К избушкам, по проекту, прилагались какие-то деревянные идолы, создающие сказочную атмосферу. Размер у них был соответствующий для идолопоклонства. Не помню точно, кто стоял у нас во дворе, но обычно это были либо старик со старухой из «Сказки о рыбаке и рыбке», либо зайчик с лисичкой откуда-то ещё. На самом деле, идея стилистики площадок была очень правильной, в стиле народных сказок и когда они появились, наверное это всё было очень нарядно и здорово, но к середине 80-х они катастрофически рассохлись. В любом случае, немного смущает выбор этих сказок. При всем уважении к Александру Сергеевичу, играть в детстве во взбалмошную старуху и её несостоятельного мужа, кажется несколько преждевременным.

Ещё была избушка-горка. Существовала зимняя традиция заливать эту горку. Где-то под ночь, когда мороз был посильнее, все активные отцы двора собирались с ведрами у горки. В начале с горячей, потом холодной водой всем двором, мужчины таскали ведра. К утру, а иногда и сразу, в зависимости от морозов, ледяная дорожка раскатывалась до середины двора.

Отдельно огороженная спортивная площадка, для тех, кто постарше, с различными лесенками и спортивными штуками для развития мускулатуры, и ведения здорового образа жизни, во дворе тоже присутствовала. Длинные железные брусья, как в спортивной гимнастике, чаще всего использовались жильцами дома для выбивания ковров. На остальных снарядах висели дети. Ни какой заботы о безопасности, только металл и утрамбованная земля, но лучше в детстве узнать, что/где твердое, чем к пенсии выяснить, где кончается резиновое покрытие. Но главное, что эта площадка была обнесена сеткой, которую можно было местами отогнуть от столбов и попасть в пространство между двух заборов. Об этом чуть позже, в начале о том, что было за железобетонным забором, который с одной стороны закрывал двор. За ним было самое прекрасное место на Земле – ПТУ! Да не простое, а с авиационным уклоном.

Такой подарок судьбы есть не у каждого в детстве. Ценно было не само ПТУ, а его помойка. К счастью ПТУшники очень хотели сократить дорогу к кинотеатру, который был в соседнем дворе. Может не совсем к нему, он всё таки был детским, а к «Призыву», который располагался через дом и уже считался взрослым. Говорили, что там ещё был тир, чтобы размяться перед какими-нибудь «Пиратами XX века», например. Что не сделаешь ради искусства – трехметровую бетонную плиту в одном месте слегка (полторы тонны где-то) отодвинули, а когда поняли, что дальше не идёт, а всё равно не протиснешься, – проковыряли. И у нас с ПТУшниками образовалась окно в мир – у них в мир кинематографических иллюзий, у нас в бесконечный мир авиационного мусора. Естественно, взрослые всех поколений запрещали младшему поколению: лазить через заборы, бегать в соседний двор, выходить на дорогу, но, никогда не запрещалось рыться в помойках. Мне во всяком случае точно, в нашем интеллигентном дворе дети этим не занимались, так думали взрослые, так всегда думают все взрослые. Поэтому мы нарушали только одно правило – соседнего двора, но дыра в заборе не считалась перелезанием, а на дорогу и выходить не приходилось.

И вот она! Помойка! А там чего только не было: и металлическая стружка, и какие-то горы окаменевшего шлака, по которому так приятно было лазить, и железки невероятных форм и расцветок. А цветные проводки из которых плелись километры браслетиков, тонны корзиночек и человечков – вообще не поддаются оценке – короче, райское место. Но, возникала проблема, если часть полезных штук можно было пронести домой в кармане, а если это прекрасная металлическая палка, то в рукаве, то что делать с остальным добром? Поскольку помойку всё-таки, иногда вывозили. На помощь приходил древний инстинкт, присущий всем у кого есть лапки – сокровища нужно спрятать, а точнее закопать. И тут то, очень пригодилось непонятное пространство между двух заборов – сетки спортплощадки и бетонного забора, между которыми уже выросли какие-то деревья и взрослым туда пропихиваться было проблематично, в отличии от детей. Идеальное место для складирования сокровищ. Закопать тоже надо уметь грамотно, то есть выложить, например бычками (которые бережно извлекались из песочницы без песка) – отковырять фильтр, выложить ими дно тайника (после камушков разумеется) для особо ценных вещей (иногда можно было найти цветные стеклышки, а мелкие болты и шурупы, однозначно, нуждались в особом хранении), сверху часть крыши сделать из палочек и обязательно должно быть окошко из стекла, чтобы можно было поглядывать, как они там железки полёживают. Тайник, разумеется, располагался под конкретным ориентиром – деревом, кустом, столбом забора.

Детский сад – это, как говорится без комментариев. Никакой радости по поводу нахождения там, испытывать было невозможно по определению. Принудительный дневной сон; в туалет запускали всей толпой, на унитаз садилось сразу несколько детей; еда была добровольно-принудительной, больше принудительной, так ещё и не вкусной . Я не понимала одного, почему надо спать, когда не хочется; почему сидеть толпой на одном унитазе весело (реально все бежали, как на праздник); почему надо есть какое-то непонятно «что» и ещё говорить за это спасибо. Из-за моих мировозрений частенько случались проблемы, потому как, я на деле отказывалась выполнять все эти регламенты, максимум на что я была готова – изображать сон. Это единственная организация, с которой я столкнулась в детстве, о которой либо хорошо, либо ничего кроме правды.

Прогулки осуществлялись во дворе двора жилого дома в загоне для выгула (площадка детского сада). Часть детей, конечно, радостно играла в какие-то игры. Часть висела на заборе в виде сетки-рабицы, наблюдая за миром вокруг. Куда-то спешили люди, из арки шумел Кутузовский проспект. Мой папа всегда считал, что перед тем, как начать мечтать о профессии водителя троллейбуса, я хотела стать пожарным. Могу объяснить почему, квартиры в доме, окружавшем площадку для выгула детей постоянно-периодически горели, а мы за этим также постоянно наблюдали. Как слаженно работает пожарная команда, как восхищаются все, когда всё страшное позади, какие у них классные машины и лестницы. Поскольку люди в доме жили, по идее, вполне приличные, возможно причиной эти постоянных вызов спецслужб, могли быть телевизоры (об этом читайте чуть позже).

Вдохновленная этими видениями, я заставляла родителей после похода на Дорогомиловский рынок заходить, посмотреть, как там пожарная часть на Студенческой поживает. Иногда, там были открыты ворота гаражей и красивые пожарные машины стояли, очень красиво стояли. Из-за этого обстоятельства, я абсолютно не помню каких-то интересных историй про рынок, там просто были вкусные запахи в отделе солений и, выбирая продукты, мы ходили там по одном маршруту.

В целом, интересно, как на примере истории одного места можно увидеть все технологические надежды и их, собственно крах, а главное их такие же интересные последствия. Место, где сейчас стоит дом номер 18, в котором постоянно что-то дымилось, яркий представитель того, как время и идеи людей прут быстрее их реализации, а расхлебывают всё это следующие поколения. Прежде, чем здесь появилось творение Дмитрия Чечулина, знаменитый «Красный замок», «Розовый универмаг» (говорят, что здесь купить можно было всё, вообще всё), тут располагалось очень интересное с точки зрения функционала здание. Фабрика-кухня! Это такое предприятие, которые должно было добавить ещё больше свободы в жизнь граждан после революции, особенно женщин.

Только пару лет, как женщинам разрешили голосовать и быть избранными, появилась первая в мире женщина-министр Александра Коллонтай. Вместе с эти появились и проблемы: когда стоять у плиты, точнее у примуса; когда готовить, ведь чтобы что-то приготовить, иногда надо было ещё притащить воды; когда делать заготовки, как их собственно хранить, если холодильников в домах ещё не существует? Когда, если в рамках полного полноправия надо идти работать на завод? А даже, если не идти, прогресс должен быть прогрессом и фабрики-кухни, стали не только местом питания, но и школой этого самого общественного питания. Долой кухонное рабство! Позитивный энтузиазм революции давал побочные эффекты, понятные только со временем. Как бы не звучало дико, но для масс понятие индивидуальной посуды, ещё 100 лет назад местами отсутствовало. Помимо общего котелка и отсутствия тарелок, хранить остатки пищи было несколько опасно для здоровья. Можете поэкспериментировать и не пойти на следующий день на работу. Поэтому готовить нужно было каждый день. Об этом кто-то задумался на верхах и реализовал прекрасный проект. Меню в фабриках-кухнях изобреталось с особой тщательностью и с учетом того, чтобы человек поев – был сыт и здоров, и не за дорого. Пропагандировались семейные походы: приятная обстановка с музыкой, возможность потом почитать газету или поиграть в шахматы, пообщаться с коллегами и так далее. Проект с треском провалился. Не помогло даже супер оборудование из-за границы на котором всё готовилось. Не ко времени он был, публика была не подготовлена, да и не слишком масштабно стартанул. Из-за этого он многими воспринимался, как особенное место, куда только на праздники и по особому случаю. Из всего этого рая дальше в жизнь пошли только полуфабрикаты. Самовыражаться женщины, наравне с мужчинами продолжили, совмещая полноценную жизнь с готовкой на маленьких кухнях. Кстати, некоторые исследователи приписывают малые габариты кухонь при проектировании домов в последующие годы, именно тем, что кухня при идеальном раскладе была бы и не особо нужна.