– Легко.

Учитель снял с себя спортивную кофту, и прыгнул с раскачки на турник, сделал выход на две руки. Потом повторил трюк. Затем сделал склепку и решил, что может без ремней крутануть солнышко. Но руки предательски соскользнули, и учитель упал на деревянный пол.

Этим же вечером Макса родители сидели в кабинете директора, а сам Макс сразу стал любимчиком в классе. Макс начал ассоциироваться среди ребят, как человек, который может отстоять свои права. Но фурор Макса длился совсем не долго.

Вскоре Максу пришлось поменять школу, либо стать на учет в полиции. Отец Максима был бизнесмен и смог откупить сына от позора. Дела в двухтысячные шли у каждого по-разному. И отец Максима понимал, что деньги могут скоро закончиться. Бизнес тогда выживал, как мог. Кто-то шел в гору, а кто-то вешался в туалете, имея кучу долгов. Малый бизнес давили большие компании.

Макс начал баловаться травкой и прямо с урока химии его отвезли в больницу. Отец Макса выпорол сына и решил тут же по совету директора сменить школьное окружение, чтобы спасти мальчика от пагубных наркотиков.

Когда я после затяжной ангины вернулся в школу, за моей партой сидел Максим: щуплый и тихий на вид. Его уже успели окрестить «Шпалой» и он, увидев меня, еще больше скукожился.

И я в ответ тоже. Я подрабатывал по выходным у отца Максима на мойке, и стыдился, чтобы об этом узнали мои одноклассники.

Наверное, когда я протянул Максу руку, он удивился. И боясь, чтобы это был не розыгрыш, он аккуратно, с долей сомнения ответил на рукопожатие. Потом осматривая ладонь, на наличие клея или жвачки, он улыбнулся, догадавшись о моем простом человеческом дружелюбии.

На самом деле здесь не обошлось без вмешательства отца Макса. За двойную плату на мойке, он попросил присматривать меня за его сыном. А так, как я жил с матерью, которая отрезала любую помощь со стороны моего отца, нам приходилось не сладко. И, как назло, я проболел долго ангиной. Предложение пришлось очень кстати. Короче я стал телохранителем Макса, о чем он, разумеется, не догадывался.

За время моей болезни Максу пришлось ужасно тяжело. Помня недавний фурор в предыдущей школе, Макс был уверен, что и в новом учебном заведении сможет произвести неизмеримое впечатление на сверстников.

Макса усадили за предпоследнюю парту в классе, рядом, где пустовало мое место, пока я был заточен в местную больницу с ангиной. И Макс, имея в своем арсенале дерзкие черты, уже потирал руки, в надежде вскоре стать любимчиком класса.

Но он допустил одну роковую ошибку, а за ней все полетело в тартарары.

В древнегреческой мифологии «тартарары» – это глубочайшая бездна, находящаяся под царством Аида, куда были низвергнуты титаны и сторукие исполины. И именно туда затянуло Макса.

На самой последней парте, то есть прямо за спиной Максима сидел Аид. У мальчика, разумеется, было, другое имя, правда мусульманское. Парень был темнокож и широковат в талии, а ладонь вовсе казалась ужасно огромной. И вот этой самой ладонью мальчик, по прозвищу Аид, наказывал своих сверстников, которые дразнили его толстяком. Но больше всего мусульманин ненавидел, когда его сравнивали со свиньей, потому как в его религии – свинья считается грязным животным, которое нельзя употреблять в пищу.

Максим обладая даром срезать собеседников, не устоял перед Аидом.

На перемене, когда все дразнили Аида толстяком, Макс решил выделиться, назвав Аида «Чучхой»! Толстый Аид сразу же переменился в лице. Маленькие черные глазки налились кровью.

Максим отойдя от смеющейся толпы, потешался над своей шуткой, растолковывая одноклассникам, что «Чучхо» – это свинья на языке Аида.

– Кстати, а как этого пузатого полуторка зовут, на самом деле? – с каждой шуткой, Макс поднимался все выше и выше на пьедестал почитания собственного остроумия.

Но в какой-то миг вся толпа во внутреннем дворе школы разбежалась в стороны, как тараканы. И короткая, но широкая тень Аида накрыла худощавое тело Макса. Макс, не зная предела циничным шуткам, был загнан Аидом в тесный проход, в подвальное помещение школы, где хранился спортивный инвентарь.

Аид хладнокровно оглянулся, ища глазами учителя, и видя, что он и жертва остались наедине потер широченные ладони одна об другую и принялся наказывать Макса, выкручивая наизнанку уши, накидывал подзатыльники.

Разбежавшиеся одноклассники, снова слились в стаю, завидев новую потеху, как толстяк Аид избивает худощавую Шпалу. Стали в круг и принялись кричать: помилуй, уважаемый царь, бездны! Помилуй! Помилуй бестолкового раба!

Аид избивал Максима, пока не прозвенел звонок на урок. Макс, забитый в угол, встал, отряхнулся от пыли и, глядя сквозь красные выгнутые Аидом пальцы, посмотрел на яркое солнце, закусил зубы и, не сдержавшись, расплакался.

Теперь, когда жертва в роли Макса была определена, Аид стал набирать бестолковую популярность. Мальчик, который плохо понимал русский менталитет, считал себя высшим полу божеством в классе. Ему импонировало имя Аид, а умилительные просьбы одноклассников помиловать Макса приводили его чувства в восторг. Иногда Аид даже расплывался в добродушной улыбке, и не до конца выкручивал уши Макса. А через полторы недели и сам Макс с почитанием благодарил Аида, что тот бил его в пол силы.

За время пребывания в новой школе Макс почти каждый день лежал то на холодном кафеле в туалете, то в залитых садовником клумбах, или на асфальте – центральный въезд в ворота школы. Изогнутый в три погибели, униженный и оскорбленный Макс поднимался сначала на тонкие колени и стоя на четвереньках, не отрывая глаз от сырой и черной земли, прокручивал в голове план победы над Аидом. Но кроме побега из школы в голову лучше ничего не приходило.

Как вы помните, после ужина с Марком, я вернулся к себе домой. Да именно к себе, а не в дом бабули, как говорил об этом раньше. Назвав ее однажды Миссис Марпл, теперь я точно понимаю, что не ошибся с выбором прозвища, и возможно, поэтому я никогда не скажу вам ее настоящего имени. Впрочем, вы, конечно, можете залезть в Google и найти древо Ресиных. Мне будет приятно, что вы поинтересуетесь моей бабулей.

После того как окончился дождь, я лежа лицом в сырой земле поднялся на ноги, и кое-что понял: жизнь расставляет все на свои места для того, чтобы мы могли оценить, то, что мы могли бы иметь. И мы имеем лишь то, за что сильно готовы бороться. Значит, моя война за Кристину продолжается. Я отряхнул грязные колени, вытер руками мокрое лицо от дождя и сквозь темные улицы начал выбираться из неизвестных мне мест. Я брел по тротуару, пока не увидел, как на первом этаже старинного дома, в окнах с узорчатыми ставнями теплится свет. Миссис Марпл стоило больших усилий не заснуть. Она ждала меня. И в тот вечер это придало мне много сил.

В следующие дни, как только я видел, что в машину точно садился Марк, я тут же тянул бабулю играть в бадминтон. А если она ссылалась на плохое самочувствие, я шел на задний двор, и среди огородного инвентаря в подвальном помещении находил лопату, и шел подкапывать забор, чтобы дать возможность убежать Джордано. Эти нехитрые два плана Кристина разгадала почти сразу, но на удивление она не собиралась меня обличать в этом.

Однажды когда я зашел во двор забрать волан, Кристина вышла на встречу.

– Привет, – сказала она, все тем же спокойным и мелодичным голосом.

– Привет, – сказал я и на автомате протянул ей руку.

Она крепко сжала ее.

– Спасибо, что ты ничего не рассказал Марку о нас.

На какой-то миг мое сердце переполнила ностальгия о днях, когда мы друг друга любили, но я тут же отогнал эту мысль прочь. Кристина имела в виду тот день, когда мы перестали значиться в одной графе, как близко знакомые друг другу люди. Когда группы «Пилигрим» больше не стало.

– Я сказал ему, что познакомился с тобой здесь.