– Сколько тебе дали времени? – с нескрываемым интересом спросил он.

– Всего неделю, – нехотя призналась я, надеясь раскрутить его на сотрудничество.

– У тебя осталось два дня.

– Это у вас осталось всего два дня, – вернула ему с улыбкой.

– Во сколько ты заканчиваешь работу?

– Что за вопросы? – опешила я.

– Я заметил, пересменка здесь в восемь вечера, ты в это время уезжаешь домой или в шесть, как все белые люди? – вопрос прозвучал с пренебрежением. – Ты хотела заручиться доверием, – поддел он меня. – Боишься, что я напрошусь к тебе домой? А возьмёшь? – уже дошло до насмешки.

– Я покидаю больницу после шести, – ответила, перешагнув через себя, вернее, осознанно поддавшись его провокации.

– Сегодня мне может стать плохо, – внезапно заявил он.

– Почему? С вами плохо обращаются? – Я заподозрила медбратьев в недобросовестности. В некоторых больницах они распускали руки, устраивали незапланированные экзекуции ради потехи и самоутверждения.

– Нет, здесь настоящий курорт. Белые стены круглые сутки и трёхразовое питание.

– Тогда…

– Что ты знаешь о «Фалькорп» и их агентах? – остановил он меня вопросом.

– Немного.

– О том, что мы не лучшим образом влияем на женщин, ты узнала до первой нашей встречи.

Я покраснела. Конечно, меня предупредили об этом. Точнее, это был главный аргумент, почему мне нельзя доверить работу с этим пациентом. Но мне удалось убедить советника, что таблетки решат этот момент в мою пользу. С дозировкой я, видимо, просчиталась, потому что каждый вечер мои мысли витали вокруг образа Феникса с далеко не пуританским настроем.

– Мне передали, что агенты были изначальными подопытными.

Феникс скрипнул зубами.

– Но с вами работали не так, как с последней партией, те, говорят, полностью лишены своих воспоминаний и личностей, чтобы стать послушными куклами в руках тех, кто станет их хозяином.

– Так и было, – не стал отрицать Феникс. – И главная особенность всех агентов и кукол «Фалькорп» – мы не можем функционировать без управляющего. Куклы без своих операторов становятся куском безмозглого мяса. А агенты…

Я невольно затаила дыхание.

– Мы можем быть автономными, но становясь ненужными или брошенными корпорацией, через какое-то время отключаемся, пока нас не разбудят правильной командой.

– Значит, под «плохо», вы имели в виду кому? – уточнила, так как слухи о такой особенности агентов до меня успели дойти.

– Да, это похоже на кому, – согласился Феникс. – Но из комы меня не смогут вытащить, если не знают команду к пробуждению.

– И какая она? – любопытство засвербило в мозгу.

Феникс оттянул один уголок губ, демонстрируя наигранную ухмылку.

– Я твой мир, – заструился нежный бархат по коже, разливая тёплые мурашки по телу. – Я твой друг, – продолжил он, пристально смотря мне в глаза. – Я твой ориентир. Записать не хочешь? – вывел он меня из оцепенения своим вопросом, и я, схватив блокнот с карандашом, принялась записывать услышанное, пока чарующий тембр не продолжил:

– Ты мой друг, ты моя стена. Зерно. Цепь. Договор.

– Это всё? – спросила, когда он замолк.

В карих глазах словно вспыхнуло пламя. Я моргнула, прогоняя наваждение.

– Доктор? – с тихим стуком в кабинет заглянул охранник. – Его можно проводить в палату? – Он кивком указал на пациента.

– Да-да, конечно. Спасибо, мистер Феникс, надеюсь, на следующем сеансе мы с вами продолжим в том же духе.

Непроницаемая маска на его лице была мне ответом. Будто и не сдвинулись с мёртвой точки. Аж не по себе стало.

Оставшись одна, я пробежалась глазами по тексту.

Не может быть! Это же оно!

Сердце взволнованно забилось в груди. Я помчалась в рабочий кабинет, будто опаздывала на важное совещание по зуму. Захлопнув дверь, метнулась к столу. Перерыв все ящики, нашла папку с записями старого исследования, которое начала ещё во время обучения в университете.

Плюхнулась в кресло, глазами впиваясь в выцветшие строчки текста.

Оно… Это оно.

И она использовала мои наработки, чтобы делать из людей послушных кукол?

Злость забурлила во мне.

Я внимательно перечитала текст активации зашитой программы в агенте.

Знать бы ещё, что эта психопатка загрузила в их подсознание… или ограничилась уже имевшимся опытом?..

За этими размышлениями я просидела до самого вечера.

– Доктор Легуи, домой не собираетесь? – с этим вопросом ко мне заглянул медбрат Грег.

– Как раз собиралась, – ответила ему, переписывая на бумажку для заметок кодировку для настройки подсознания. Засунула её в карман пиджака и, подхватив со стола сумку, пошла на выход. Я закрыла кабинет и, пожелав спокойной смены Грегу, направилась в сторону выхода из здания.

У главных дверей махнула охраннику, сидящему в специально оборудованной комнате, смотровое окно которой выходило в холл. Раздался звук, сигнализирующий об открытии двери, – на систему безопасности здесь не поскупились, а следом затрещала тревога.

Я отпустила ручку двери и, подлетев к окну, поинтересовалась:

– Что случилось?

– Сработала пожарная тревога, – ответил охранник, зажав кнопку переговорника.

– Где именно?

– Западное крыло, с особо буйными.

Я сломя голову помчалась туда, где содержали одного единственного пациента.

Тревогу отключили, видимо, с поста сестёр пожаловались. Охранники часто забывают, где несут службу. В психиатрической лечебнице ничто не должно нарушать покой, а долгая и противная сирена могла выбить из спокойствия привычный ко всему персонал, что уж говорить про пациентов.

Мне пришлось пробираться через комнату отдыха. Самым спокойным и послушным пациентам в это время разрешали смотреть телевизор и играть в настольные игры, сейчас же обыденная обстановка сменилась хаосом: один мужчина спрятался под стол, причитая о конце света, молодая девушка сидела, зажав уши ладонями, и раскачивалась. Мистер Патерсон – активный деятель среди пациентов, вырывался из рук медбрата и требовал, чтобы его выпустили на улицу. Заметив меня, он закричал:

– Доктор! Почему нас не эвакуируют?

– Это учебная тревога, – успокоила я его. – Вам ничего не угрожает, следуйте указаниям персонала.

Мистер Патерсон тут же сменил тактику действий: перестал вырываться из рук медбрата и стал призывать остальных следовать его примеру. Грег кивнул мне в благодарность. Я быстрой походкой, стараясь не выдавать своего беспокойства, продолжила путь.

Открыв дверь в блок с особо буйными, я сразу почувствовала горький запах дыма – тревога не была ложной.

Прикрыв нос рукавом пиджака, пошла вперёд.

– Доктор Легуи, что вы тут делаете? – встретил меня вопросом медбрат, не ожидавший моего прихода.

– Что случилось? Вы потушили пожар?

– Собираемся. Возгорание случилось в палате. Вам лучше уйти, пока не надышались дымом.

– Я несу ответственность за мистера Феникса и должна убедиться, что он не пострадал.

– А я вот не против, если он пострадает, – вставил второй медбрат, присоединившийся к нам с огнетушителем. – Исключительно для того, чтобы больше не устраивал пожаров.

– Как он мог его устроить? Вы обязаны следить за ним. И это единственная ваша обязанность – одна на двоих, – возмутилась я.

– Вы тут у нас доктор с дипломом, а мы люди глупые – не знаем, из чего этому психу удалось развести костёр, – парировал мужчина. – Пошли, откроешь, я потушу пожар. Держи шокер наготове, – адресовал он напарнику.

Глаза резало от дыма, который просачивался через щели между дверью и проёмом в палату, устремляясь к потолку. Блок превратился в туманный альбион.

Я сморгнула набежавшие слёзы, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Работники больницы встали наизготовку. Один открыл и распахнул дверь. Огонь вырвался на волю, заставив второго медбрата отпрыгнуть, но тот тут же вспомнил про огнетушитель. С шипением из сопла вырвалась пена, усмиряя стену пламени, за которой возник мужской силуэт – Феникс каким-то чудом оказался в сознании, несмотря на весь дым, что вырвался наружу вместе с огнём.