Сердце Римуса сделало один громкий толчок.
«Хорошо, что я выполнил за тебя всю работу. И перестал любить тебя».
Сириус никак не мог любить его после всего, что он натворил. Это не могло происходить на самом деле. Конечно, это был сон. Римус собирался сказать, что любит его в ответ, а затем сжать умирающего парня в руках.
— Мне плевать на детей! — Сириус разрушил тишину и затрясся от слез. — Они громкие и шумные! И кто знает, что произойдет в будущем? Может быть, законы изменятся! Кто знает, Луни? Кто знает?
— Сириус… — прошептал он.
— Нет, дай мне закончить, — Блэк вытянул руку и подошел так близко, что между ними оставался метр. — Я знаю, что будущее пугает. Я знаю, что твоя миссия может грозить нам обоим смертью. Но это несправедливо, Римус. Ты не вправе решать за меня, ради чего я хочу жить и умереть. Я мог умереть от этого дурацкого вируса. Да от чего угодно! — он замолчал и понизил голос почти до шепота. Пар покрывал клубками воздух между ними. — Но я жив сегодня. Как и ты. И мы можем стать героями, хотя бы на один день.
Римус тихонько рассмеялся, услышав цитирование Боуи. Горячие слезы заструились по его лицу.
Он не мог поддаться чувствам, когда решение уже было принято. Когда он выбрал отпустить Бродягу. Но какая-то часть Римуса затрепетала от осознания, что все было намного проще. Они просто не могли существовать друг без друга.
— Они будут охотиться на тебя, Сириус.
— Мне все равно.
— Они убьют тебя.
— Мне все равно.
— Мы можем умереть, как только закончим Хогвартс.
— Мне все равно. — Твердо и медленно ответил Блэк и протянул руку, чтобы взять лицо Римуса в свою ладонь. Его нежные пальцы убрали слёзы. — Единственное, что меня волнует, это то, что ты чувствуешь ко мне. Сейчас и сегодня.
— Я… — начал Римус, вздыхая от тепла, разливающегося по всему телу.
Наконец-то он ощутил, как страхи отпускают его. Наконец-то он мог закончить фразу.
— Я люблю тебя.
Взгляд Сириуса остановился на его глазах, губы скривились и задрожали. Слёзы крупными каплями потекли по фарфоровой коже. И Люпин смотрел на него с таким чувством вины, заботы, любви и желания. Невозможно было чувствовать все сразу и так сильно.
— Я люблю тебя, — снова прошептал он и громко всхлипнул, взяв ладонь Сириуса в свою и нежно поцеловав холодные костяшки пальцев.
— Скажи это еще раз, — попросил Сириус, как маленькое дитя.
— Я люблю тебя, — Римус начал содрогаться от слез. — Я люблю тебя. Конечно, я люблю тебя.
И Сириус обвил руками шею парня, поцеловал так яростно, что они чуть не повалились на землю. Влажные губы Сириуса были как воздух, как глоток кислорода, которого Римус отчаянно жаждал.
— Я люблю тебя, — снова прошептал он в самые прекрасные губы. Сминая и целуя, и запуская руки в длинные волосы, и притягивая ближе и ближе. — Я люблю тебя, котенок.
И Сириус почти что растаял в его объятиях. Он застонал, открывая рот шире, переплетая их языки. Мятный запах, тепло его кожи заставляли дрожать от удовольствия. И Лунатик отыскал руками худенькое тело под пальто, схватил за талию и почти что приподнял другого парня в воздух. Их носы сжались друг в друга, соленые слёзы смешались в единый поток. И Римус целовал, целовал и целовал, как будто это был его последний шанс.
— И я люблю тебя, — пухлые сладкие губы Блэка нашли его ухо. Руки сжимали песочные кудри. — Больше никогда так меня не пугай, ладно?
Римус кивнул в ответ и нашел губами скулы Сириуса, его челюсть. Он целовал теплую кожу, делал влажные узоры и вжимался носом в щеки, чтобы вдохнуть прекрасный запах. Никогда прежде Люпин не чувствовал себя таким пьяным, возбужденным и таким парящим. Он действительно забыл, каково это.
— Мне так жаль, котенок, мне так жаль, — Римус поцеловал теплый лоб Сириуса, когда тот снова задрожал от слез. — Тебя любят. Тебя так любят. Ты самый любимый человек на планете. Ты самый-самый любимый.
Тело Сириуса затряслось от слез, и они оба вцепились друг в друга, отчаянно плача и всхлипывая под холодным зимним воздухом.
— Прости меня, пожалуйста, — Римус причитал, как маленький ребёнок, вжимаясь в шею Бродяги. — Прости меня. Прости меня. Я так люблю тебя.
— Все хорошо, котёнок, все хорошо, — Сириус гладил его по спине. — Ш–ш–ш…
— Мне так жаль, — завыл Римус и начал тянуть Сириуса вниз, потому что ноги сдались и потащили к земле.
— Все хорошо, все хорошо, — Сириус опустился вместе с ним на колени и сжал в своих объятиях. Спрятал под пальто дрожащего парня. — Я люблю тебя. Я так рад, что ты вернулся домой.
И они просидели в слезах до захода солнца. Не в силах перестать целовать друг друга. С рождественскими колоколами, доносящимися издалека.
Комментарий к Year 7 (4)
* Я, я буду королем,
А ты, ты будешь королевой.
И пусть ничто не прогонит зло прочь,
Мы можем быть героями, хотя бы на один день.
Мы можем быть самими собой, хотя бы один день.
========== Year 7 (5) ==========
Заниматься любовью – прекрасно. Особенно с Сириусом Блэком. Но Римус даже и не подозревал, каким секс бывает после долгого разрыва отношений.
Просидев в слезах до самого заката на Астрономической Башне, он ожидал, что это будет нежно, ласково или неловко. Но как только Сириус затащил его в комнату, то жадно впился губами, словно ждал этого всю свою чёртову жизнь.
— Сириус, ребята могут… — но слова Римуса затерялись, потому что Блэк впечатал его в стену, поцеловал в откинутую шею и принялся судорожно расстегивать ремни.
Римус застонал в их приоткрытые влажные рты, отчаянно прижимаясь к бёдрам Бродяги. Они бросали по пути к кровати одежду, срывали друг с друга все ненужные слои, отчаянно жаждая увидеть наконец обнаженные тела. Словно дикое животное, Сириус повалил светловолосого на кровать, уселся сверху и вжал в простыни. Римус никогда в жизни не был так возбужден. Это было чистое звериное желание. И, конечно же, любовь. Боже, так много любви.
Он чувствовал, как эхо его собственного пульса разносится по всему телу, стучит, словно барабан. Обхватывая обеими руками голую спину Сириуса, Лунатик двигался навстречу вперед. Пока они не оказались прижаты друг у другу, горячие, близкие и задыхающиеся.
— Я, — прошептал Римус, глаза закатывались от удовольствия. — Я…
— Ч-что? — Бродяга прикоснулся рукой к внутренней части его бёдер. — Что, я… что?
— Люблю тебя, — заскулил Лунатик, когда его коснулись там.
Сириус зарычал и устроился удобнее между ногами своего парня. Его кожа была все такой же мягкой, как и сохранилось в памяти Луни. И линии тела были такими знакомыми, но особенно-новыми. Римус позволил Сириусу забрать управление, лёжа под ним и дрожа от удовольствия. Его окутал запах сигарет и дорогого парфюма.
И Рем потерялся в долгожданных прикосновениях, в их едином дыхании и телодвижениях. Сириус ставил засосы своим ртом, крепко обхватывая бедра Римуса и двигаясь так чертовски быстро. Люпин буквально срывался на крики.
Блэк постанывал в ухо, кусал в шею. И этот звук, Боже. Римус сделал бы все, чтобы слышать его вновь и вновь.
Все закончилось для обоих за слишком короткий промежуток времени.
Но у них была вся ночь, и Римус позаботился о том, чтобы Сириус снова почувствовал, как сильно его любят и желают.
***
Когда Бродяга распахнул веки, он не сразу осознал, где находится и что происходит. Он так привык просыпаться в одиночестве, что практически забыл о событиях прошедшего вечера.
Но первое, что он увидел, было нежное лицо Римуса, тихонько посапывающего в подушку. Крепкие руки сжимали Сириуса, словно брюнет был для него огромным плюшевым мишкой.
Блэк улыбнулся, как ему показалось, самой довольной и искренней улыбкой за долгое время. Он коснулся мягких кудрей Римуса, по которым так сильно скучал. Провёл пальчиком по тонкому шраму на верхней губе. Маленький порез сиял возле неё, и Блэк взволнованно сглотнул, вспомнив, что разбил ее Люпину несколько дней назад. Теперь же хотелось расцеловать губы и забрать всю ту боль, что мог причинить.