Над платформой, раскинувшись гигантскими куполами, парили шесть существ, похожих на огромных скатов. Они были привязаны к платформе длинными стропами.

Люди в комбинезонах сворачивали верёвки с сосудами в широкие кольца и ловко, как будто забрасывая невод в каменную реку, набрасывали их на валуны под платформой.

Верёвочные кольца падали на камни, создавая своеобразное ожерелье из металлических бутылок, которые, ударяясь о лёд, звенели как небольшие колокола, и этот звук разносился по каменной долине, разрушая её тишину.

– Сдвигай влево! – крикнул сидящий в центре платформы, обращаясь к широкоплечему парню с непропорционально большими ладонями…

Дверь снова с грохотом захлопнулась, и передо мной возникла мощеная улица, пролегающая между невысокими каменными домами. Рядом с одним из домов стоял человек в одеянии, похожем на рясу. Он посмотрел по сторонам, взмахнул руками, и в каменной стене образовался чёрный проём, внутри которого виднелись небо и звёзды. Сначала послышалось шипение, потом пощёлкивание, и из проёма показалась чёрная, приплюснутая, в зелёных и жёлтых пятнах голова.

Ни глаз, ни ушей, ни рта у существа не было, только на шее, двигаясь и удлиняясь, шевелилась грива из красных щупальцев с прозрачными шариками на концах, которые ощупывали, обнюхивали и рассматривали всё вокруг.

Вслед за головой появилось усыпанное бородавками тело.

Голова слизняка уже давно вылезла из чёрной дыры в стене, а тело всё продолжало вываливаться, будто гигантская рыхлая куча желатина, размазываясь по покрытию дороги и оставляя за собой влажный вонючий след.

Наконец слизняк с хлюпающим звуком вывалился весь и застыл. Его грива-щупальца замерла и напряглась. Казалось, он к чему-то принюхивается.

Вдалеке была видна городская площадь, на которой царила атмосфера праздника и веселья, оттуда доносились жизнерадостные крики и шум гуляющей толпы.

Вдруг по телу слизняка пробежала дрожь, бородавки треснули, и из образовавшихся отверстий начали вылезать мокрые белые существа. У каждого из них было шесть лап с огромными когтями и прозрачные крылья. Они крутили безглазыми головами и открывали усеянные зубами огромные рты.

Постепенно обсохнув, шестилапы расправили крылья и, как огромные стрекозы, один за другим взлетели над слизняком, образуя жужжащее зубастое облако.

Слизняк, подождал, когда последний шестилап поднимется в воздух и займёт своё место, издал несколько щёлкающих звуков, и зубастое облако сразу, как будто ждало его команду, зажужжало ещё сильнее, густым роем взвилось вверх, замерло, прицеливаясь, и, издав пронзительный свист, ринулось на ничего не подозревающую толпу гуляющих.

Шестилапы врезались в несчастных людей, вцеплялись зубастыми пастями в беззащитные тела, вырывали куски плоти и стремительно возвращались назад к слизняку.

Сев на его спину, они наклоняли головы внутрь лопнувшей бородавки, сбрасывали в её недра вырванные куски мяса и снова летели к кричащей и мечущейся в попытке спастись толпе.

Обезумевшие от ужаса люди сбивали друг друга с ног, затаптывали насмерть.

Гуляние превратилось в кровавую бойню…

Дверь ещё раз распахнулась, и передо мной появился лес.

Рыжий высокий человек осторожно шёл через широкий ручей, журчащий между больших, отполированных водой и временем валунов.

Его внешность не соответствовала ситуации и в этой лесной местности делала рыжего похожим на персонаж комического спектакля или циркового представления.

Густые, немного вьющиеся волосы были сплетены в толстую косу, перевязанную в центре белой лентой, и, конечно, усы – огромные, тщательно причёсанные, они занимали центральное место на его белокожем, в мелких веснушках лице.

На нем была добротная, пригодная для путешествий одежда: светло-коричневая замшевая куртка, плотные, с металлическими заклёпками, штаны, заправленные в высокие шнурованные ботинки, и совершенно не подходящая к его походной одежде белая рубашка, воротник которой выглядывал из-под куртки.

За спиной у рыжего была сумка, похожая на большой короб.

Этот довольно презентабельный наряд дополнялся совсем не к месту широким поясом, увешанным разными предметами, среди которых были миниатюрные кости, черепа, молнии, мечи, всевозможные флажки и всякая другая чушь. Все это издавало при движении человека шум и делало его похожим на большую ходячую погремушку.

День был солнечный, и рыжему, видимо, было жарко. Он присел, зачерпнул двумя ладонями воду из ручья и медленно выпил, потом аккуратно смочил волосы, пригладил усы, закинул свою рыжую косу за спину и пошёл дальше.

Когда рыжий пересёк ручей и зашёл за деревья, на другой стороне ручья послышался слабый шум, и из кустов осторожно появился ещё человек. Это был некто одетый в длинную фиолетовую накидку с широкими рукавами. Голова его была обмотана такого же цвета повязкой, которая опускалась на лицо, оставляя открытыми лишь близко посаженные глаза и длинный нос.

Человек в повязке пристально посмотрел на другую сторону ручья и, убедившись, что рыжего там нет, приподнял накидку и захлюпал открытыми сандалиями по воде.

Он шёл, не отрывая взгляда от того места в лесу, куда зашёл рыжий, совершенно не обращая внимания на брызги, которые темными пятнами уже покрыли весь низ его одеяния.

Перейдя ручей, он опустил накидку, небрежно стряхнул с неё воду и быстрым шагом пошёл в сторону леса, туда, где скрылся рыжий…

Я вдруг почувствовал, что что-то произошло, как будто воздух вокруг меня застыл, превратившись в густую, желеобразную субстанцию, и мне на мгновение стало тяжело дышать. За стеной зашумело, как будто закрутились огромные шестерёнки, и дверь совсем сошла с ума… Она беспорядочно захлопывалась и распахивалась, переворачивалась как игральная карта на наклонной плоскости, обрушивая штукатурку со стен и потолка и поднимая облака пыли, двигалась по стене в сторону первой двери, на мгновение открывая передо мной зелёные пейзажи, поражающие буйством растительности, и безжизненные пустыни, диковинных животных, океанских чудовищ, людей всех оттенков кожи, похожих на нас и абсолютно других.

Я замотал лицо шарфом, практически ничего не видя из-за облака пыли, и, спотыкаясь о куски разваленных стен и потолка, пошёл к выходу. Когда пыль и грязь немного осели, я обнаружил, что стою перед большой двустворчатой дверью, на которой ярко горит фиолетовым светом цифра «14».

«Четырнадцать?» – и вдруг до меня дошло, что на визитке, которую дал мне Сергей, номер квартиры был именно четырнадцать, и, как подтверждение тому, что я наконец прибыл на место, двери сами распахнулись, и я увидел перед собой большой письменный стол и сидящего за ним седого мужчину лет пятидесяти.

Судя по всему, он совершенно не был удивлён моим появлением.

На столе грудой лежали журналы и книги, в центре стоял мраморный письменный набор со спящим бронзовым львом, а на углу – лампа под стеклянным зелёным абажуром, которая освещала стол ровным светом. Мужчина держал стакан в подстаканнике, из которого совершенно вертикально, переплетаясь в замысловатые завитки, поднимался пар. В хрустальной сахарнице виднелись несколько кубиков сахара, а на белом блюдце с розовым цветком в центре лежал ломтик лимона и маленькая ложечка с вензелем.

Это был совершенный стакан чая…

Несмотря на сверхъестественные события, мне все ещё удавалось здраво мыслить. Я точно знал, что деньги, которые я получил от Сергея, реальны, и подтверждением этому была квитанция об оплате кредита, лежавшая во внутреннем кармане куртки, и, кто бы этот человек за столом ни был, план остался тем же – забрать свёрток и отвезти Сергею.

– Вы профессор или доцент? – с трудом выговорил я. – Меня прислал Сергей. За свёртком… взять у вас свёрток…

Человек за столом сдержанно улыбнулся, бросил в стакан кубик сахара, размешал и добавил лимон.

– Не профессор, – сказал он немного хриплым голосом. – Если вы о звании… можете называть меня Учредитель.