Римус ощутил, словно сердце снова забилось.

Будто он очнулся после ночного кошмара, после иллюзии, в которой он ощущал себя настолько одиноким, казалось, его похоронили на глубине шести футов под землей.

Теперь же… Римус думал, его вот-вот разорвет от переполнявшей сердце радости. Любовь к Бродяге ощущалась еще сильнее, чем прежде.

Конечно, Люпин не мог избавиться от чувства, что в будущем он может пожалеть о своем решении рассказать правду. Что, если он все разрушит? Что, если Сириус станет настолько несчастным, что возненавидит Римуса? Но потом он смотрел в эти серые сверкающие глаза, и все становилось на свои места.

— Поймал! — Бродяга схватил его за развевающийся по ветру шарф, а затем навалился на Люпина всем своим весом. — Не отпущу тебя.

Лунатик сдался в поражении и обнял парня в попытках удержать равновесие на коньках. Воздух был ледяным, но тепло внутри него никогда не ощущалось более согревающим.

— У тебя красный нос, — усмехнулся Рем, а затем наклонился, чтобы поцеловать холодный кончик.

— Луни! — Сириус ахнул и положил ладонь, спрятанную в перчатке, на губы Люпина. — Люди смотрят, ты маленький бесстыдник.

Это было правдой. Почти каждый второй студент решил прокатиться на коньках в морозное и солнечное утро.

— Я знаю, — кивнул Римус и не смог сдержать довольной улыбки.

Сириус всегда был тем, кто первый проявлял чувства на публике. В конце шестого курса он даже предлагал Рему сделать официальный каминг-аут. Люпину прежде эта идея казалась пугающей… Много вещей его раньше пугало. Но впервые за всю жизнь он почувствовал себя непобедимым. Держащий весь мир в своих руках.

Ты понимаешь ценность того, что имеешь, особенно ясно, когда теряешь. Вот почему он начал верить во вторые шансы.

— Мне все равно.

Он наклонился и крепко поцеловал Сириуса во влажные губы, удерживая их обоих на скользком льду. С нежностью Бродяга ответил и придвинулся еще ближе, запутываясь пальцами в светлых локонах. И поцелуй на вкус был искренней радостью.

— Гребаные педики, — прервал их чей-то голос, и Бродяга раздраженно отпрянул. Северус Снейп.

— Впервые видишь настоящий поцелуй, Нюнчик? — Бродяга издал звук, похожий на фальшивое умиление, и Римус прижался губами к его щеке. Потому что он больше не боялся.

— Как будто кто-то удивлен, — Северус отъезжал подальше от них, глядя с отвращением и ядовитой насмешкой. — Вы двое всегда были, как старые супруги.

— Спасибо за комплимент, — Римус гордо улыбнулся и страстно поцеловал Сириуса в губы, наклоняя и удерживая за спину одной рукой. Они показали два средних пальца, когда Снейп снова что-то проворчал, отдаляясь.

— Ты не расстроился? — прошептал Бродяга в поцелуй и крепко обнял Римуса за шею.

— К черту всех тупых людей, — Люпин выдохнул в пухлые губы, переплетая языки и заставляя Сириуса тихонько простонать.

— Я так и знала! — чей-то девичий визг заставил их вновь оторваться друг от друга. Элли Мартин проезжала на коньках за ручку со смеющейся Джессикой. Глаза девушки сияли от восторга. — Что-то было не так во всей той ерунде, что мне говорил Римус.

Сириус усмехнулся и потрепал волосы покрасневшего Люпина. Ревностные иголки защекотали сердце Луни, что заставило уткнуться носом в макушку брюнета и обвить талию ещё крепче.

— Извини, Элли, — Бродяга застенчиво посмотрел на нее. — Не надо было так грубо убегать вчера.

— Все в порядке, — она искренне улыбнулась и посмотрела светловолосому в глаза. — Не смог устоять перед всем «уютным и теплым по утрам», ха?

— Не смог, — Люпин покачал головой и поцеловал Сириуса в щеку. Блэк хихикнул.

Когда девушки пожелали им удачи и продолжили движение, Римус перевел медленный взгляд на своего парня. Он действительно не хотел поднимать неприятные темы, но одна вещь не переставала крутиться в голове.

— Ты сказал Сохатому… — Лунатик опустил взволнованный взгляд и взял в варежку ладошку брюнета. — Что она тебе понравилась, впервые после… меня. Тебе все еще интересна… Элли?

Когда он поднял погрустневший взгляд на Сириуса, то нашел недоумевающие серые глаза. А затем Блэк поджал губы и громко рассмеялся.

— Господи, Луни! — захохотал он и чуть не подвернулся на коньках. — Ты такой дурачок иногда.

Сириус взял в ладони бордовое от стыда лицо Римуса и поцеловал нежно в губы.

— Мне никто не может понравиться больше тебя, пока ты существуешь на этой планете.

Хоть это и согрело трепетом все тело Лунатика, он закатил глаза.

— Ты врун.

И они оба рассмеялись, целуясь и целуясь под падающим снегом. Наконец, Люпин огляделся, взяв Сириуса за руку, и двинулся в сторону толпы скользящими движениями. И взгляд его нашел МакГонагалл, помогавшую устоять на коньках первокурснику. Но глаза ее были прикованы к Сириусу и Римусу, и она с любовью и одобрением улыбнулась им.

И вдруг Люпин почувствовал себя так, словно наконец-то вернулся домой.

***

Все последующие недели Сириус был окружен такой заботой и вниманием, что чувствовал себя маленьким избалованным ребенком.

Конечно, все произошедшее между ними съедало Люпина изнутри. Иногда ему становилось ужасно грустно, и он прижимался к груди Сириуса, плача и умоляя все переосмыслить, пока не стало слишком поздно.

— Я разрушу твое будущее, Бродяга, я не могу этого допустить, — вина не отпускала Луни, особенно после очередных встреч с Дамблдором.

— Если бы я хотел уйти, я бы ушёл, — отвечал ему в такие моменты Сириус.

И, по крайней мере, теперь Луни всегда разговаривал о своих страхах. Они вместе разрешали все сомнения, не оглядываясь на прошлое. И не заглядывая в будущее.

Так что по этим причинам… Лунатик стал особенно заботливым. Буквально феей-крестной, исполняющей любые желания. Он организовал целую неделю под названием «Любовь к Бродяге до луны и обратно». Приносил горячие завтраки в постель, воровал лучшие сладости с кухонь и шоколадное молоко. Сириус начал забывать о существовании будильника, теперь он всегда просыпался от нежных поцелуев. По вечерам Ремми делал массаж, наполнял ванные лепестками цветов, заботливо намывал длинные волосы.

Каждое утро Сириуса ждала чистая сложенная одежда и отполированные ботинки. Они вместе читали в постели, обнимались и занимались любовью, вместо того, чтобы идти в библиотеку или выполнять домашние задания. Блэк повсюду находил записки с подписью «Я люблю тебя». В карманах, в школьном портфеле, под подушкой. Каждый божий день его осыпали подарками. От шоколадных конфет и значков до мягких игрушек.

Прикосновения никогда не были чем-то обыденным на площади Гриммо, 12. Старинный и благородный дом Блэков был наполнен темной магией и правилами, которые, по версии Сириуса, запрещали людям касаться друг друга. Не то, чтобы его когда-то тянуло обнять Вальбургу Блэк (от одной мысли в животе неприятно скручивало), но юный наследник знал, что так в нормальной семье быть не должно.

Римус научил его любви.

И Сириус не мог жаловаться на все то внимание, что ему теперь дарили. Он ощущал себя жадным маленьким ребенком, который так сильно соскучился по своему Луни за два месяца разлуки.

— Ты балуешь его! — пожаловался Джеймс, когда они сидели у камина в поместье Поттеров. Рождественские мелодии по радио, коробки разноцветных подарков под свежей елью, запах яблок и корицы.

— Да ладно тебе, всего лишь… какой? — Блэк снова пересчитал свои коробки. — Пятнадцатый подарок от Луни?

Поттер закатил глаза и бросил на Римуса взгляд, полный упрека. Он крепко прижимал к себе Лили, сидя с оленьими рожками на голове.

— Сириуса уже не избаловать, он родился с серебряной ложкой во рту, — Лили усмехнулась, взмахнув помпоном на своей шапочке Санты-Клауса.

Не поймите Бродягу неправильно, он любил девушку всей душой. Она была умной, забавной, симпатичной. Но самое главное… остроумной. И Сириус просто не мог справиться с ещё одним собой в группе Мародеров. Лили так и нарывалась, чтобы с ней поругались.