Римус ощутил, как колотятся бабочки в животе, от мысли, что их любовь была заметна и другим. Он уложил раскрасневшееся лицо на руки.

— Ты умная нахалка, надо отдать тебе должное, Эванс, — Сириус ткнул в нее пальцем. — Хотя раньше я и не понимал, что Джеймс нашёл в тебе.

— Я хороша в загадках и головоломках, — гордо вздернула нос Лили и поправила прядку волос. — Могла попасть и на Когтевран.

— Нет, на Слизерин, — Блэк прищурил глаза и помахал рукой в ее направление. — В тебе есть этот… злорадный дух.

— Полегче, — Люпин убрал запястье брюнета и виновато посмотрел на Лили. — Никому не говори, пожалуйста. Ты первая, кто догадался.

— Правда? — она выглядела поражённой. — Даже сам Поттер всемогущий?

— Ааа, — Сириус протянул загадочно и кивнул. — Видишь ли, есть причина, по которой он не на Когтевране.

— Я могила, обещаю, — Эванс закрыла рот на невидимый замок и сделала вид, что выбросила ключ. — Ладно, иди, Блэк, я хочу поговорить с Римусом.

Сириус печально вздохнул и поднялся с места. Но перед тем как уйти, многозначительно подмигнул Лунатику.

— Выкладывай, — как только они остались вдвоём, Лили облокотилась на стол и взволнованно посмотрела на друга.

— Что? — растерянно пробормотал Рем, до боли выпрямив спину. — Я думал, это ты хотела поговорить.

— Насчет Сириуса! — воскликнула девушка. — Когда это случилось? Как? Вы, ребята, встречаетесь? Ты влюбле-е-ен?

— Эй, притормози, — Люпин нервно хихикнул, а затем устало выдохнул, сдавшись под напором девчонки. — Что именно ты хочешь знать?

— Все! Я помню, как сильно он тебе нравился на третьем курсе, — Эванс с энтузиазмом взяла его за руку, а затем отбросила в сторону, вероятно, вспомнив, где та могла быть в последний раз. — Я была твоим первым поцелуем, из-за него! Ты был так влюблен! Он оказался… геем?

— Он би.

— Исход одинаковый, — Лили махнула рукой. — Я боялась спрашивать, пока ты бы сам не поделился. Но ты счастлив? Чувства с третьего курса вернулись?

— Они и не уходили, — Римус ощутил, как уголки губ растягиваются в улыбке. Было так приятно поговорить с кем-нибудь о Бродяге. — Но это не похоже на то, что я испытывал до Тоби…

— Хуже?

— Нет, — он отрицательно покачал головой. — Тогда я был ребёнком, пытался обьяснить свои чувства к другу. Сейчас же… — Римус вздохнул мечтательно и застонал от счастья в ладони. — Я безнадежно влюблен в Сириуса.

Лили издала звук, похожий на писк.

— Больше, чем когда-то в Тобиаса?

— Ох, даже и не сравнивай, — он убрал от лица руки и быстро закивал. — Я по уши влюблен в него. У меня постоянно болит сердце. Не могу дышать без него.

— Ты сейчас дышишь, — недоверчиво рассмеялась Лили.

— Просто подожди пару минут и увидишь, как я поползу к нему, — Люпин не мог перестать улыбаться, все его тело изнывало от радости.

— О боже, — прошептала Эванс, поджав губы в умилении. — Ты счастливее, чем когда-либо прежде.

— Правда? — светловолосый почесал за ухом, покраснев.

— Да, — Лили задумчиво взглянула на него, с широкой улыбкой и зелеными любящими глазами. — Вы встречаетесь?

— Н-нет, не совсем, — парень опустил взгляд, не желая говорить о неприятном. — Мы постепенно движемся к этому, но Сириусу нужно время все осмыслить.

— Он… отрицает себя? Ориентацию?

— Нет, — Римус был рад, что между ним и Бродягой хотя бы было ясно одно: их влечение друг к другу. — Он … влюблен в меня. Нам просто не нужны все эти ярлыки.

Эванс растерянно посмотрела на него, улыбка сползла с ее губ.

— Значит, вы спите, целуетесь и влюблены? — Римус одобрительно кивнул. — И не изменяете? — Люпин снова согласился. — Вы встречаетесь, Рем.

— Нет, — вздохнул он. — Я знаю, это трудно понять, но нам так нравится. Или, по крайней мере, ему…

Ремус нарисовал невидимый круг на деревянном столе, ощутив себя вдруг застенчивым и крохотным перед Лили.

— Тебе нужны ярлыки, не так ли?

— Я не могу заставить его быть моим парнем, — Люпин посмотрел на девушку, измученный этим обсуждением. — Может быть, однажды мы станем парнями. Но и так хорошо.

— Ладно, — рыжеволосая мягко улыбнулась. — Просто думай и о себе? Не позволяй ему быть тем, кто решает все за вас.

Он согласился легким кивком, а затем потянулся, чтобы заключить подругу в крепкие объятия. Они тихонько рассмеялись, счастливые и довольные тем, что озвучили правду. Это было все равно что сбросить с плеч огромную ношу.

— А как насчет вас с Джеймсом? — спросил Римус, откидываясь на спинку стула. — Я видел, как ты смотрела на него в день рождения Сириуса. Там определенно что-то было…

— Моя ненависть к нему? — Лили усмехнулась, но в ее глазах было что-то новое. Что–то, что делало ее черты лица застенчивыми и мягкими. Щеки слегка покраснели.

— Ты ведь не влюбилась в него? — Римус всегда задавал этот вопрос. Это был его долг перед Джеймсом. Но впервые за долгое время он почувствовал… что у его отчаявшегося друга появилась настоящая надежда.

— Он утешил меня после истории со Снейпом, — сказала она тихонько, опустив взгляд в пол. — Немного поменялся в моих глазах…

Люпин широко улыбнулся ей и ощутил прилив гордости, будто за старшего брата.

— Он чудесный, — и это была полная правда. — Он гениальный, забавный и, наверное, самый добрый человек, которого я знаю. Однажды и ты это увидишь.

— Заткнись, — Лили закрыла красное лицо руками, и двое друзей весело рассмеялись.

***

Зимние каникулы 1977 года стали для Римуса первым шагом ко взрослой жизни.

У Мэри Макдональд освободился трёхэтажный дом в магловском Лондоне, родители выехали за город. Учителя Хогвартса о затее друзей не знали, так что, вероятно, было незаконно провести праздники там несовершеннолетним: Марлин, Доркас, Лили, Питеру, Джеймсу, Сириусу и Римусу. Но мародеры всегда любили проделки и все, что было похоже на нарушение правил. Поэтому четверо друзей с энтузиазмом согласились.

Они приехали к МакДональдам за пару дней до Рождества. Это был уютный домик светлых тонов, с черным чугунным забором и магловской мебелью. Сириус и Джеймс пришли в небывалый восторг от вещей, прежде незнакомых. Оба носились по дому, как раззадоренные щенки, будучи единственными, кто никогда не жил среди маглов. Когда Поттер надел кастрюлю на голову в качестве шляпы, Люпин осознал: грядут 10 дней сгорания от стыда.

Их было равное количество, поэтому решили поделить комнаты по парам: Доркас с Марлин, Мэри с Лили. Римус догадывался, что Сохатый окажется очевидным выбором для Бродяги, поэтому решил, что было бы неплохо забрать себе это место.

— Хэй, Джеймс, — улыбнулся он, направляясь к Поттеру на кухню. Лохматый измазался в муке, в попытках испечь праздничное печенье вместе с Доркас. У него совсем не получалась лепка.

— Да, Лунатик, что такое? — Джеймс облизал пальцы и вернулся к готовке. Римус сделал мысленную пометку не есть те, что друг лепил в форме ели.

— Ты помнишь, как Питер вел себя на четвертом курсе? Когда не хотел спать со мной в одной кровати…

— Ты хочешь делить комнату с Бродягой, — Джеймс загадочно улыбнулся и кивнул.

— Ты не против? — Римус нервно закусил губу.

— Конечно, вы двое всегда делите кровать, я не могу вспомнить, когда в последний раз спал с Бродягой…

Доркас отставила муку в сторону и растерянно посмотрела на них.

— Мне следует спрашивать?

— Нет, — ответили они в унисон.

Мародеры, вероятно, были самой странной компанией мальчишек, когда-либо находившихся в Хогвартсе. Людям не нужно было спрашивать, насколько близки были эти четверо. Им просто приходилось мириться со странными высказываниями.

— Лунатик, смотри! — Сириус подбежал к ним, широкая улыбка сияла на лице. В его руках были щипцы для завивки волос. — Я нашел горячую палку, которой можно тыкать в людей!

Брюнет сделал несколько движений, похожих на битву мечом, и Римусу пришлось отпрыгнуть в сторону.

— Это для моих волос, идиот, — Марлин подбежала к сияющему от восторга Блэку и забрала щипцы. — Не тыкай им в людей!