ползущие от края трусов до пупка. И Римус ненавидел, ненавидел тот факт, что знал, как ахуительно выглядел парень без одежды. Было намного комфортнее вообще этого никогда не видеть.

— Римус, прости!

В какой-то момент Бродяга вылил на свитер басиста свой йогурт и начал собирать пальцами белую жидкость, а затем… слизывать ее с них.

Блять.

— Ты закончил? — устало оглядел его Люпин, намереваясь наконец пройти к кофейному автомату.

— Подожди, я принесу салфетки… — Бродяга побежал к обеденному столику за пачкой бумажных полотенец и начал усердно вытирать клубничный йогурт с чёрной ткани.

— Сириус, что ты хочешь от меня? — Люпин отобрал салфетки у кретина.

— Скажи, что ты этого хотел, — улыбнулся невинно Бродяга, хлопая ресницами. — Три слова, и разойдёмся, будто ничего и никогда не было.

— Три слова? — Римус наклонился ближе к фарфоровому лицу, уставился в расширенные зрачки серых глаз.

— Мх-м… — сглотнул Блэк.

— Ты… — Люпин опалил дыханием тёплые губы. — Меня… Заебал.

Сириус только поднял на него раздраженный взгляд и оттолкнул смеющееся лицо ладонью.

— Гондон, — Сириус показал ему средний палец и направился обратно в кафетерию.

Римус остался один с грязным свитером и салфетками в руках. Вот какого хрена? Что изменится, если он признается Блэку, что он хотел этого? Эго вокалиста успокоится, и он поставит галочку рядом с именем басиста?

Конечно, Люпин этого хотел. Ему не десять, мать его, лет, чтобы не понимать элементарных вещей. Но признать это вслух… Сказать Сириусу, что он непроизвольно ждал этого поцелуя почти с первой их, сука, встречи… Это установило бы между ними ещё больше границ. Дало бы Сириусу власть над Люпином и осознание того, что, несмотря на все дерьмо, Римус хотел его. Так сильно хотел, что уже не понимал, кем они стали друг для друга.

Друзьями? Врагами? Любовниками? Друзьями с привилегиями? Врагами с привилегиями? Врагами с дружескими привилегиями? Любовниками с враждой? Друзьями с соперничеством и любовью? Друзьями с ненавистью? Влюблёнными врагами?

Господи, какое же дерьмо.

***

В десять вечера четверо музыкантов наконец закончили запись первого трека в альбоме «Back to London». Собрали вещи в студии и попрощались с их звукорежиссером и менеджером.

Это был первый опыт Римуса записи музыкальных композиций на профессиональное оборудование. И, помимо всех положительных и волнительных аспектов, этот процесс оказался чертовски долгим. Сначала они сводили каждый инструмент по отдельности, затем – вместе, потом уже с вокалом и с добавлением обработки. У Блэка то и дело срывался голос, у Джеймса не выходило зажать правильную струну, у Люпина и Питера сбивался ритм… Они просидели в студии больше шести часов, но наконец закончили «Back to London», первый сингл Мародёров с участием Римуса.

— Поздравляем, Лунатик! — Джеймс закинул руку на плечо парня, когда они вышли на тёмную улицу. — Даже, если ты захочешь от нас сбежать, то навсегда останешься в истории Мародёров.

Люпин неловко улыбнулся, смущённый и действительно… довольный собой.

— На шаг ближе, к тому, чтобы стать легендой, — потрепал его за кудри Поттер, а затем начал кричать куда-то в пустоту. — МЫ ЛЕГЕНДЫ, МАТЬ ВАШУ!

Питер и Сириус подхватили его радостными возгласами, и все тело Луни расслабилось в приливе пленительного счастья. Такого пульсирующего, веселящего и опьяняющего, он глупо рассмеялся.

— Наша машина, — вышел к дороге Петтигрю и взмахнул рукой. Обычно их с Римусом подвозили раздельно, потому что басист ехал в другую сторону. — До завтра, Лунатик.

— До завтра, — улыбнулся ему широко Люпин, в лужах отражались красные неоновые вывески.

— Увидимся, — Джеймс заполз на заднее сиденье рядом с Петтигрю. — Сириус?

Блэк… продолжал стоять рядом с Лунатиком.

— Я подожду с Римусом его машину, — Бродяга кивнул лучшим друзьям, ветер трепал чёрные, распущенные волосы. — Не стоять же ему одному.

— Ничего со мной не случится… — начал Люпин, все тело натянулось в напряжении.

— Ты явно плохо знаешь наших фанатов.

Джеймс подозрительно оглядел брюнета и застывшего в недоумении басиста, но все же захлопнул дверь машины.

Блядское дерьмо. Что этому кретину опять было нужно?

Как только автомобиль Мародёров отъехал, Римус уставился на Сириуса в абсолютном замешательстве.

— Чего тебе, долбоеб? — выдохнул светловолосый. На улице становилось так промозгло, он невольно спрятал руки в карманы кожаной куртки.

— Пошли за мной.

Блэк схватил басиста за локоть и поволок за собой к парковке желтых автомобилей. Настолько неожиданно, что Римус едва не споткнулся.

— Какого хуя, Сириус? — худшие сценарии начали всплывать в голове. Он его похищал? Собирался избить? Изнасиловать? — Сириус, твою мать!

Люпин пытался оттолкнуть кретина, но брюнет только более ожесточенно тащил на себя. Откуда у этого клопа вообще было столько силы? Он, сука, был ростом с тринадцатилетнего Римуса.

— Такси! — вдруг закричал Блэк, когда они подошли ближе к парковке (вернее, Сириус подошёл, а Люпин продолжал испуганно вырываться). — Римус, блять, успокойся! Я не трону тебя!

Люпин обессилено выдохнул, потому что, да, ситуация напрягала, но он достаточно знал этого придурка.

— Шафтсбери-авеню, — назвал адрес Бродяга и затащил светловолосого за собой на заднее сиденье такси.

— В смысле Сохо!? — Луни начинал задыхаться в ужасе. — Сириус, куда мы, блять, едем?

— Сделайте музыку погромче, — попросил длинноволосый, игнорируя озлобленные возгласы. — Да, ещё немного!

Somebody to love, в исполнении Queen, заиграла так громко, Римус смог лишь взбешено уставиться в окно.

Что за детский сад? Шесть часов мучений на звукозаписи, чтобы сейчас вокалист его тащил на край города в полночь? Без еды, воды и связи с внешним миром?

— Римус…

— Не трогай меня! — взорвался Лунатик и настойчиво продолжил смотреть куда-то на сменяющиеся дорожные виды. — Мудила.

Отвратительные полчаса поездки прошли в напряженном молчании, сменяющимися хитами на радио и дурацкими шутками от водителя. Сириусу хватало наглости ещё и обсуждать погоду с ним.

Наконец, автомобиль прибыл в нужное место назначение, и Блэк направился куда-то в сторону высокого здания. Римус мог бы обернуться, убежать или скрыться из виду, но… продолжал плестись за вокалистом. Потому что интерес брал над ним верх.

Что, черт возьми, происходило? Сириус окончательно спятил?

— Ты хочешь меня сбросить с крыши, мудила? — вырвалось у Лунатика, как только Блэк нажал в лифте на последний этаж.

— Я хочу с тобой поговорить.

— Вау… — выдохнул Люпин в неверии. — Мы, сука, не могли сделать этого около студии? Зачем мы приехали в Сохо?

— После выступления в Marqueé Club ты сказал, что я не умею выражать чувства словами…

Дверца лифта распахнулась, и музыканты оказались в узком коридоре, что вёл к выходу на крышу. Сириус приподнялся на лесенку и протянул недоумевающему парню руку, чтобы забраться внутрь.

— Поэтому я лучше просто заткнусь.

Римус чуть не закатил глаза от пафоса происходящего, но поднялся по лестнице, придерживая холодную руку парня в своей.

— Блэк, если ты опять… — начал Луни, едва контролируя себя от агрессивных высказываний. Но замер, как только они вошли внутрь.