Все присутствующие в зале обернулись назад, взглядами испепеляя тот небольшой дверной проём, в котором виднелся стол с картой, где вот-вот появиться бело-алые одеяния Сераны. Стражники, которые охраняли эти двери, немного попятились в стороны, чтобы многочисленные глаза не прожгли их насквозь. В голове Хьялти, секунды громыхали щелчками башенных часов. Он, не моргая, смотрел исподлобья, своим воображением додумывая опять и опять появляющееся белое платье. Взвинченный ритм сердца рьяно чувствовался на кончиках пальцев ног. Сколько уже прошло? Десять секунд? Минута? Час? Бесконечность? Мысли предательски ели изнутри, разрывая в клочья серое вещество. Слюна тяжелым пушечным ядром укатилась в горло.

Не вытерпев напряжения, караульный стражник осмелился выглянуть в проём. Моментально встав обратно на пост, он восторженным кивком чуть было не ударился шлемом о своё копьё.

— Идут… — громыхнуло в головах всех присутствующих.

Дыхание перехватило. От переполняющей радости хотелось орать, но Хьялти не мог сказать и слова. Он расцепил руки с груди, приняв статную позу. Глубокий и успокаивающий вздох. Они здесь, они пришли. Довакин непроизвольно широко улыбнулся. Даже подначивающий ветер полностью замер. Абсолютная тишина, только собственное глухое сердцебиение.

Красный лоскут накидки шелохнулся в проёме. Взгляды накинулись на ослепляющее белое платье. Из-за поворота появился столь долгожданный силуэт красавицы-невесты в сопровождении багряной вампирской королевской брони Валерики. Серана крепче вцепилась в мамин рукав, боясь поднять голову, чтобы узреть всех гостей и его – того самого, о ком она мечтала все свои столетия одиночества. Мама побудила застопорившуюся дочь вместе сделать шаг вперёд. Заветную тишину рассёк мягкий шелест платья и металлический отзвук окованных вампирских сапог.

Гости суетливо встали со своих мест, скрипя и сдвигая скамьи, пристально наблюдая за аккуратно идущей парой, улыбаясь от чистого сердца.

Валерика сдержанно улыбнулась сияющему от радости Хьялти и незаметно кивнула.

Распознав одобрительный жест, Довакин ответил ей тем же.

Доведя дочь до алтарного стола, древний вампир расцепила крепкий хват невесты и, поцеловав её в лоб, села на пустующее место рядом с Балгруфом, скрестив руки на груди, строго выпрямив осанку.

Встав как вкопанная, Серана неслышно вздохнула и, переборов себя и внутренний страх, неторопливо подняла свои огненные глаза на своего ненаглядного и второго счастливейшего человека во всём Нирне. Первой была она. Девчачий восторг переполнял её, но девушка лишь растянула искреннюю закрытую улыбку. Сделав пару небольших шажков, она встала рядом с будущим мужем, любуясь его глубинно-чёрной радужкой глаз.

Марамал поднял руки, заострив на себе внимание, и медленно опустил их, этим жестом позволив гостям присесть на свои места. Священник начал обряд своим тёплым, как пески пустыни Алик`р, голосом:

— Мара дала жизнь всему сущему и с тех пор присматривает за нами, как за детьми своими. Её любовь к нам научила нас любить друг друга. Её любовь показала нам, что жизнь прожитая в одиночестве – и не жизнь в вовсе.

Мы собрались сегодня здесь под любящим взором Мары, чтобы засвидетельствовать вечный союз двух душ – Хьялти Драконорождённого и принцессы Сераны из клана Волкихар. Пусть они будут неразлучны в этой жизни и в следующей, в богатстве и в бедности, в радости и горе. — Марамал обратился к невесте, которая до сих пор не могла отвести своих красивейших глаз от его улыбающихся чистой любовью — Согласны ли вы, принцесса Серана, по любви связать свои жизни вместе, сейчас и навсегда?

В возникшей паузе, послышался влюблённый и облегчённый вздох вампира. Спустя мгновение её уверенные и мягкие слова разбили нависшую тишину:

— Да. Сейчас и навсегда… — она чуть не открыла свою очаровательную улыбку, совершенно забывшись, ибо все её мысли были лишь о нём.

— Согласны ли вы, Хьялти Драконорождённый, скрепить свой союз и жить в любви отныне и навсегда?

— Да. Сейчас и навсегда… — решительно ответил он, не колеблясь, ощущая ликующую припрыжку сердца в груди, погрузившись в омут её сверкающих глаз.

— Властью данной мне Марой, Богиней любви, объявляю вас супругами. — священник взял блюдечко и преподнёс новообразовавшейся паре — Вручаю вам обоим эти кольца, благословлённые милостью Мары. Пусть они хранят вас в вашей совместной жизни.

Довакин взял золотое колечко и нежно надел на левый безымянный палец жены, красиво и симметрично сочтя и обручальное и кольцо Зверя на её обеих кистях.

Серана в свою очередь тоже надела супружеское украшение на его левый безымянный палец, а после поцеловала его в губы со всей своей обуревающей любовью.

Его жажда по этому ледяному и влажному прикосновению губ, свела его с ума, погрузив в экстаз, без оттенков на сомнения. Серана чувствовала его разгорячённую пульсацию через пылкий поцелуй, что каждым разом обволакивали её стойкую прохладу своим жаром. Её желание раствориться в его нежных объятиях совсем лишило рассудка. Эти два дня разлуки стали нестерпимой преградой и теперь, когда она в дребезги разрушилась, пара сможет вновь слиться в противоположную гармонию соития Жизни и Смерти, наслаждаясь каждым моментом. Глубокий поцелуй сплетал их языки во вьющиеся друг о друга стебли цветов. Ему казалось, что нет ничего холодней, чем её мягкие прикосновения, а ей казалось, что нет ничего жарче, чем его страсть. Будь его воля, он бы тут же растопил её ледяное тело и пьянящие губы, заставляющие испытывать дикое желание и влечение, а будь её воля, она бы вообще никогда не отрывалась от его обжигающего поцелуя, довольствуясь лишь теми обрывистыми порциями не особо нужного для неё воздуха.

Сквозь бушующий вихрь в головах обоих и сумасшедший ритм сердца Хьялти, до них наконец дошли звонкие аплодисменты, охи и ахи, оглушающий свист и поздравительные выкрики гостей. Но это было не столь важно. Всё, что они хотели – быть друг с другом в сладком и пленяющем поцелуе, извлекающим из самых потаённых уголков душ этой пары, те осколки желаемого счастья, в конечном счёте собирающихся в единую и крепкую связь.

Понимая остатками разума, что они всё же не одни, Довакин смог вновь обрести отрезвляющую ясность и медленно расслаивать наплывающие прикосновения губ, тихо произнеся:

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя. — сумев прийти в себя, она прижалась к нему всем телом, не желая выпускать.

— Ты… — он начал прошептал ей на ушко — выглядишь, как нечто совершенное, о чём я мог только мечтать.

— А ты… — она взглянула на его миролюбивое лицо, роняя слёзы радости — Я ещё не видела тебя более прекраснее.

— Наша общая подруга постаралась на славу. — широко улыбнулся он, еле прикасаясь своим большим пальцем к её лицу, убирая катившиеся слезинки с её скул.

Серана лишь тихо похихикала.

— Я должен сказать речь.

— Хорошо… — жена, шмыгнув носом, поддалась необходимости и расцепила свою мёртвую хватку, утерев остатки влаги с глаз.

К этому моменту поднятый ликующий шум начал стихать и, чтобы не образовалась пауза, Хьялти повернулся лицом к гостям и громко произнёс, утихомиривая остаточные хлопки:

— Друзья мои! Я безумно благодарен вам за то, что вы прибыли на этот замечательный праздник. Будь моя воля, то я бы сказал искреннее спасибо каждому из вас, но боюсь, что это дело займёт у меня времени до самого утра…

По галерее прокатились забавные усмешки.

— …Ха-х. — ухмыльнулся он с собственной шутки — Я хочу пригласить вас на торжественный пир и отпраздновать со мной такое грандиозное событие. Однако, время близиться к ночи, а на дорогах становиться не столь спокойно, так что те, кто не желает или не может присоединиться к трапезе, спеша к себе домой, то мы не обидимся. Прошу, поспешите, мне не безразлична ваша безопасность. А те, кто всё-таки желает разделить со мной праздничный ужин – прошу вас, проходите в тронный зал и занимайте места.