— Д-да… Нет! Я не знаю! Мне позвонили из больницы, потому что я в его экстренных контактах. Но я не могу приехать сейчас, я в другом, мать его, городе! — Тернеру определенно было трудно дышать. — Его подружка, чтоб ее, Кэтрин, вызвала скорую помощь, но потом просто исчезла, никто в больнице ее не видел! Я не знаю, где остальные! Потому что Джеймс и Питер в Манчестере, и я был уверен, что Сириус, черт возьми, уехал с ними… Но, блять, ебаное дерьмо… — Тернер издал мучительный всхлип. — Я знал, что таких историй в шоу-бизнесе завались, но, чтобы с моими мальчиками… С моими мальчиками…

— Он жив, Киллиан, или нет, твою мать!? — Римус разразился гневом, не желая выслушивать плач менеджера в телефонную трубку.

— Я не знаю! — Тернер выкрикнул обессилено. — Он был в реанимации, когда мне позвонили… Нужно послать кого-нибудь присмотреть за моим мальчиком… Римус, пожалуйста, побудь рядом?

Светловолосый в отчаянии стиснул зубы, потому что пообещал себе держаться подальше от этого наркомана. Потому что его присутствие в больнице уж точно не принесло бы Сириусу утешения.

Он пообещал больше не встречаться с Сириусом Блэком.

— В следующий раз не трогай меня даже, понял?

— Так и сделаю, поверь мне! — выкрикнул Люпин, но его слова затерялись в шуме захлопнувшейся двери. — Вот и вали нахуй!

— Я на свидании, Киллиан.

— Римус, пожалуйста, у него никого нет… — взмолился менеджер. — Ни друзей, ни бабушки, ни матери, ни отца… Я буду в Лондоне только завтра, и к тому времени, когда Джеймс и Питер получат новости, может быть уже слишком поздно.

— Что значит, у него нет родителей? Я читал в газетах о Блэках и как там, блять, звали его брата?

— Регулус, — уточнил Киллиан. — Они не приедут, Римус… Они не приедут.

Люпин прикрыл глаза. Как сильно он возненавидел себя в тот момент за то, что все еще беспокоился. За то, что все ещё, мать его, переживал о человеке, который плевал на него при каждой удобной возможности.

— Скажи мне адрес больницы.

***

Римусу совсем не хотелось оставлять Кита в квартире, не хотелось выбегать на холодную вечернюю улицу под дождем в одних пижамных штанах и толстовке, не хотелось тратить пятьдесят фунтов на такси, чтобы добраться до больницы как можно скорее. Но он бежал так быстро, как только мог, потому что жгучая боль, которую он испытывал при мысли о том, что Сириус умирал в одиночестве, была невыносимой. Чертова Кэтрин, которая, наверняка, и продала ему наркотики, должна была быть там, рядом с ним.

Какого хрена? Какого, мать его, хуя? Как это вообще было возможно? Быть таким знаменитым во всем мире и не иметь ни одного близкого человека, который смог бы взять тебя за руку, когда ты умираешь?

— Я к Сириусу Блэку, — выдохнул Люпин, как только добрался до администратора больницы. Дождь капал с его волос и капюшона толстовки.

— Добрый вечер! Мистер Блэк в реанимации, вам придется подождать здесь, — вежливо улыбнулась ему светловолосая женщина. — Не могли бы вы уточнить свое имя? Кем являетесь для пациента?

— Я… Я Римус Люпин, — тихо произнёс он, сжимая стойку администрации бледными пальцами. — Его к-коллега… Д-друг.

Женщина на секунду замерла, потому что, видимо, это было запрещено… Впускать тех, кто не был в близких отношениях с пациентом.

— Его парень, — натянул улыбку Римус, в жалких попытках. — Возлюбленный?

Администратор неловко кивнула ему, видимо, осознав, что никто из членов семьи уже не приедет. И указала промокшему парню на место для ожидания.

Гребанное дерьмо.

Римус не смог бы с уверенностью ответить, как долго бродил по коридорам больницы. Но, кажется, прошёл час или даже несколько, прежде чем седой врач, наконец, поговорил с администратором и подошел к промерзшему парню.

— Здравствуйте, мистер Люпин…

— Как он? — Рем проглотил страх, но ноги все ещё дрожали в нервном припадке.

— Он будет жить, — Доктор одарил его ласковой улыбкой. И Римус чуть не повалился в обморок от облегчения. — Это не совсем передозировка, как мы предполагали ранее. Мистер Блэк смешал снотворное с алкоголем, что строго противопоказано. Это огромная удача, что ему удалось выжить…

Люпин облегченно выдохнул, даже не осознавая, как долго задерживал дыхание. Насколько безмозглым был этот идиот? Как можно не знать главного правила всех, кто принимает сильнодействующее снотворное?

— Могу я его увидеть? — Римус схватился за пакеты еды, которые накупил за время ожидания.

— Конечно, но он может быть все еще без сознания.

Доктор провёл светловолосого до палаты и слегка прикрыл дверь, оставил Люпина одного в тишине. Только сигналы мониторов, потрескивающий больничный свет и Сириус… Лежащий на кровати, словно бледная фарфоровая кукла. Черные волосы разметались по подушке, а к носу и пальцам были проведены трубки.

— Ебаный кошмар… — прошептал Римус, присаживаясь на стул рядом с вокалистом и не отводя взгляда от умиротворенного лица ни на секунду. Слёзы начали скапливаться в опухших глазах, но Римус яростно вытер их влажным рукавом толстовки. — Ты такой идиот, Блэк… Такой идиот, Боже…

Он распаковал пакеты и выложил продукты на тумбочку, в случае, если Сириусу захочется чего-нибудь после пробуждения. И как раз в тот момент, когда Рем собирался устроиться поудобнее на стуле и заснуть рядом с этим придурком, монитор запищал учащеннее и громче… И Блэк издал тихий стон.

— Люпин? — тихо прошептал он, склонив голову вправо. Синие круги под измученными глазами.

Басист на секунду замер. Хотелось убедиться, что на него сейчас не накричат и не пошлют к черту за то, что он вообще явился в больницу, когда Блэк был в таком состоянии. Но… Бродяга сонно смотрел на него с неверием, без раздражения или злобы… Лишь со смесью невероятной боли и тоски. Будто к нему постепенно приходило осознание, где он находился и почему.

— Да… — прошептал Римус с мягкой улыбкой. — Это я.

— Гд-де Джеймс? — Сириус огляделся по сторонам, будто потерянный ребенок. Голос звучал так жалобно. — Где Питти?

Люпин ощутил укол невыносимой боли, потому что, блять… Насколько это было ужасно, что Римус – единственный, кто смог прийти?

— Они в Манчестере, — тихонько произнёс он, не переставая мягко улыбаться. Будто бы в попытках отдать все тепло, что мог. — Они приедут к тебе, как только смогут.

Несколько секунд Бродяга неразрывно глядел на него, брови поползли домиком.

— Ты один? — губы Сириуса начинали дрожать. Он выглядел как маленький оставленный ребенок.

— Да, — кивнул тихонько Римус. — Кхм… Я принес тебе фрукты и соки… — улыбнулся он, указывая на тумбочку. Там было около семи разных банок. — Я не знал, какой вкус тебе взять… Потому что ты, вроде как, сам не уверен, что нравится. Тут есть яблочный, апельсиновый, вишневый, и я даже принес ананасовый, потому что, поверь мне, он самый лучший…

Люпин тихонько рассмеялся, но голос замер где-то в горле, как только их взгляды вновь встретились. Губы брюнета дрожали, нос боролся за воздух, а слезы стекали по сморщенному лицу так быстро, будто в душе парня надламывалась плотина.

Господи, Сириус был… сломленным, маленьким ребёнком изнутри. Римус никогда не осознавал, насколько сильно… До этого момента.

— Я никогда не пр-робовал ананасовый, — прошептал Блэк, глотая слюни влажным ртом.

— Тебе понравится, — Рем ощутил, как и его глаза наливаются слезами.

— Спасибо… — длинноволосый едва мог говорить. Его потерянный взгляд сделался таким нежным. — Спасибо, Римус… Мне так жаль… Про-ости меня, пожалуйста…

— Все в порядке, все в порядке, Сириус… — Римус в панике придвинул свой стул ближе и взял дрожащую руку в свою. Кожа Бродяги была холодной, как лёд. — Завтра ты расскажешь мне все, что произошло. Сейчас мне нужно, чтобы ты выспался, хорошо?

Сириус слегка кивнул, все крепче и крепче сжимая руку Римуса. Будто хотел убедиться, что он был не один в этой больничной палате.

— Мне страшно… — прошептал Сириус, не прерывая зрительного контакта с басистом. — Римус, мне так жаль… Только не уходи, п-пожалуйста.