И наконец пришлось прийти в репетиционный зал, столкнуться с ужасающей реальностью, в которой он не один знал о том, что случилось. Среди участников группы был ещё один человек, которому было известно о той ночи. Если Блэк, конечно, не успел растрепать и остальным Мародерам…

— Доброе утро, Лунатик, — рассмеялся Джеймс, как только заметил мрачного парня, в чёрном свитере, чёрном жакете и чёрных джинсовых брюках. — Поминки в другом здании.

Люпин лишь язвительно улыбнулся ему и скинул с плеч тяжёлую сумку, в которой хранились ноты. Сириуса не было видно поблизости, отчего руки только сильнее тряслись в каком-то дурацком, незнакомом прежде волнении. А ладони потели.

— Я отойду, — проворчал светловолосый, потому что играть на басе такими маслянистыми руками он просто не мог. Блять, ещё и дышать было нечем.

Как только Римус зашёл в уборную, сердце подпрыгнуло куда-то к самому горлу.

— Привет, — Сириус поднял в зеркало быстрый, едва уловимый взгляд, и продолжил намывать руки в белоснежной раковине. — Кхм, ты… как?

Люпин ничего не ответил, только слабо кивнул и включил кран другого умывальника. Коленки дрожали мелкой тряской. Как же душно, черт возьми. Щеки светловолосого горели.

— А ты… как? — издал он непонятный, хриплый звук.

Бродяга оглядел его, в широкой футболке, джинсах и с расхлябанным пучком на голове. Такой же, сука, уставший, будто не спал все три ночи.

— Римус, я не хочу… Кхм… — в отражении зеркала Блэк смущенно перебирал кольца на пальцах. — Не хочу ходить по тонкому льду, это дерьмо какое-то… Забей хуй, правда.

— А я что-то говорил? — Римус выключил кран и устало перевел взгляд на вокалиста.

На секунду они просто застыли, обрывисто дыша. Серые глаза могли действительно просверлить в нем зияющую дыру.

— Н-нет, — кивнул слабо Бродяга, откидывая бумажное полотенце в мусорку. — Просто… Извини меня. Ещё раз.

Римус обессилено выдохнул, ощущая, как по коже ползут мурашки, а сердце стучит прямо по барабанным перепонкам.

— Тебе не за что извиняться, — Люпин выдавил слабую улыбку. — Я сам все испортил… Испортил с Китом. Не знаю, что на меня нашло…

Сириус тихонько кивнул, а затем подошёл чуть ближе, блеклая лампочка уборной освещала его светлые глаза.

— Вы… вы расстались? — проговорил он так тихо, почти шёпотом.

— М-г-м… — промычал Римус в знак согласия. Каждая клеточка кожи воспаленно изнывала от того, что рядом был Сириус. — Мы и не встречались, но я прекратил свидания. Иначе получилось бы какое-то бессмысленное дерьмо…

Блэк понимающе кивнул, глаза жадно изучали сжавшегося перед ним парня.

— Мне жаль…

— Почему ты… Почему ты это сделал? — вновь проговорил Римус хриплым голосом. Потому что три дня назад так и не получил ответа. — Я сломал себе всю голову, но я… Я правда не понимаю.

Вдруг губы Сириуса растянулись в улыбке. Боже, каким же красивым был парень напротив него. Фарфоровая кожа, шелковистые волосы, розовые, пухлые губы. Вокалист всегда был таким невероятно… Невероятно, блять, красивым? Или у Римуса открылся третий глаз после случившегося?

— Серьезно? — усмехнулся Блэк. — Я должен тебе объяснять, почему люди целуют других людей?

Ноздри Лунатика жадно хватались за воздух, пока все его полыхающее лицо только сильнее розовело.

— Да, — кивнул он, ощущая, как в желудке скручивается раздражение. — Да, объясни мне тупому. Я нихуя… нихуя не понимаю.

— Почему ты ответил на поцелуй? — Сириус не отрывал от него прожигающего взгляда. — Почему поволок в спальню?

Римус, честно, не знал ответа. Он пытался его найти все эти три дня. И простого «захотел потрахаться» было недостаточно, потому что Луни всегда был очень осторожным в интимных вопросах. Он не ответил бы на поцелуй, будь это чертов Джеймс, или, мать его, Питер. Сириус… Сириус заставлял сердце биться быстрее, дыхание замирать в горле. Все в его образе влекло и манило к себе уже давно. Не только тело, но и… слова, голос, смех, присутствие.

Он был первым человеком в жизни Римуса, рядом с которым мозг просто, блять, отключался. Нельзя было разобрать весь этот хаос из эмоций.

— Я не знаю… — выдохнул басист, не в силах дать правильного ответа.

— Люди целуются, потому что хотят этого, Луни, — грудь Блэка начала учащенно вздыматься. — И я не знаю, какой ответ ты хочешь от меня услышать. Потому что… Я этого захотел. Вот и все.

— А я хочу миллион долларов, блять, — Люпин начал опираться одной рукой на раковину, голова кружилась. – Я же не врываюсь, сука, в банк посреди ночи.

Сириус сузил глаза, будто… нихуя не понял аналогии.

— Ты ответил мне.

— Д-да, но…

— Ты ответил мне, Римус, — снова проговорил Блэк, размеренным тоном. Ниже его обычного. — Препирайся сколько хочешь, но ты тоже этого… захотел.

Люпин, истощенный непониманием самого себя, злостью и изнурительными метаниями… Вдруг просто сдался. Сдался искать ответы и конфликтовать с самим собой.

— Ты невыносимый, Блэк, серьезно, — басист глядел в серые глаза, что становились все более… туманными, темными… пугающими. — Та ночь будет преследовать меня в кошмарах.

— Правда? — Блэк теперь самодовольно улыбался, запрыгивая задницей на край раковины. Слишком, сука, близко. — В кошмарах, даже так?

— Да, — ядовито улыбнулся ему Римус. — Отвратительно.

— Отвратительно? — приподнял брови Блэк, а затем его прохладные пальцы оказались на оголенной шее Римуса и нежно провели по венам. Люпин дёрнулся. — Я там тоже был, кретин, и слышал тебя.

Римус сбросил руку, учащенно дыша. Каждая клеточка кожи изнывала: «Позволь ему снова прикоснуться к себе. Позволь телу вновь воспламениться».

— Я имитировал, — сжал челюсти Люпин.

— Имитировал? — выгнул бровь Бродяга, спрыгивая на пол и придвигаясь все ближе… Ближе… Ближе… — Правда?

— Сириус!

В ванную влетел запыхавшийся Джеймс, глаза растерянно изучали напряженных парней.

— Эм… И Римус, — натянул он улыбку. — Репетиция через пять минут, мы вас обыскались.

Луни почти издал выдох облегчения, когда нашёл удачный предлог сбежать подальше от своих мечущихся, волнительных чувств. Вышел за Сохатым в репетиционный зал и сосредоточил все внимание на бас-гитаре и расстроенных струнах. Как же, сука, неловко. Как же тяжело было просто смотреть Сириусу в глаза. Правильно говорили, что на работе ни в коем случае нельзя было заводить романтические интрижки.

Римус тяжело выдохнул, усаживаясь с гитарой на стул. Так… Соль, кажется, была чуть ниже обычного, а ми совсем резала слух…

— Здесь жарко, вам не кажется?

Блэк подошёл к их столику, обдувая себя пачками аккордных листов.

— Как обычно, — пожал плечами Питер, изучая вокалиста подозрительным взглядом. — Фу, блять, Сириус!

Римус испуганно перевел взгляд на брюнета, и заметил, как тот начал стягивать с себя футболку, обнажая вспотевший пресс, татуировки, розовые ореолы сосков… Блять.

— Тут определенно пекло, Питер, я не виноват, — Сириус отбросил футболку на стол, прямо, блять, перед… Римусом. — Жалуйся на хуевых электриков.

Это был низкий ход. Очень низкий. Настолько, что Римус почти издал смешок, но не оторвал взгляда от грифа гитары. Так… Кажется, третью струну тоже стоило затянуть…

— М-х-а… — простонал вокалист, отчего все внутренности Лунатика упали куда-то в паховую область. — Как же хочется пить!

Судя по звуку, бутылка Поттера прилетела прямо в голову лучшего друга.

— Какого хуя ты разнылся?

Римус наконец не выдержал и издал смешок. Глаза невольно оглядели Сириуса, что все ещё стоял прямо над ним. И, черт возьми… Блять. Длинноволосый глотал тёплую воду так жадно, струи воды начали стекать по подбородку, шее, пресс напрягался. Такой… Такой…

— Что за стриптиз-шоу, долбаеб? — рассмеялся Поттер и направился с гитарой к сцене. — Выбрось эту бутылку после себя нахрен.

Как только Питер направился вслед за ним, Блэк весело ухмыльнулся и наклонился всем корпусом к лицу Лунатика.