— И что же здесь «хорошего»? — фыркнул Блэк, запихивая лапшу в рот.
— Не любовь плохая, Сириус, а люди, — устало улыбнулся ему Люпин. — Любовь, блять, ни в чем не виновата. Она никогда не желает зла. Вся проблема в тех, кто ее чувствует.
Блэк заинтересованно оглядел парня напротив, и вдруг на губах засияла печальная улыбка.
— Этот человек… — прошептал он осторожно. — Это… парень?
Блять.
Гребаное дерьмо.
Римус чуть не подавился едой, но попытался проглотить кусок вермишели в горле. Попытался натянуть улыбку и быть честным. Атмосфера в комнате не позволяла ему солгать.
— Да, — кивнул он, догадываясь, что надо было просто использовать женские местоимения, черт возьми. — Да, это парень. А… ч-что?
— Нет-нет, ничего, — вдруг начал отмахиваться Блэк, будто защищаясь. — Я панк и полу-наркоман, мне кажется, не мне что-то говорить тебе.
Римус тихонько рассмеялся и почувствовал приятное тепло в теле от того, что мягкость в лице Сириуса никуда не делась. И им не пришлось проходить ещё одну стадию ненависти и колких препираний.
— Но мне и девушки нравятся, — начал защищать себя Люпин, без необходимых на то причин. — Девушки на восемьдесят процентов, я бы сказал. Они… ахуенные.
— Это супер, — усмехнулся Сириус, взволнованно кивая. — Как Боуи…
Римус медленно кивнул, а затем истерический смешок сорвался с губ.
— Нет, я соврал. Парни на все сто процентов. Девушки – ноль. Никогда.
Сириус подхватил его смех, и они оба чуть не повалились на кровать, вместе с тарелками бульона.
— Черт, какой стыд, — попытался отдышаться Римус и вновь перевел изучающий взгляд на длинноволосого. Сириус широко улыбался. — Но сейчас все, вроде как, супер. Я встретил одного парня в день твоей, ну… Больницы… И вот уже неделю мы ходим на свидания.
— Вы встречаетесь? — вдруг Сириус обеспокоено забегал глазами по лицу Римуса.
— Почти, — кивнул Люпин. — Его зовут Кит.
— Отвратительное имя, крысёныш, — издал смешок Бродяга. — Он, блять, рыба подводная, что ли?
— Кит – это млекопитающее, долбоеб.
Сириус весело рассмеялся, а затем отставил лапшу в сторону, удобно устраиваясь на подушках.
— Расскажи мне что-нибудь ещё.
— Ты не хочешь, ну, я даже не знаю? — прищурился Римус, изучая обнаглевшего парня. — Пойти к себе спать?
Черты лица Сириуса вдруг расслабились. Казалось, не осталось и следа от старого, высокомерного Блэка.
— Мне нравится тебя слушать, — нежно улыбнулся он. — У тебя такой скучный голос, я сразу засыпаю.
Римус схватил первую попавшуюся подушку и ударил смеющегося парня по лицу.
— Гондон, — пихнул Рем хохочущего вокалиста, но повалился на матрас рядом с ним.
Несколько секунд Бродяга продолжал посмеиваться, не отрывая счастливых глаз от лица Римуса. И… атмосфера в комнате становилась все напряженнее и напряженнее. Серые глаза что-то прожигали во внутренностях.
— Если серьезно… Твой голос – первый раз, когда я перестал слышать… Шум в голове, — проговорил Сириус, завороженно разглядывая басиста. — Могу я ещё немного побыть здесь?
— Да, — прошептал Римус и улёгся на подушку рядом с брюнетом. Блять, опять это дурацкое ноющее чувство в сердце, чтоб его. Был бы Сириус страшным, уродливым жирдяем было бы намного проще. Но он… блять… Он… — Хочешь расскажу, как я впервые взял в руки бас-гитару?
— Хочу, — прошептал Бродяга, не разрывая зрительного контакта.
И, как только светловолосый начал свой рассказ, брюнет укутался в одеяло и прикрыл глаза. Страшное желание погладить его по волосам, поцеловать в худую щеку и пообещать, что «все будет хорошо» было, вероятно, совсем нездоровым. Но Люпин все равно нежно провёл пальцами по макушке и продолжил рассказ.
И каким-то чудом, Блэк проспал всю ночь без криков или судорог. Расслабленный до самого восхода солнца.
Комментарий к Side A: Pins and Needles
** Johny Cash – Hurt
Кем я стал, мой милый друг?
Все, кого я знаю,
Уходят от меня в конце концов.
И ты можешь заполучить всё -
Мою империю грязи.
Но я тебя разочарую,
Я причиню тебе боль.
Если бы я мог начать всё заново
За много миль отсюда,
Я бы остался собой,
Я бы нашёл способ…
Первая часть подошла к концу!:) Возможно, я сделаю небольшой перерыв прежде, чем приступлю ко второй. Так что, не теряйте ❤️
========== Side B: When will it pass? ==========
— Добро пожаловать, чувствуйте себя как дома! — Лили Эванс встретила трех ошарашенных мародеров у двери, с огромным пирогом в руках, в фартуке и с полным беспорядком на голове. — Только снимите обувь!
Сириус не мог вспомнить, когда в последний раз был в таком… уютном доме. Может быть, год назад в Манчестере, у Поттеров? Но в квартире Римуса и Лили пахло свежеиспеченными булочками с корицей, цветочными духами и чистой мебелью. По всей гостиной были расставлены горшки с растениями, на стенах висели абстрактные картины и полки книг.
— Сразу видно, что Люпин живет с женщиной, — прошептал Питер, будто боялся пройти в квартиру и дотронуться до чего-то своими грязными пальцами. В чем, разумеется, был абсолютно прав. — Блядское дерьмо!
Выкрикнул Петтигрю и чуть не запрыгнул на Сириуса от испуга. Как оказалось, под его ногами появился шипящий рыжий питомец.
— Это гребаный кот, придурок! — Блэк оттолкнул Петтигрю от себя. — Неудивительно, что тебя прозвали мышью.
— Лили, тебе нужна помощь?
Джеймс их уже не слышал, он спешил на кухню, чуть ли не спотыкаясь на месте, потому что, как сказал ранее Сохатый: «Господи, когда Римус привёл ее на вечеринку, думал, что, блять, ослепну от красоты. Лили – чертов ангел. Клянусь богом, если бы она внезапно расправила крылья, я бы только на половину удивился».
— Мы не будем ставить сегодня Элвиса Пресли, Кит! Ребята сожрут меня живьем, — из соседней комнаты вышел Люпин, перебирая виниловые пластинки в руках. В своей клетчатой зеленой пижаме и тапочках. Позади него смеялся светловолосый, худощавый парень, почти такой же высокий, как и Рем. В оверсайз-футболке «Ричи Блэкмор – мой Иисус», которая явно принадлежала Люпину. — О… вы уже здесь!
Басист бросился через гостиную поприветствовать участников группы: Питера и… глупо улыбающегося Сириуса. Дерьмо. Последние недели Блэк отлично уживался с Люпином. Они бесконечно болтали, смеялись и даже… ночевали вместе, если учесть тот единственный случай в мотеле, когда Сириус проснулся от щебетания птиц и тихого сопения Римуса в свою шею.
Поэтому Люпин наконец пригласил троих парней на «вечер настольных игр», или как там они с Лили его называли. И, черт возьми… С тех пор, как Римус признался Сириусу, что он гей, некоторые вещи… изменились. Не то, чтобы Сириус был гомофобом, ни за что на свете, но не замечать этого было так же наивно, как игнорировать людей другой расы. Ты не можешь не заметить, что у них просто-напросто другой цвет кожи. Ты принимаешь это. Поддерживаешь. Но… Ты все еще видишь это.
Так и Сириус внезапно начал видеть ориентацию Люпина повсюду. В том, как басист причесывался или натягивал наутюженные, белоснежные носочки. В том, как любая пара широких брюк обтягивала его задницу. В том, как нежно, почти невесомо Рем касался других людей… почти женственно (да простит Сириуса Господь за это сравнение). В том, как Люпин понимающе кивал на любые страдания людей. Он знал, какого это чувствовать себя другим, изгоем.
Но хуже всего был тот факт, что… Каждый гребаный раз, когда Блэк наблюдал за басистом, он не мог перестать представлять это. На репетициях Сириус мог часами зависать в трансе, пялясь на Люпина и анализируя, каково это – трахаться с парнями? Как они это делают? Римус громко стонет? Кусает ли он губы, закатывая глаза? Он пассив? Он актив? Как часто он это делает? Как он прикасается к чужому члену? Ему нравятся накаченные или худые? Кто в его вкусе? Посчитал бы он… Сириуса красивым?
— Привет, я Кит, — светловолосый парень весело улыбнулся, пожимая Бродяге руку. И, честно говоря, выглядел он как дешевая пародия на Римуса. Он был таким же высоким, худым и с шелковистыми светлыми кудрями. Но его глаза были чертовски маленькими и уродливыми, и он даже близко не подходил к тому, насколько мужественными и идеально очерченными были черты лица его… парня.
