Боли почти не чувствовалось, холод настолько сковал тело, что ощущение было будто под наркозом. Вокруг тишина, изредка слышалось странное шуршание, но гул в голове все перекрывал, можно было ощутить только собственное хрипловатое дыхание, слабо прорывавшееся из холодных сухих губ. Веки еле разодрались – перед глазами, как и в самой голове, все мутно. Очнувшись, несколько минут девушка лежала словно мертвая, уставившись на тусклый блик света, видневшийся на ветхом деревянном полу. То ли от холода, то ли от боли – разум был одурманенный – мысли то пропадали, то вновь неслись, невнятным потоком обрываясь на середине. Невозможно было точно определить, сколько времени она пролежала в таком состоянии – час, два, десять минут, – время для нее остановилось, хотя сознание понемногу начало возвращаться, а вместе с ним и страх. «Где она, что с ней?» – наконец зашевелились в голове вопросы. Попытка сдвинуться с места окончилась неудачей – ноги не поддавались, но от движений послышался отчетливый звон цепи или чего-то на нее похожего. В голову полезли самые мрачные мысли. На этот раз паника зажала ее в тиски, и в первые секунды хотелось замереть, чтобы никто ее не услышал, но несколько минут спустя, все так же вслушиваясь в тишину, она решила повторить попытку, потянув ноги сильнее, но более осторожно. Результат был тот же – одна из ее щиколоток была чем-то скована и соединена с цепью. Дыхание сбивалось, холод становился все более жгучим и невыносимым, все больше хотелось разрыдаться. Руки были свободны, но подняться не было никакой возможности – спину сильно ломило, а тело больше напоминало камень, нежели нечто подвижное. Волосы сбились в колтун, и, касаясь шеи, чувствовалась их влага. Ей все еще казалась нереальность происходящего.

В чувство девушку привел чуть слышный скрип двери и резкий хлопок. Через мгновение послышались шаги. Шаги, словно вытаптывающие приговор.

Она замерла, боясь даже дышать, и закрыла глаза от страха. Шаги замерли буквально в трех метрах от нее, вновь послышалось непонятное шебуршение. Паника накатывала с новой силой, хотелось разрыдаться, но вряд ли это бы у нее получилось – в горле настолько пересохло и тело абсолютно ослабло, что даже морозный воздух с трудом пробирался сквозь пересохшие губы. Снова открыть глаза она не решалась до того момента, пока сама не почувствовала, как свет озаряет некое подобие комнаты.

Мужчина сидел на корточках возле огня, разгоняя кочергой угли в печи, и не обращал на нее никакого внимания, словно ее не существует.

Девушка отвернула голову, уставившись в угол между стенкой и потолком, когда небольшие блики света начали расползаться по комнате, но различить по-прежнему ничего не удавалось – в глазах постоянно мутнело. Единственное, что хоть как-то можно было уловить, – это запах чего-то старого и ветхого, повсюду ощущалась сырость и холод, чувствуя который, она снова была готова погрузиться в небытие.

Наконец он обернулся. Сначала мельком, невзначай, но что-то привлекло его внимание – то, чего он никак не ожидал увидеть, – слегка уловимое движение где-то у стены, ближе к углу комнаты, там… где он ее и оставил. Незнакомец снова отвернулся к костру – медленно, будто над чем-то раздумывая, на губах проскользнула легкая улыбка, больше напоминающая оскал. Мужчина продолжил мешать раскаленные угли, пока огонь не разгорелся сильнее и не осветил дом полностью, затем повернул голову в том же направлении и, поднявшись, скрипя половицами, подошел ближе, молча вглядываясь в ее бледное лицо, словно изучая. Все оставалось так, как когда он уходил, только вот ее неостывшее тело оказалось для него полной неожиданностью. Казалось, еще секунда – и вздох ее будет последним, но, почувствовав его присутствие, девушка слегка приоткрыла веки.

Такого еще не случалось, это все его поспешные действия. Ему не в новинку было смотреть на полумертвое тело, но он привык все доводить до конца. «Нельзя больше такого допускать», – пронеслось в голове. Ее шансы выбраться были равны нулю, но такие оплошности приводят к неизгладимым последствиям. Хотя раз уж так вышло… ухмылка коснулась кончиков его губ, в глазах мелькнул блеск. Для него это было нечто новое, необычное, как игрушка для ребенка. Это была его новая игра.

Немного помешкав, он все же решился. Сняв цепь с ее ноги, мужчина мельком осмотрел тело девушки и удостоверился в том, что видимых повреждений нет, по крайней мере, тех, которые могли бы вывести ее из строя. Разве что голова – волосы слиплись, вымазавшись в крови, но раз уж она пролежала живая здесь столько времени и очнулась, скорее всего, это не смертельно.

Сбросив с полуразвалившейся кровати старый матрац и пододвинув его поближе к огню, он вновь подошел к ее телу – дыхание все еще слышалось, признаки жизни были. Он взял ее на руки и, пройдя несколько шагов, легонько опустил на кровать, укрыв своей объемной зимней курткой. На улице было холодно, но все же не мороз, так что обморожение должно быть несильное. Пролежала она здесь недолго и через несколько часов должна была прийти в себя.

Дом, в котором они находились, был старый и полузаброшенный, он совсем забыл про него, наткнулся лишь лет десять назад, бесцельно блуждая по лесу. С тех пор начал приходить сюда гораздо чаще, имея на то собственные причины. Для него он стал своего рода убежищем от всего окружающего и местом для успокоения. Ни здесь, ни вблизи этого леса давно никто не бывал, казалось, сюда и вовсе не ступала нога человека.

Прошло несколько часов, и близился уже одиннадцатый. Никакого желания оставаться у него не возникало, так что, без особых эмоций взглянув еще раз на чуть ожившее тело, мужчина начал собираться уходить, накинув на нее еще что-то сверху и вернув оковы ей на ногу.

– Завтра увидимся, милая, – раздалось в тишине, под звук похрустывающих поленьев.

Когда мужчина вернулся в лесную хижину, было ближе к полудню. Всю ночь мела метель, снега навалило столько, что к дому было сложно подобраться. Пришлось оставить машину подальше и отправиться пешком. Времени сейчас у него было немного, но интерес его переборол и он ненадолго ушел с работы. Вчерашняя идея не вызывала столько восторга, и скорее всего, она не дотянет и до вечера, но применять к ней физическую силу уже не было никакого желания, во всяком случае, в ближайшее время. С минуту назад здесь все казалось мертвым, но хруст снега под его ногами разрушил мирное спокойствие тишины, казалось, даже деревья стали мрачно завывать в порывах ветра. Немного ускорив шаг и вбежав по лестнице, заставляя ее содрогнуться, быстрой, но тяжелой поступью он двинулся прямиком в дом, в нетерпении застать удовлетворительную для него картину и успокоиться. Дверь скрипнула, и он на секунду замер, будто чего-то ожидая, затем перешагнул порог и, взглянув на нее, приблизился, встав за ее спиной. Ему не хотелось, чтобы она его видела, хотя он прекрасно понимал, что живой девушка отсюда уже не выйдет.

Она укуталась с головой, ночью, видимо, все же двигаясь. Ее почти не было видно, так что невозможно было определить, жива она была или мертва, и мужчина решил чуть спустить куртку с ее головы. На ее лоб спадали грязные скомканные волосы, пропитавшиеся кровью, лицо испачканное, пыльное, бровь и губа разбитые. Она выглядела как маленькая, забитая, брошенная замарашка, лежавшая перед ним, свернувшись калачиком под одеялом, – от той девочки, которую он видел на улице, не осталось и следа, но ожидания его не оправдались – грудь девушки все еще находилась в движении, а лицо постепенно приобретало живой оттенок. Вчера мало что можно было различить, но часов двенадцать назад она явно больше напоминала мертвеца, нежели живого человека. «На черта все это было нужно. Сумасшедший!» – вертелось в голове. Ярость вновь начала подступать, и злился он на самого себя, а крушить хотелось все вокруг… но ничто не нарушило тишину, за последние годы он научился себя сдерживать, контроль стал неотъемлемой частью его жизни, впрочем, как и многое другое… хотя бы то, что лежало сейчас рядом с ним, и дышало. «Мать вашу, дышало! Хотя и не должно было этого делать. Ничего, очень скоро я это исправлю», – размышлял мужчина про себя, но, отвлекшись от мыслей, бушующих в его голове, он посмотрел на часы – времени оставалось совсем немного, пора было отправляться обратно.