В эти выходные в честь празднования Хэллоуина сбор друзей состоялся в квартире Макса, Феликса и Исихару. В квартире не осталось живого места, везде была развешана паутина, фонари, стояли тыквы со светящимися вырезанными зловещими лицами.

– Пришлось часть декора домой тащить. Народ в лабе дикий оказался. Не привыкший, – признался Макс, освобождая кресло и диван от красочных оранжевых растяжек с изображением ведьм и чёрных котов.

– А вы знаете, что после ремонта открыли концертный зал? – спросил Исихару, поставив в центр стола поднос с напитками и закусками.

– Концертный зал есть, а выступать там некому, – Эсти, променявшей жизнь в столице Франции на Сибирскую глушь, первое время было совершенно дико заставать себя за самым увлекательным занятием – разглядыванием продуктов на полках единственного супермаркета в закрытом городке. По вечерам они с Лией включали с переменным успехом работающий телевизор. Иногда ходили в гости к Рите.

– Как это некому? – встрепенулся Феликс. – Скоро мы с ребятами сможем там выступать. Я, Макс и Исихару. Надо только у Петрова разрешение выпросить.

– А толку? – развёл руками Макс. – Режим самоизоляции никто не отменял. И вообще, вам не кажется, что атмосфера в нашем комплексе какая-то мрачная? Слишком. Даже хэллоуинские украшения, которые мы так старательно развешивали по главному корпусу, никто как будто не заметил. Как ходили все с кислыми рожами, так и продолжили ходить. А потом, знаете, заражаешься этой унылой атмосферой.

– Да, как будто люди, работающие здесь, скрывают какую-то тайну, – добавила Лия.

      В подтверждение слов Максима унылая атмосфера закрытого городка делала своё дело: про хэллоуинские костюмы забыли все, кроме Исихару. А точней он по привычке накрасил глаза и сменил голубые линзы на зелёные. Не забыл испечь праздничный пирог.

– А вот правда, зачем ты постоянно красишь глаза? – спросил Имон, набравшись как следует пива.

– Чтобы глаза больше казались. Это привычка закрепилась ещё со времен группы. Я играл в вижуал-кее, это такое направление в японской рок-музыке, когда макияж и невероятные причёски являются частью шоу. Наш гитарист засовывал в нос специальные крючки или платочки, чтобы нос казался уже, – с улыбкой на лице вспоминал Исихару: для него эти практики казались такими будничными и привычными, что он не видел в них ничего странного, тем более плохого.

– Засовывать себе до самого мозга тряпочки, чтобы что? – поперхнулся пивом Макс.

– Ну, лично я весь соткан из комплексов, если вы ещё не заметили, и я невыносимый интроверт, – улыбка на лице Исихару стала вымученной. – Но с вами мне вполне комфортно.

– Расскажи, как тебя занесло сюда, – попросил Феликс. – В Россию.

– В противоэпидемический комплекс я попал по протекции своих родственников, мой дядя работал здесь в спецблоке. Мои родители тоже врачи и очень надеются, что я продолжу семейную традицию. Именно по настоянию родителей я отправился в Россию, чтобы завершить образование и получить отличную работу в международной компании по изготовлению новейших вакцин. Противоэпидемиологический комплекс Сибирь-1 является одним из самых передовых в мире, поэтому раздумывал я недолго. Но есть ещё кое-что…

      Исихару нахмурился, не желая продолжать свой монолог, но друзья сохраняли идеальную тишину и уставились на него во все глаза.

– А ещё я правнук врача из отряда 731 Квантунской армии, который в период Второй мировой войны ставил бесчеловечные опыты на живых людях, чумой заражал, сыпным тифом… Я испытываю невероятный стыд за его деяния. Моя бабушка говорила, что я очень похож на него. Ну и чтобы быть меньше похожим на своего прадеда, я начал носить светлые линзы, волосы стал красить постоянно. Копил деньги с концертов на пластику, чтобы быть больше похожим на европейца, но в итоге купил себе новенький бас и успокоился, – высказался Исихару, и улыбка вновь заиграла на его лице.

– Ладно тебе, мой прадед служил комендантом в концлагерях во время Второй мировой. Можете не гуглить, наши фамилии не совпадают, а кто он был, я всё равно не скажу. Мне тоже стыдно. Исихару, мы с тобой другие, мы трудимся в мирных целях, – дрогнул голос у Феликса. – Мне тоже до сих пор снятся кошмары. Я как узнал про прадеда, так они и начали меня душить по ночам. Потом немного помогла психотерапия. А вот когда приехал сюда, то и тревожность опять повысилась. Привет, ночные ужастики.

– Оу, ребят, грустные темы пошли. Давайте же веселиться! Всегда помните – что бы ни творили ваши предки, вы лучше, потому что вы не злодеи и никогда ими не будете! – сказал Имон, поднимая свой бокал вверх. – И все здесь присутствующие об этом знают. За мир и дружбу!

– За мир и дружбу! – хором подхватили остальные.

      Исихару немного повеселел и стал налегать на спиртное, чего прежде никогда не делал. Тут как тут нарисовались Макс и Феликс с бутылочками кое-чего покрепче. Никогда прежде они не добивались от своего соседа хоть какого-то участия в общении.

Апогеем вечера стало признание Исихару в симпатии Рите. Неумение общаться с девушками он восполнял тягой к учёбе и музыке. Всё изменилось, когда он увидел её.

– Я влюбился в Риту с первого взгляда, но так и не знаю, как к ней подступиться, – заплетающимся языком сказал Исихару, стараясь безуспешно подавить икоту. – Наверное, Барым ей больше подходит. Он.. ик.. н…он лучше меня.

– Друг, не вырубись посреди вечеринки, ну ты чего, – тормошил его Феликс, видя, как Исихару пытается заснуть у него на плече.

– Ой, я же вспомнила! Я шарфы успела всем связать! – подскочила на ноги красная как рак Рита и помчалась в прихожую за большим пакетом подарков. Мысли в голове смешались в кашу, и Рите от смущения хотелось спрятаться куда-нибудь подальше. Останавливала лишь мысль о том, что так она привлечёт ещё больше внимания и хихикать друзья будут уже над ней.

Она доставала красивые плотной вязки разноцветные шарфы с узорами из тыкв и протягивала друзьям. Исихару, которого Феликс умудрился растолкать, поблагодарил Риту за шарф и, уткнувшись лицом в подарок, на нетвёрдых ногах поплёлся в туалет.

– Кто-то перебрал. Кому-то больше не наливать, – захихикал Имон.

– С кем не бывает? Завтра Исихару проснётся в стране раскаянья и похмельного бреда, м-м-м… – поёжился Макс. – Самое главное, что шарф можно отстирать.

      Макс и Феликс после окончания вечеринки заботливо помогли Исихару добрести до своей кровати, не менее заботливо поставили тазик, замочили шарф в стиральном порошке, а на утро ходили за другом с минералкой и активированным углем. Феликс предлагал подлечиться пивом, но Исихару уже от одного только слова чуть не вывернуло опять. Ему было плохо до трясучки, но знатно полегчало, что он выговорился на Хэллоуинской вечеринке. Конечно, Рита теперь точно не захочет иметь с ним ничего общего.

      По этой причине Исихару почти не выходил из своего кабинета, лекции посещал онлайн, прикрывшись гриппом. Синклер и Питерс не возражали принять справку, которую сам же Исихару себе и нарисовал. Но будучи врачом главной лаборатории, он имел на это полное право.

      Сегодня в его кабинет настойчиво постучали. Исихару не хотел никого видеть, потому что был занят переводом и разбором статьи, но стук не прекращался.

– Да-да, войдите!

– Прости, я знаю, что ты занят, – мялась на пороге Рита, держа в руках термос.

      Исихару встал с кресла.

– Э-э… для тебя у меня время всегда найдётся, проходи, присаживайся! – предложил он и снова упал в кресло.

– А у тебя линзы красивые. Те самые… зелёные, – покраснев, пробормотала Рита.

– Да это другие, не с Хэллоуинской вечеринки. Те, я думаю, пропали в канализации вместе с пивом и всем, что в меня влезло в тот вечер.

– Я принесла суп. Ты как себя чувствуешь? Вроде не сильно болеешь, но всё же…

– Ага, иду на поправку.

– Вот, держи, – Рита со стуком поставила термос на стол. – Хотела ограничиться куриным бульоном, но в итоге увлеклась и сварила борщ.