Да чтобы я еще раз! Нет, правда – да чтобы я еще раз! «Вместе до конца, – говорил он. – Ты моя единственная», – говорил он. Да сейчас! Единственная до первой короткой юбки и бесконечно длинных ног – как оказалось. Да чтоб меня еще хоть раз угораздило с мужиками связаться и кому-то из них поверить! И ведь говорила мне мама…

Я раздраженно топнула ногой и тут же выругалась, когда вода из лужи брызнула вверх, заляпывая джинсы. А ведь все так хорошо начиналось. Цветы, конфеты, поездки в далекие страны и нежные признания. Леша казался идеальным. Мне, студентке-культурологу четвертого курса совсем неприметного маленького вуза, невзрачной серой мышке, не верилось в свою сказку. Подруги завистливо вздыхали, мама недоверчиво качала головой, видя припаркованную во дворе лешкину «бэху», а я – не помнила себя от любви и счастья. Тайком рассматривала в Интернете свадебные платья и мечтала о выездной церемонии.

Пока не застала Лешку – моего Лешку! – целующим какую-то длинноногую фифу на каблуках, по высоте сравнимых с ходулями. А я всего-то хотела принести ему в офис горячий обед… Я даже слова сказать не смогла, только уронила им под ноги термос и рванула прочь по коридору. Оттолкнув фифу, Лешка бросился за мной, нагнал у лифта, развернул к себе. Из-за выступивших слез его лицо я не видела, но и так могла представить: зеленые с холодцой глаза, высокий лоб, короткий ежик волос, который было так приятно гладить.

– Маш, ну че ты истеришь-то сразу!?

– Что? – от такой постановки вопроса я даже перестала плакать и вытерла рукой глаза.

– Тоже мне, цаца выискалась! Я же мужик, мне надо. А ты – вон какая. – Лешка махнул рукой, видимо, имея в виду мои поношенные джинсы и серую кофточку, лицо без макияжа и старые очки. Сам бы попробовал прожить вдвоем на мамину зарплату библиотекаря и крохи, которые мне приносит работа в кафе. Я нервно перекинула на плечо косу – длинную, почти до середины бедра, похожую на сплетенный из черного шелка толстый канат.

– Ты что такое говоришь? – возмутилась я, во второй раз нажимая на кнопку лифта. Не едет, зараза!

– Прошу, чтобы ты не истерила! Молчи себе и будешь со мной как сыр в масле кататься.

– А это твоя фифа – со мной по соседству кататься будет? Или мы по очереди?

– Ее Юля вообще-то зовут, – обиженно поправил Лешка. – Слушай, Маш, что ты начинаешь? Я тебя с родителями познакомил? Познакомил. Цацки дарил? Дарил. Даже на море свозил. Дважды! Что тебе еще надо? Думаешь, за тобой очередь будет стоять? Мне отец сказал – женись, мол, на хорошей девушке, тогда и компанию тебе отпишу. Одну из холдинга, где я замдир. Черт знает, почему ему Юлька не понравилась… Отец хотел, чтоб я такую, как ты, нашел.

– Это какую? – прищурилась я.

Лешка открыл рот, а потом закрыл. Снова открыл и снова закрыл.

– Скромную, – выдал наконец он.

Приехал лифт, с тихим шорохом открылись двери. Кулаки сжались, но я заставила себя успокоиться. Нет, Маша, драться при всем честном народе мы не будем. Хоть и очень хочется.

– Маш!

На улице лил дождь как из ведра, а зонта у меня, конечно же, при себе не оказалось. Слезы высохли, вместо этого внутри клокотала злость. Я бежала вперед к метро, не разбирая дороги. Ну, Лешка! Теперь я жалела, что сдержалась и не врезала ему по лицу, как хотелось. Но ведь девочкам нельзя драться, верно? Если они хотят найти себе хорошего мужа? И выглядеть они должны скромно, опрятно, и вести себя – подобающе. А, да к черту это все! Как будто мне помогло.

Я сдернула с лица очки, остановилась, чтобы протереть рукавом стекла. И тут же мир вокруг утонул в звуке автомобильного сигнала. Я что, остановилась посреди дороги? Вот растяпа! Шум, визг тормозов, огромная фура, надвигающаяся на меня, желтый свет фар.

Вот тебе, Машка, и последний день.

***

Больничная палата пахла странно: хвоей, влажной землей, дождем. И ощущалась тоже странно – множеством холодных колючек и мокрыми листьями на коже. На нос приземлилась капля, я зажмурилась, готовясь чихнуть от щекотки, и тут услышала мужской голос, звучащий совсем близко:

– …Но она такая красивая!

Что-то зашуршало, потом раздался шлепок и уже другой голос сказал:

– А ну не тронь! Ты представь, сколько денег за нее выручим. Наверняка из знатных, – на слове «знатных» мужской голос опустился до плотоядных ноток.

– Знатные-то голышом на дороге не валяются, – резонно возразил первый голос. – Давай мы ее…

– А я сказал – не трожь! У мадам Виктуар в гавани знаешь за сколько такие идут… Когда свеженькие. А тут ты со своим…

– Но ведь можно… можно все сразу, – попробовал примирить спорщиков третий голос. – Если аккуратно.

И воцарилась тишина, наполненная тяжестью серьезных раздумий.

Ну хватит.

Я открыла глаза – и закричала. Потому что надо мной нависли лица трех… разбойников? Пиратов? Кем можно назвать людей с перемазанными лицами, в ярких рубахах, в непонятных банданах, повязанных на головы, и с мечами в руках? Сумасшедшими? Ролевиками? Актерами? Так ли уж велика разница?..

Так, что-то я думаю не о том.

Пользуясь замешательством бандитов, я вскочила и отошла на несколько шагов, спотыкаясь босиком на усыпанной колючками и шишками земле. Так, стоп. А почему я босиком? Я окинула себя взглядом и закричала снова. Потому что на мне не было ни единой нитки, а всю мою «одежду» составляли распущенные густые волосы, которые укутывали мою фигуру почти целиком. Хорошо все-таки, что я не сделала когда-то каре, были такие мысли.

– Стойте на месте, – кое-как прикрывшись, выдавила я, выставив вперед руку и стараясь звучать грозно. – И никто не пострадает.

Разбойники переглянулись и обменялись ухмылками. А затем дружно шагнули вперед. Вот черт! Что же делать-то? Я одна в лесу, почему-то голая, а рядом со мной – трое разбойников, чьи намерения явно далеки от того, чтобы предложить бедной девушке одежду и показать дорогу. Попала так попала, как говорится.

– Я же сказала, стойте на месте! – повторила я, видя, как щербатые ухмылки на неумытых лицах становятся шире. Один из разбойников – стоящий в центе высоченный громила, – рванул вперед и дернул меня за волосы. От неожиданности я заорала, дернулась – и ель справа от меня занялась огнем. Разбойник, обернувшись, дернул меня за волосы сильнее, и в ту же секунду с моей правой руки вылетел еще один огненный шар.

Однако. Секунду полюбовавшись на то, как уже две ели горят, а с лиц разбойников стекают ухмылки, я на пробу снова взмахнула руками. Еще два огненных сорвались с пальцев и ударились в деревья позади разбойников.

Так.

Как такое возможно? Неужели это действительно я сейчас бросалась огнем? Но.. Впрочем, о том, что происходит, можно подумать и позже. Сейчас главное – отбиться от этой озабоченной девичьими прелестями компании.

Где-то вдалеке раздался шум и стук, чей-то голос. Подкрепление? Этого еще не хватало.

– Эй, – окликнула я разбойников. Те дружно обернулись. – Уходите, пока целы! Ну!

Я сжала кулаки, молясь о том, чтобы меня послушались. И чтобы файерболы продолжали вылетать из моих рук, как будто так и надо.

– Что встали! – прикрикнула я, чувствуя, что голос предательски вздрагивает. – А то я вас всех тут сожгу!

Разбойники переглянулись. Тот, что стоял справа, тощий и невысокий, пожал плечами.

– Огневичка.

Огневичка? Кто? И почему эти трое снова шагают ко мне?

– Эй, я вас предупреждала!

От испуга с руки сорвался крохотный шарик огня, от которого легко уклонился стоящий в центре разбойник.

– Да ты не бойся, – осклабился он.

Закричав, я выставила вперед ладони и зажмурилась. Раздался крик – и, открыв глаза, я с удовлетворением увидела, как один из разбойников катается по земле, пытаясь забить огонь на своей рубашке, а второй топчется рядом. Следующий файербол я честно попыталась запустить в ноги второго разбойника, но каким-то неведомым образом попала в бандану третьего. Лес огласил новый крик.