— Это был план! — слишком громко прошептал Сириус и вырвал руку из хватки светловолосого. — Я хотел, чтобы ты думал, что мне все равно. Потому что вечером тебя ждал сюрприз…

— Что? — растерянно прошептал Лунатик.

Сириус посмотрел в любимые зелено-карие глаза и снова почувствовал желание закричать от бессилия. Воздух был таким холодным, Блэк начал дрожать.

— Вон те ступеньки, их около пятидесяти, — он указал на скрытый за зданиями холм. — Я… я приготовил там место со свечами… — Сириус всхлипнул от обиды. — Мы должны были идти по ним, в знак нашей метафоры «шаг за шагом». Мы бы дошли до последней… Нашей последней ступени. И стали бы парнями.

Римус посмотрел на него глазами, внезапно наполнившимся слезами.

— Сегодня? — прошептал Люпин, губы его дрожали.

— Да, — Сириус тяжело вздохнул. — Я хотел предложить тебе встречаться, в День Святого Валентина. Я хотел заставить тебя думать, что мне все равно, но мне не все равно… Конечно, не все равно, Луни. Меня не тошнит от романтики, когда это касается… тебя.

Римус, куда выше Бродяги, сейчас выглядел таким маленьким и разбитым. Он попытался дотянуться до руки Сириуса, но Блэк отмахнулся от нее.

— Джеймс все равно все испортил, — Сириус отошёл в сторону, чувствуя убивающую пустоту изнутри. — Ты все испортил, потому что мы обещали, что достигнем этого шага, только если будем готовы. И судя по тому, как ты… флиртовал с этим придурком. Мы не готовы.

Он ушел, оставив Римуса позади.

***

Сириус пожалел о своей вспыльчивости в ту же секунду, как забрел в случайный паб и сел за стойку в полном одиночестве. Его гнев на Джеймса, Римуса, Эрика медленно перешел на самого себя. Он понятия не имел, почему всегда чувствовал, будто весь мир против него, почему его близкие люди казались врагами, почему он всегда действовал на эмоциях.

Он до самого заката сидел в проклятом пабе, наблюдая за влюблёнными парами. Единственным выходом было напиться, потому что, как он узнал на пятом курсе, это отлично облегчало боль. С тех самых пор Сириус почти не злоупотреблял спиртным, но ему снова казалось, что он проваливается в темную пустоту.

Больше всего на свете Бродяга ненавидел одиночество. Потому что среди знакомых, среди друзей и Римуса он был тем Сириусом, который ему нравился: общительным, беззаботным, весёлым и смелым. Но наедине с самим собой… Блэк казался тяжелее, будто на несколько лет старше. Он чувствовал себя слабым, злым, грустным и опустошенным. И никакой алкоголь не мог бы по-настоящему заполнить эту огромную дыру в душе.

Поэтому он остановился, как только почувствовал головокружение, и вышел на улицу. Солнце уже садилось, и все студенты постепенно оголяли улочки Хогсмида. Сириус вспомнил, что на холме все еще были свечи в форме сердец, и что он оставил место, полное цветов и розового мусора. Так что ему пришлось пройти все эти дурацкие пятьдесят ступенек, чтобы прибраться. Под конец лестницы Блэк ощутил тошноту. Как только он добрался до последней ступеньки, его сердце разбилось на тысячу печальных осколков.

Римус сидел на холодном снегу, уткнувшись головой в колени. Его песочные волосы растрепались, и, казалось, он заснул в ожидании. Свечи все еще горели, благодаря заклинанию, которое Блэк наложил.

— Луни? — выдохнул Сириус, опускаясь на колени. Римус резко вздёрнул голову и сонно посмотрел на Сириуса. Улыбка пересекла его нежное лицо, мерцающее в оранжевом сиянии свеч. — Как долго ты сидишь на снегу? — Римус выглядел ужасно бледным, пухлые губы посинели.

— Прости, я знаю, ты с-с-сказал… сюрприз-з не удался, но я должен был увидеть это м-место, — голос Люпина звучал так, словно он плакал слишком долго. Парень оглянулся вокруг. — Тут так кра-красиво. Самая романтичная вещь, к-которую кто-либо делал для меня…

Блэк посмотрел в красные глаза светловолосого и почувствовал себя еще более пьяным, еще более слабым. Конечно, Римус был готов. Он был готов к настоящим отношениям намного больше, чем кто-либо другой. Блэк стянул с себя шарф и укутал его вокруг шеи посиневшего мальчика.

— Худший день Святого Валентина в истории, да? — Сириус опустился на задницу рядом с Римусом и тихо усмехнулся.

— Да, но… — Луни посмотрел на ночное небо, тяжело дыша. — Я не должен был отпускать тебя. Ты даже напился…

Сириус театрально закатил глаза, хотя сам отчетливо ощущал запах собственного дыхания.

— Я люблю тебя. Мне ж-жаль, что все так получилось, — Лунатик погладил его по щеке. Пальцы светловолосого онемели от холода. — Хотел бы я предложить тебе с-стать моим парнем сейчас, но ты не согл-согласишься…

— Я мог бы, — Блэк взглянул на него настойчиво, напрягшись всем телом. — Просто сделай это правильно.

Римус затаил дыхание, а затем широкая улыбка расплылась по чудесному лицу. Он переместился на одно колено, и Бродяга взволнованно вскочил на ноги. Сердце стучало в ушах.

— Сириус, — Люпин взял его за руку и посмотрел большими щенячьими глазами снизу вверх. — Ты будешь… — Луни нервно сглотнул и понизил голос. — Будешь моим парнем?

— Да! — улыбка Блэка расплылась на довольном лице, будто он был сумасшедшим или вовсе одержимым. И впервые он понял, почему люди так радостно кричали во время предложений руки и сердца. — Да, Луни, я буду твоим парнем!

Римус быстро вскочил и снес брюнета с ног крепким объятием. Они страстно прижались друг к другу в поцелуе, Сириус чуть не простонал от удовольствия.

— Мы встречаемся! — Блэк счастливо улыбнулся, уткнувшись своим холодным носом в нос Рема.

— Мы встречаемся, — тихо повторил Люпин, и в его глазах заблестели слезы. — Боже, Сириус Блэк – мой парень…

— Римус Люпин мой! — радостно воскликнул Бродяга, и они захихикали в нежном поцелуе. — Мы должны рассказать Джеймсу, иначе его тупость сведёт меня в могилу.

— Да, — кивнул Римус. — Да, давай сделаем это.

***

Когда они возвратились в комнату, Люпин ощутил, как внутренности выворачивает наизнанку. Он не знал, как они все объяснят другу и с чего начнут. Сириус, который еще не говорил о своей ориентации с Джеймсом, вероятно, был еще более встревожен. Луни хотел, чтобы все закончилось до того, как Блэк сбежит.

— Эй, Лунатик, ты нашёл… Бродягу, — Джеймс загадочно подмигнул ему, когда вошел Римус. Сириус делал маленькие шажки позади. — Вы в порядке? Бедный Эрик, ты сбежал от него…

— Джеймс, — вздохнул Люпин и присел на кровать рядом с Поттером. — Нам нужно поговорить.

Сохатый перевел взгляд с тихого Сириуса на взволнованного Римуса, совершенно сбитый с толку.

— Что происходит?

Лунатик стянул пальто и медленно потянулся к застежке на медальоне. Понадобилось время прежде, чем она поддалась дрожащим пальцам.

— Мне не нравится Тоби, — едва слышимо проговорил Люпин, почти неузнаваемо. Он протянул лохматому другу медальон.

Джеймс забрал его, все еще растерянный. Римус чуть не задохнулся от жара во всем теле, когда глаза Поттера упали на гравировку. Блэк подошёл к кровати, затаив дыхание.

— Ну, это один и тот же медальон, — Сохатый прочитал надпись дважды, а затем тихо усмехнулся. — Только кажется, что теперь это С. Б., а не Т. Б. Что случилось с буквой Т?

Поттер поднял глаза и нашёл переплетённые руки Сириуса и Рема.

Лицо озарила мягкая и понимающая улыбка.

— С. Б., — повторил Джеймс и посмотрел на Бродягу глазами, полными любви, без малейшего намека на отвращение. — Сириус Блэк, — прошептал он.

Брюнет присел на кровать позади Римуса и обнял его сзади, стараясь утешить как можно сильнее. Сердце Люпина бешено колотилось от осознания того, что они действительно рассказывали правду.

— Это новый? — спросил Джеймс, его щеки слегка покраснели. Он вернул медальон светловолосому.

— Да, тот, что от Тоби, давно затерялся, — выдохнул Рем. — Сириус подарил мне этот.

— По–дружески? — ухмыльнулся Поттер, и Римусу захотелось закатить глаза или просто отказаться от своего друга-тугодума.

— Нет, мы влюблены, Сохатый, — подал голос Сириус и крепче обнял Лунатика со спины. — По-настоящему любим… друг друга.