– Почему вы не ищете похитителя моей малышки? Почему не оставляете меня в покое?

Он протянул руку, словно намереваясь силой усадить меня на стул. Я вздрогнула, и это его остановило.

– Будет вам, миссис Хэттон… Диана, я уже говорил вам, что столь враждебное отношение не поможет вашему делу. Пожалуйста, сядьте.

– Делу? – шепотом переспросила я. – На меня заведено дело? Вы меня обвиняете?

– Пока вы просто помогаете нам в расследовании. Давайте вернемся ко дню исчезновения младенца. Может, у вас возникало ощущение, будто что-то идет не так? В тот день вы ведь тоже были в летнем домике и коляска находилась в поле вашего зрения? Вы постоянно следили за своим ребенком, так? И вы всерьез утверждаете, что ничего не слышали и не видели?

Я покачала головой. Допрос утомил меня до отупения.

Он продолжался весь день. Круг за кругом. В котором часу вы вышли в сад? Как долго младенец оставался один? Кого вы видели в саду? Почему сразу же не позвали на помощь?

Берегись тьмы, сокрытой внутри разума. Эта мысль так громко звучала у меня внутри, что в какой-то момент я почти не сомневалась, что произнесла ее вслух. Полицейский смотрел на меня с лицемерной улыбкой, когда улыбаются только губы, а глаза остаются серьезными и холодными.

– Миссис Хэттон, соблаговолите ответить вот на какой вопрос. – Он скрестил руки на груди. Улыбка исчезла, теперь он смотрел на меня с неприязнью. – Что вы скажете о трениях в вашем супружестве, появившихся еще до происшествия?

Я не осмеливалась смотреть ему в глаза.

Прежде я думала, что у меня есть все: чудесный дом в Рангуне, заботливый муж, еще один дом в Англии, где прошло мое детство, а также сад, которым я неутомимо занималась день за днем. Я не знала никаких проблем в нашем супружестве, за исключением одной, весьма крупной, о которой не собиралась рассказывать полицейскому.

– Миссис Хэттон!

– Что?

– Вы любите своего мужа?

Мое молчание затянулось.

Должно быть, слуги рассказали ему, что с самого рождения Эльвиры я вела себя довольно странно. Здесь память меня подводит. Насколько знаю, я настолько сильно любила свою дочь, что боялась, как бы сердце не разорвалось от любви. И в то же время… Мне было не унять ее беспрерывный плач. Все попытки успокоить малышку оказывались безрезультатными. Это сказалось на моем самообладании. Я сама постоянно плакала. Меня донимал сильный стыд, и я часто пряталась в летнем домике.

Что же касается исчезновения Эльвиры… Не знаю, как это случилось.

Глория не упомянула, что вечеринка, на которую она приглашала Белл, будет торжеством при лунном свете. Еще одной неожиданностью для девушки стало объявление у ворот: «Вход строго по пригласительным билетам». Судя по гулу голосов, доносящихся из-за ограды, вечеринка уже началась. Белл толкнула створку ворот. Навстречу ей из темной будки вышла китаянка, загораживая путь.

– У меня нет пригласительного билета, но я приглашена, – сказала Белл.

– Только по билету. – Женщина покачала головой.

Говорила она с сильным акцентом.

Белл немного растерялась:

– Меня пригласила миссис де Клемент. Может, вы пойдете и поищете ее?

Китаянка пожала плечами, не сдвинувшись с места.

День сегодня выдался длинным и утомительным. Белл устала. Поднявшись рано утром, она пригласила Ребекку на чашку кофе, однако та в кафе не пришла. Затем началась продолжительная репетиция с танцовщицами и оркестром. Обычно девушки репетировали без Белл, но в дни субботних и воскресных выступлений проводились особо тщательные репетиции, требовавшие и ее участия. Ей пришлось еще и танцевать, что утомило ее сильнее обычного. Девушки танцевали профессионально, но по-прежнему держались отстраненно. Несколько раз Белл охватывала паника: ей думалось, будто танцовщицы сговорились доставлять ей неприятности. Однако концерт прошел успешно, и обрадованная Белл облегченно вздохнула.

Репетиция и выступление отняли у нее немало нервной энергии. Столкнувшись с несговорчивой китаянкой, Белл решила не тратить остатки сил на препирательства, а вернуться к себе и лечь спать. Не повезло. Бывает.

Белл отошла от ворот, озираясь по сторонам в поисках рикши. В этот момент к воротам подошел мужчина выше среднего роста. Голубой свет луны не позволял разглядеть цвет его кожи, но Белл сразу заметила его заостренное лицо и широкую улыбку.

– Привет, – произнес он. – Вас не пускают?

Белл объяснила причину.

– Ничего страшного. Я проведу вас как свою гостью.

– Вы уверены?

– Уверен, – криво улыбнулся мужчина. – Кстати, меня зовут Оливер. Оливер Донохью.

Он протянул руку.

– Спасибо. А я…

– Я знаю, кто вы, мисс Хэттон, – перебил ее он. – Видел ваше сегодняшнее выступление. Помню момент, когда вы голосом подражали трубе. Восхитительно!

Не найдя, что на это сказать, Белл ограничилась междометием.

– Что же мы стоим?

Он помахал пригласительным билетом, затем протянул руку, явно намереваясь увести Белл от бдительной китаянки.

Они обогнули здание и направились к веселящимся гостям. Звуки вечеринки становились все громче.

– Вы американец, – сказала Белл.

Ответа она не услышала. За углом ей открылось удивительное зрелище, намного более красочное и праздничное, чем она думала. Гладь воды искрилась отражениями разноцветных фонариков на деревьях, окаймлявших бассейн. На террасе, освещенной масляными лампами, кучками стояли гости. Вход в дом тоже был украшен фонариками. Негромко играла музыка. Белл заметила несколько пар, танцующих щека к щеке.

– Я не ожидала столь красочного празднества, – призналась Белл.

– Англичане не скупятся на подобные развлечения.

Белл посмотрела на Оливера. В его словах ей почудились критические нотки, но он широко улыбался. Света здесь хватало, чтобы рассмотреть его лучистые синие глаза под невероятно длинными пушистыми ресницами. Белл заставила себя не приклеиваться взглядом к его глазам. У Оливера был прямой нос и всклокоченные светло-каштановые волосы. Кожу покрывал глубокий загар. Белл подумалось, что этот американец действительно какой-то иной. Он почти не скрывал своего изумления, словно жизнь была для него нескончаемым развлечением.

Оливер отправился в бар за напитками. Пока его не было, Белл заметила Глорию и Эдварда. Они стояли по другую сторону бассейна и смеялись. Глория тоже заметила ее, махнула рукой и двинулась в ее сторону. Белл это несколько раздосадовало, поскольку ей хотелось поближе познакомиться с американцем.

– Рада, что вы пришли, – сказала Глория. – Как прошло сегодняшнее выступление?

– Спасибо, хорошо.

Вернулся Оливер. Белл он принес фужер шампанского, а себе пиво. После недолгих колебаний, решая, стоит ли пить шампанское, она взяла фужер.

– Смотрю, вы успели познакомиться с нашим американским журналистом, – сказала Глория.

Оливер насмешливо поклонился:

– Иностранный корреспондент «Вашингтон пост» к вашим услугам.

– И прочих газет, – с оттенком сарказма добавила Глория.

Оливер пожал плечами и, игнорируя Глорию, обратился к Белл:

– Миссис де Клемент имела в виду мои колонки в «Рангун газетт».

– Которые живописуют нас не в лучшем свете, – заметила ему Глория.

– Нас? – не поняла Белл.

– Англичан, дорогая. Вас и меня. – Она обвела рукой пространство, где веселились гости. – Всех нас. Он считает, что Бирма должна принадлежать бирманцам… Простите, я еще не со всеми поздоровалась. Не монополизируйте нашего нового ангела, – бросила она Оливеру. – Белл тоже нужно познакомиться со здешним обществом.

Глория чмокнула Белл в щеку, сухо кивнула Оливеру и удалилась.

– Удивлен, что она не утащила вас с собой. – Журналист лукаво взглянул на Белл.

– Она не жалует ваши статьи. Скажите, Глория права?

– Естественно, – улыбнулся Оливер. – Я не скрываю того, что не разделяю гордости британцев за их империю. В равной степени я не одобряю их слепоту по поводу моральной стороны колониализма.