И самым лучшим было то, что Блэк не прерывал поцелуй. Он так же напористо обнимал его в ответ, тянулся на носочках выше и посылал вибрации тихих стонов в губы. И быть таким желанным в его руках… Римусу казалось, он утопает в пламени адреналина и животной страсти.

— Что это, блять, такое!? — раздался громкий смех Джеймса прямо ему на ухо.

И Люпин инстинктивно оторвался от Сириуса, глядя на шокированного Поттера.

— Мы… — прошептал влажными губами Луни и огляделся по сторонам.

Вокруг было тихо. Все. Абсолютно все смотрели на них. Кто-то радостно, кто-то злобно, кто-то удивленно… Но сильнее всего смутился Люпин, когда перевел взгляд на Сириуса. Тот еле дышал, красный, запыхавшийся, сжавшийся в собственные плечи. Бродяга, блять, никогда не смущался. Какого хрена? Он же сам предложил…

— Шоу окончено, — слабым голосом проговорил Римус, окидывая взглядом гостиную.

И тут же сорвался с места и побежал на выход, к портрету полной Дамы.

Бежать. Бежать. Бежать.

Какой стыд, какой позор. Как он мог позволить чувствам выйти наружу, когда Бродяга лишь пытался разгорячить публику? Когда они должны были просто чмокнуться, весело рассмеяться и больше не вспоминать об этом недоразумении?

— Луни, стой! — донёсся до него голос Сириуса, как только Рем вышел в коридор. — Да остановись ты!

Блэк схватил его за локоть и развернул на себя. И Рем предстал перед ним сморщенный, с вибрирующим от слез носом. Чертова влага застилала зрение.

— Прости-прости-прости! — взмолился Луни. Конечно, Блэк понял, что другу понравилось. Любая ложь сейчас была бы глупой. — Я не знаю, что на меня нашло! Бродяга, мне так стыдно! Я не знаю…

— Что? — перебил его Бродяга, грудь вздымалась от волнения. — Это я должен извиниться! Я не должен был…

— Нет, это я не должен был так… — Римус начал дрожать в потоке истерики. — Я тебе противен, я понимаю. Боже, прости…

Сириус налетел на него, обхватывая руками лицо и крепко чмокнул в губы, выбивая из лёгких воздух.

Слёзы Римуса покатились прямо на их губы. И с громким хлюпом быстрого касания губ, светловолосый и сам издал всхлип.

— Римус, это было… — Бродяга погладил его по щеке, завороженно глядя на друга. С каким-то… обожанием, пробирающим до самых костей. Он едва дышал. — Ахуенно. Лучший поцелуй за всю мою чёртову жизнь.

Римус распахнул в неверии глаза, пытаясь найти ответы в серых радужках. Но там не сквозило насмешки… Только желание.

— Тебе понравилось? — прошептал он, как дитя.

И Сириус судорожно выдохнул, рассмеявшись. Взял его руку в свою, осмотрев зареванное лицо с теплотой.

— Пожалуйста, скажи, что я тебе тоже нравлюсь, или я сейчас сгорю от стыда прямо на месте…. — Блэк сглотнул, раскрасневшись ещё сильнее.

И Римусу показалось, что это какая-то больная фантазия, а не реальность. Потому что этого не могло происходить в действительности.

— Сириус… — прошептал он обессилено.

И тут же притянул парня к себе, чтобы поцеловать в губы, щеки, нос, вдохнуть его пленительный аромат.

— Я люблю тебя… — тихонько сказал он, прижимая к себе Бродягу как хрупкий сосуд. — Очень-очень.

— Очень-очень? — повторил Блэк в умилении. Он отодвинулся, чтобы поцеловать уголок губ Луни. — И я тебя очень-очень, дурачок. Очень люблю тебя.

Римус всхлипнул вновь, но на этот раз от обжигающего душу счастья.

***

— Слушайте все, дамы!

Сириус запрыгнул на стол, как только пара вернулась спустя несколько часов, проведённых в поцелуях и ласках на подоконнике одного из коридоров.

— Бродяга, не надо… — прошептал Луни, пытаясь утянуть его за руку обратно на землю.

Половина студенток притихла, изучая двух парней в немом шоке. Какое-то необъяснимое чувство гордости пламенем растеклось по внутренностям Лунатика.

— Несите сюда свои коробки, вы хотели подвести итоги! — воскликнул Бродяга, не выпивший ни глотка, но опьяненный новыми чувствами.

И Мэри ему весело улыбнулась, протягивая два картонных ящика, пока Лили прятала красное от стыда лицо в ладонях.

— Итак, по подсчетам голосования…

Сириус открыл крышки двух коробок и, выдержав таинственную паузу, гордо пересыпал абсолютно все содержимое своей в «Римуса». От этого Луни только сильнее расплылся в улыбке, замечая, как по гостиной раздаются удивленные вздохи.

— Что-то мне подсказывает, что ты победил… — прошептал Сириус, опускаясь к нему на землю.

Но Римус только счастливо улыбнулся ему и прошептал в нежный поцелуй:

— Мне важен только один голос.

Комментарий к We are on each other’s team

*Lorde – Команда

Мы танцуем вокруг всей этой лжи,

Танцуем под пристальными взглядами,

И даже в упадке сил

Никто об этом не расскажет другим.

Мы живём в городах, которых вы никогда не увидите по ящику,

Не самых прелестных, но зато мы точно умеем всем заправлять.

Мы живём в руинах дворца собственных желаний,

Но знаешь, я в твоей команде, а ты в моей.

Первый драббл завершён, но эта работа будет обновляться другими историями и зарисовками 💜🌙

P.S. Я помню о финале Across an angel! Обязательно допишу, как почувствую вдохновение. Пока глава никак не рождается:(

========== Moony-boo ==========

Комментарий к Moony-boo

5-ый курс, Хогвартс (PG-13): У Лунатика есть небольшая проблема… После полнолуний его разум восстанавливается несколько часов. И никогда не знаешь, какая правда может всплыть наружу в такие моменты.

Сириус любил эту особенность в Луни.

Первый раз он столкнулся с ней на втором курсе, когда им наконец позволили навестить Ремми. Как только друг проснулся в больничном крыле и заметил трёх сияющих друзей рядом с собой, он тихонько проговорил:

— Бо-бо… Очень бо-бо.

Сириус переглянулся с недоумевающим Джеймсом.

— Что он сказал? — прошептал Поттер, прищурившись.

— Без понятия.

И Римус, изучающий их напуганным взглядом, вдруг вжался в простыни и разревелся, хватаясь за голову.

— Бо-бо! Очень бо-бо! Уйдите!

Это было настолько тоскливо и пугающе, что Джеймс тут же побежал за Помфри, пока Блэк пытался успокоить уворачивающегося мальчика своими объятиями.

— Ох, Римус… Ты проснулся?

Мадам Помфри присела к нему на койку и попросила Сириуса освободить ей место. Она осторожно погладила ученика по макушке и протянула склянку с дымящимся зельем.

— Бо-бо? — спросила она у него, вытирая слёзы на щеках и вливая жидкость.

— Бо-бо… — закивал он, сморщившись в приступах боли.

— Волк ушёл… — она начала убаюкивать его в своих объятиях.

— Волк пока-пока? — проскулил Римус каким-то неественно детским голосом.

— Пока-пока, — повторила Помфри.

И Джеймс, двенадцатилетний болван, издал от услышанного смешок, за что получил подзатыльник от Сириуса.

В тот день они впервые узнали, что разум Римуса восстанавливался несколько часов после превращений. Пару месяцев он даже близко не подпускал к себе друзей и ревел от одного только их вида, пока это неразумное существо внутри него не привыкло к запаху, и он не стал играться с ними, доверительно принимая подарки. Почти всегда первые тридцать-сорок минут после пробуждения его общение с друзьями было построено на жестах, слогах и фразах, которые обычно произносят полугодовалые дети.

Луни никогда не запоминал, что говорил в таком состоянии, поэтому очень не хотел, чтобы друзья навещали его рано утром. Но мародёры были слишком настойчивыми. Они хотели быть рядом с ним и знать, что все в порядке. Ну и, возможно ещё потому, что они были нахальными мальчишками, которым нравилось наблюдать за таким Ремом и смеяться над его глупостью и миловидностью.

Особенно сильно Луни-бу (как они прозвали его в таком состоянии) любил Бродягу. Уже на третьем курсе он начал особенно внимательно принюхиваться к Сириусу, обнимать его вместо игрушек и дёргать за волосы… Но этого не обязательно было знать настоящему Римусу, потому что тогда бы он запретил другу навещать его. Слишком горделивый. Так что, Джеймс и Питер отлично помогали хранить тайну. Хотя чаще всего и сидели без дела на стульях, пока Луни-бу тискал щеки Бродяги, тихонько сопел на груди или игрался с пальцами.