Присущая тюрьмам неприветливость полностью подходила Каину.

— Очень по-ветхозаветному с твоей стороны, — пробормотал Адам, и в его голосе слышалось веселье.

— Не я католик в нашей семье.

— Я тоже не католик, — усмехнулся он.

— На прошлую Пасху ты ходил в церковь, — улыбнулась я.

— Старые привычки трудно изменить, — фыркнул он.

Усмехнувшись, я повернулась и посмотрела на него.

— Ты бы хотел свадьбу в церкви. Не так ли?

Наморщив нос, он ответил не сразу, и я, снова повернувшись, уставилась на свой портрет, висящий на стене, пытаясь понять, смогу ли я жить с этим огромным раздутым лицом, смотрящим на меня всякий раз, когда я прохожу мимо.

— В этом есть смысл, знаешь ли, — в конце концов, пробормотал он.

— В чем? — переспросила я, на самом деле забыв, о чем дразнила его, мои мысли переключились на уроки, которые мне нужно было сделать сегодня вечером.

— В свадьбе в церкви, — фыркнул он. — Как ты думаешь?

— Мне все равно, — ответила я, и это было действительно так. — Я просто хочу быть за тобой замужем.

— Это все, чего я тоже хочу, — хрипло признался Адам.

Но снова стал напряженным.

— Что? Что случилось? — повернувшись, я положила руки ему на плечи и, посмотрев в его встревоженное лицо, спросила: — Адам?

— Причина, по которой я не хотел назначать дату… ну, я ждал ответа от твоей мамы.

О.

Я поняла его напряжение.

Можно было с уверенностью сказать, что у мамы, меня и Адама были не самые лучшие отношения. А именно у нас их не было. Она избегала нас, как будто мы болели корью, и меня это совсем не беспокоило. В конце концов, в последний раз, когда она видела нас с Адамом вместе — это произошло тогда, когда она, уже будучи свободной женщиной, спускалась по ступеням здания суда, — она сказала: «Ты пожалеешь об этом союзе», озадачив нас, а затем села в такси и уехала.

Как ни странно, я почти ожидала этого. Я знала, что она не будет благодарна, знала, как не примет Адама или меня.

Адам этого не понял.

Он был зол и возмущен от моего имени, и я, честно говоря, любила его за это. Черт, я любила его за желание защитить меня, но мне это было не нужно. У меня был он. Я прошла через ад, чтобы заполучить его, и после этого то, что меня избегала мама, о которой я не знала большую часть своей сознательной жизни, было не самым болезненным, что мне пришлось пережить.

Не то, чтобы я сказала ему это… В его глазах возникнет тот печальный взгляд, от которого мне захочется плакать.

Но знание того, что мама вышла из тюрьмы, что она свободна, делало меня счастливее.

А знание того, что Каин, напротив, был там, делало меня еще счастливее.

Приподнявшись на цыпочках, я прижалась губами к губам Адама.

— Не беспокойся об этом.

— Я не могу не беспокоиться, — пробормотал он, поцеловав меня в ответ и скользнув языком по моей нижней губе. — Тем не менее, теперь я получил ответ от нее… Ты хочешь выйти замуж?

Я засмеялась, несмотря на то что мое сердце екнуло.

— Было бы неплохо.

— Неплохо? — его бровь изогнулась. — Ты не выглядишь слишком взволнованной.

— Ты обиделся? — хихикнула я, но когда он нахмурился еще больше, я перестала хихикать и заявила: — Вегас. На следующих выходных.

— Это не церковь, — прищурился Адам, глядя на меня.

Я пожала плечами.

— Тебя важна церковь или то, что я буду твоей женой?

— Разве я не могу получить то и другое?

Поскольку его тон был задумчивым, я с удивлением посмотрела на него.

— Я думала, ты будешь рад избежать большой церемонии.

— Ты посчитаешь это безумием.

— Возможно, — ответила я, снова пожав плечами. — Но не позволяй этому останавливать тебя.

Адам фыркнул.

— С тех пор, как я посмотрел ту передачу…

— Какую передачу?

— «Лучшая свадьба в таборе». — Я удивленно моргнула, потому что не ожидала такого ответа. — Ну, я всегда хотел жениться именно так.

Я удивленно открыла рот.

— Ты целуешь меня?

— Оговорка по Фрейду, Тея, — усмехнулся он.

— Что? — моргнула я.

— «Ты целуешь меня?» (прим.: героиня перепутала слова kissing и kidding) — повторил он с усмешкой и, опустив голову, поцеловал меня в губы. — Сейчас я целую тебя.

— Ты знаешь, что я имела в виду, — фыркнула я. — Разыгрываешь. Ты шутишь? Ты хочешь сумасшедшую, большую свадьбу, хотя в действительности мы не любим большие скопления людей? Я имею в виду, есть Лори и Рене, но я не могу придумать никого другого…

— Я хочу тебя в пышном платье и пару человек, которые действительно для нас дороги. Я хочу, чтобы все, черт возьми, знали, что ты моя. — В его глазах загорелся огонь. — Я хочу многочисленную вечеринку, я хочу, чтобы на ней присутствовала пресса, и я хочу, чтобы моя мама видела все это. — Он вздернул подбородок. — Даже если это означает, что мне придется отобрать у нее «Валиум», чтобы поставить на ноги.

— Возмездие? — спросила я, приподняв бровь.

Адам фыркнул.

— Она устроила нам адские муки, почему бы нам не устроить ей то же самое?

— Очень по-христиански с твоей стороны, — поддразнила я, но не была против этого предложения.

Сказать, что я ненавидела Анну, было бы преуменьшением. То есть, она и раньше мне не нравилась, но Адам слишком многим делился со мной в темноте ночи… Сказал, что хотел бы, чтобы мы растили Фредди без всякого насилия.

Для меня это было само собой разумеющимся. Я не собиралась бить своих детей. Но Адам? Как будто он оправдывал это или что-то в этом роде, а потом он рассказал мне, что Анна с ним делала. Это было слишком похоже на то, что мой отец делал со мной.

Возможно, поэтому он хотел кое-что прояснить. Убедиться, что ни один из нас не собирается переносить прошлое в настоящее и портить будущее Фредди.

Затем, конечно же, я вспомнила каждую мелочь, все те многочисленные невзгоды, которые я могла возложить на совесть Анны. Мне не нравилось думать, что я была мстительной, но мне хотелось ткнуть Анну в это носом. Она все еще была одержима своим золотым мальчиком, все еще не могла смириться с тем фактом, что Каин находился в тюрьме, что он убил кого-то… Она оплакивала его, при этом совершенно забывая о своем втором сыне, который был замечательным человеком, прекрасным отцом…

Нет.

Анна могла бы прийти.

Черт, я бы даже надела пышное платье с гирляндами цветов по подолу ради того, чтобы ткнуть ее лицом в нашу любовь.

— Я чувствую себя хищницей, — усмехнулась я от этой мысли.

— Что? — моргнул он.

— Хищником. Ну, знаешь, таким кровожадным.

— Поясни, — Его бровь изогнулась.

— Я бы хотела ткнуть твою маму носом в кучу дерьма, которую она наделала.

На лице Адама появилось понимание, и его замешательство исчезло.

— Тогда как ты смотришь на то, чтобы, не знаю, поехать, скажем, на Мальдивы, и пожениться там на пляже?

Из меня вырвался смех.

— Похоже, я могу это сделать.

— Черт, мы жестоки, верно? — спросил он со стоном, прижимаясь своим лбом к моему.

— Расплата — та еще сука. Твоя мать сделала нас несчастными, Адам. Она едва не уничтожила наше…

— Наше все, — выдохнул он. — Но…

— Но?

— Я не хочу тратить на нее время. Как бы я ни хотел всего этого, и как бы я ни хотел тебя в пышном платье…

— Ты внезапно стал одержим свадебными платьями. Это какой-то фетиш, о котором я не знала?

Он проигнорировал меня.

— …я хочу, чтобы это было только для нас.

— Похоже, ты единственный, кто беспокоится о том, как это сделать, — фыркнула я. — Я же просто хочу, чтобы это было сделано.

В его глазах загорелся огонек.

— Как легкомысленно с твоей стороны.

— Я мыслю в соответствии с настоящим. Что бы ты ни задумал, я готова на это. Заставить ее страдать, заставить меня надеть пышное платье, выйти замуж на пляже… Я сделаю все. Потому что ты мой. «Как» для меня не имеет значения. Только «когда», — ответила я и, скользнув своими пальцами сквозь его, сжала их.