– О да, это точно, почти две недели! – с доброй усмешкой заметил отец. – Нет, детка, она не приедет – уезжает в другой город, но обязательно позвонит, чтобы тебя поздравить.

Девочка все никак не отрывалась от тарелки.

– Ты что, собираешься одна все это съесть? Мне кажется, в тебя не влезет, – раздался голос второго мужчины.

– Можешь мне помочь, – она пододвинула тарелку на другой край стола, где расположился ее собеседник. – А ты к нам приедешь? – спросила у него девочка.

– Ну, мы с твоим папой еще не говорили на эту тему, но ничего нельзя исключать.

– Поначалу мы хотели поехать к родне, но, скорее всего, все же останемся дома, так что, если вдруг у тебя нет никаких планов, можешь смело присоединяться, – снова влился в разговор отец девочки. – Помимо нас, будет еще несколько человек. Приходи, может, мы тебе там подружку подберем, – подметил он. – Или у тебя уже кто-то имеется на примете? Если так, то можете прийти вместе.

– Да нет… я не… Не знаю, подумаю. – Его накрыло необъяснимое волнение, такое же, как пару часов назад, когда увидел куклу. – Еще нужно кое-что успеть, так что… в общем, я дам знать, но спасибо за приглашение.

– Хорошо, как знаешь, – пожал плечами отец девочки и снова обратил свое внимание на дочь. – Так, а тебе не пора спать?

– Нет, еще мало времени… А почему ты не идешь спать? Я тоже не хочу.

– Вот подрастешь и будешь не хотеть, а сейчас быстро в кровать! – Малышка со смехом пыталась убежать, но попытка была безуспешной, отец очень быстро ее настиг и, взяв на руки, понес наверх в ее комнату.

– Я сейчас вернусь, только уложу ее. – Девочка все так же вертелась и смеялась, стараясь вырваться. – По крайней мере, попытаюсь это сделать… ах ты, маленькая непоседа!

Мужчина наблюдал за происходящим с улыбкой, успев на прощание сказать лишь пару слов.

– Спокойной ночи, принцесса.

– Спокойной ночи, Джаред, – немного успокоившись, ответила она.

Ожидая прихода друга, он прогуливался по гостиной. Начало темнеть, и он включил свет. Взгляд почти сразу наткнулся на фотографию, висевшую на стене над диваном: мама, папа, дочка – счастливая семья… все улыбаются. Девчушка еще не умела стоять, и мама ее поддерживала. На заднем плане ясное солнечное небо… все так безоблачно, кто бы мог предположить, что до конца идиллии оставалось всего пару месяцев. Он помнил этот день. В городе его тогда не было, и около шести вечера его практически оглушил звонок друга. Джаред застыл, смотря на фотографию, будто снова проматывая этот день, как кинопленку, у себя в голове. Вспомнился последний с ней разговор, это было буквально за несколько минут до аварии, от этого становилось еще тяжелее… он так и не сказал, что любит ее, и больше никогда не сможет этого сделать… Хотя, может, оно и к лучшему. Воспоминания заглушали все вокруг, ему было не слышно шагов, и он вздрогнул, когда его окликнул друг, спускавшийся по лестнице.

– Джаред! – Послышался голос уже совсем близко. – Я ее уложил. Пойдем на кухню.

– Да, сейчас, иду.

Спускавшийся подошел ближе к Джареду, смотревшему на фотографию.

– Я решил ее не снимать, руки не поднимаются. Последнее время Лили все чаще спрашивает о маме, смотря на фотографию. Наверное, это единственное, что осталось из ее воспоминаний о ней.

– Сколько уже прошло? Три? – Он прекрасно помнил, сколько прошло времени, но почему-то все же задавал этот вопрос.

– Три года и два месяца. – Почти одновременно с его мыслями была произнесена фраза. – Слушай, давай не будем сегодня предаваться грустным воспоминаниям, праздники же, – вспомнил он, отводя глаза в сторону и скрывая все тот же поблескивающий налет на них. – Зря я эти коробки достал, нужно было разобраться в них, когда Лили отправится к дедушке с бабушкой. Давай поговорим о другом. – И слегка помедлив, добавил: – О тебе, например. Ты уже месяца-полтора где-то пропадаешь – все дела, дела у него.

– Да так, на работе завал, с утра до ночи торчу там, ничего интересного, а как твой магазинчик поживает?

– Потихоньку. Люди стали меньше читать, это заметно. Особенно классика, бывает, задерживается на полках месяцами. В основном берут романы да бульварные детективы, ну и детская литература идет в ход. Я постоянно таскаю домой Лили что-то новое. Читать она, конечно, пока не очень умеет, но от картинок ее не оторвать. Когда заходит со мной в магазин, все сметает с полок. Она меня скоро разорит! – он рассмеялся. – Ребенок, что поделаешь. Недавно наткнулся на магазинчик, не для ее возраста, в большинстве своем коллекционные вещи, мелочи разные, так она там увидела куклу, не из дешевых, я тебе скажу. Все уговаривала меня ее купить. Не думаю, что в таком возрасте из нее выйдет ценитель прекрасного. Разобьет в первый же день и сама же потом слезы лить будет. Маловата она пока еще.

– Да, я видел. Она мне ее сегодня показывала.

– Не вздумай покупать! Я серьезно. Она еще со своими плюшевыми не наигралась. Не знаю, может, ей щенка подарить. А что? Пусть приучается к ответственности, будет за ним присматривать, и повеселее им будет вдвоем. Детей здесь в округе немного, да и постарше они ее… Последнее время я все больше думаю, не переехать ли нам, но, с другой стороны, это место нас словно держит. Черт его знает, наверное, воспоминания, которые я и сам не могу отпустить.

– Понимаю, – покачав головой, ответил собеседник.

Отец Лили открыл ящик над головой и достал оттуда бутылку коньяка.

– Я же тебе обещал кое-что покрепче. – С широкой улыбкой, протягивая Джареду стакан, он продолжил: – Надеюсь, ты не откажешься? Одному пить не очень охота, а расслабляться иногда следует.

– Полностью с тобой согласен. Не откажусь, последнее время столько всего навалилось.

– Вот-вот… Да, кстати, насчет мыслей о переезде. Знаешь, меня несколько беспокоит наш сосед, не то чтобы слишком, но все же. – Мысль немного сбилась, и он, поставив стакан, чуть шепотом сказал: – Сейчас, подожди, пойду проверю, заснула ли Лиллиан, а то она, бывает, любит подкрадываться, когда я не сплю, шарахаюсь здесь ночью. Мне показалось, что я что-то слышал. – С этими словами он вновь поднялся наверх, чуть приоткрыв дверь дочки, затем спустился. – Нет, показалось, спит как младенец, хотя что я говорю – она он и есть. Так, о чем это я. Ах да! Знаешь, последнее время меня не слишком радует соседство с одним старичком. Не, он всегда, конечно, был с прибабахом – не заметить это было сложно, но мне казалось, у каждого свои тараканы в голове. Раньше он был приветлив и дружелюбен, а сейчас и вовсе нелюдим стал – ходит, шепчет что-то себе под нос, никого не замечая. У него, по всей видимости, совсем крышу снесло, бывают просветы иногда – снова улыбается, конфеты Лили предлагает, но меня эти приступы щедрости от городского сумасшедшего вовсе не радуют. Я запрещаю ей к нему приближаться. Жалко, конечно, дедулю, наверное, это просто старческий маразм, но мало ли что там у него в голове творится, сколько его помню, он всегда жил один, вряд ли за ним кто-то присматривает. В общем, от нашего соседства у меня мало восторга, если не сказать больше.

Так мужчины просидели еще пару часов, болтая о всяких мелочах, ничего особенного, просто разговор двух старых друзей. Затем решили расходиться. Отец Лили проверил ее еще раз – заглянул, поцеловал и ушел в свою комнату. Немного захмелев от выпитого коньяка, он сразу уснул, как только прилег на кровать и закрыл глаза. Вернувшегося домой Джареда тоже быстро сморил сон, но все же несколько минут он пролежал, смотря в темный пустой потолок. Перед глазами стоял образ Камилы, той, что так недавно видел на фотографии в доме своего лучшего друга. С этим образом он и погрузился в сновидения.

Зимой рассвет достаточно поздний. Часов у нее не было, но она уже интуитивно могла примерно определять время. Было часов пять или шесть, когда она проснулась. Девушка уже не ежилась от холода и не была голодна, он ей самой позволял растапливать огонь, но сам, разумеется, не забывал о предосторожностях. Еду и воду незнакомец приносил достаточно часто, чтобы пленница не страдала от голода в его отсутствие. Они так до сих пор практически и не разговаривали с того раза, как она забилась в истерике, а он просто выбежал из дома и не возвращался туда несколько дней, как ей показалось, дня три-четыре. В тот день она и сама подумала, что сходит с ума, теряя рассудок. Даже некоторое время спустя, вспоминая тот вечер, девушка как будто видела и слышала себя со стороны – крики и всхлипы сумасшедшей, казалось, даже произносимые не ее голосом. Часто становилось жутко от этих воспоминаний, поэтому девушка старалась как можно меньше думать о тех часах, проведенных словно в забвении. Хотя после той истерики в ней будто что-то прорвалось, лопнуло, так мешавшее ей все это время. Да, она все так же чувствовала и ощущала происходящее, но уже словно издали, не так восприимчиво, по крайней мере, моментами. В ней проснулось нечто похожее на смирение. Больше не хотелось кричать – не было сил, и в дни его присутствия было уже не так страшно. Единственное, что ей оставалось, – это ждать, просто ждать прихода следующего дня, и так каждое пробуждение.