— Как Вы сказали? Дима? — Переспросил я, подняв на него глаза.

— А ты что же думал, боец? Всех вокруг носа обвести? Силенок не хватит.

Я усмехнулся, потерев лицо непослушной ладонью.

— Оперативно работаете.

— Долг службы, — ответил старшина, протарабанив пальцами сбивчивый ритм.

— И почему молчали?

— А много вас таких что ли, рвущихся в армию? Служи спокойно, боец, а я и дальше молчать буду.

— Я хочу контракт, — едва ли не по слогам повторил я. — Если не Вы, то я обращусь к тем, кто мне с этим поможет.

— Три наряда вне очереди. Вы-пол-нять! — отчеканил мужик.

— Есть три наряда вне очереди.

— Я выбью из тебя эту дурь, — услышал, уже закрывая за собою дверь.

Неделю меня никто не трогал. Парни предпочитали не лезть ко мне с разговорами, в то время, как в моей голове зрел другой план.

Я знал, к кому обратиться с просьбой и обратился посредством письма. Через три дня старшина явился на кухню. Застав нас за кастрюлей с картошкой, он придвинул стул и сел напротив.

— Ты настырный, Архипов, — обронил он. — Какого черта?

Парни скосили на нас свои взгляды.

— Для чего тебе это дерьмо?

— Своего мало, — ответил, сбросив картофелину в воду. Старшина вздохнул, пригладив убеленные сединой вески.

— Товарищ старшина, разрешите задать вопрос, — осмелел наконец Макс.

— Отставить. Архипов, за мной.

Я поднялся и направился следом за Сколобовым. Заведя меня в свою каморку, он уселся в кресло и невидящим взглядом уставился в стол.

— Мы с Витькой Комаровым, царство ему небесное, через такие передряги в Афгане прошли, что до сих пор забыть невозможно. Всю нашу роту положили у нас на глазах. Все такие же зелёные были.

— Это не Афган, Борис Игнатьевич.

— Одно другого не краше. Ты думаешь, там происходит то, что показывают в новостях? Поверь мне, боец, там в сотни раз хуже. Там война. И война не наша.

— Я так понимаю, пришел мой ответ?

— Пришел.

— Позволите взглянуть?

— Три дня.

— Простите?

— Даю тебе три дня на то, что бы передумать.

— Зря потратите время. Я уже все решил.

— Решил? Ты решил? А матери твоей я как в глаза потом смотреть буду?

— Не переживайте, ее это не сильно покоробит.

— Да где ж вас таких индивидов производят? Черт с тобой, Архипов. Только мой тебе совет — гиблое это дело. Прерви контракт досрочно, ни к чему тебе это. — С явной неохотой, Борис Игнатьевич достал из секретера бумаги и положил передо мной. — Послезавтра тебя заберут, — проговорил напоследок.

— Всё, пацаны, бывайте. Лихом не поминайте.

— Я что-то сейчас не понял, — поделился Серёга.

— Подписал контракт. Послезавтра уезжаю.

— Куда?

— Куда отправят.

— Дебил, — глухо сплюнул Макс, отшвырнув нож в сторону.

Через день, собрав в рюкзак все свои немногочисленные шмотки, я отправился в неизвестность. Грузовик забрал меня у КПП, сделав ради меня круг через весь город.

Провожать меня никто не стал. С позавчерашнего дня парни были молчаливы и переговаривались только между собой. Так, чтобы я не мог расслышать их диалога. Перед сном лишь пожелали "пера из жопы птицы, для лёгкого полета".

В машине сидели ещё пятеро без отличительных знаков на форме. Они молчаливо и сосредоточенно смотрели себе под ноги. Гробовая тишина резала слух. Из кабины не доносилось даже звука радио.

Впервые со дня принятия решения, я начал понимать, в какую задницу ввязался. Но отступать было уже поздно.

Мы ехали чуть больше двух суток, останавливаясь только по нужде. По началу все шло как по маслу. Нас, хоть и с явной неохотой, пропускали на каждом охранном пункте. Но уже на подъезде к точке нашей локации, начались помехи.

Вооруженные бойцы с недружественной стороны попросили всех на выход. Долго и муторно проверяли документы, досконально изучая цель нашего прибытия. Спустя три часа нервотрёпки нам наконец дали отрицательный ответ.

Матерясь на чем стоит свет, наши старшие загрузили нас обратно и тронулись назад. Проехали с два десятка километров и свернули в поле. Водитель высадил нас в неприметном местечке и поехал дальше.

— Ну все, бойцы. Дальше пешочком. К утру, даст бог, будем на месте, — известил тот, что остался за старшего. Кем он был в действительности — так и осталось загадкой. Для себя я окрестил его "Старшиной". Слишком уж был он похож на Сколобова.

Мы молча двинулись за ним через поле к чаще. Полуденное солнце слепило глаза, холод пробирал до костей. И вновь эта мертвая тишина.

Чаща сменилась занесенной снегом дорогой. Дорога сменилась селом.

Ни единой души. Полуразрушенные дома с выгоревшим нутром.

— Такие дела, бойцы, — тихо обронил старшина.

После села густой подлесок. Мы держались ближе к северу. Там, по его словам, было спокойнее. Частые насаждения скрывали собою все в радиусе около ста метров. Солнце сюда практически не пробивалось. Сухие ветки, которые строго-настрого приказали не обламывать, нещадно лупили по рукам и лицу.

Спустя минут пять, может десять, неподалеку послышалась канонада взрывов. Старшина поднял руку. Мы замерли, быстро спустив автоматы с плеча.

Через минуту все стихло. Не подавая голоса, он махнул вправо и двинулся сам в указанном направлении, умело выбирая оголённые участки земли. Стараясь избегать лишнего шума, добрались до речки. За ней, на сколько было видно, только густы ели.

— Дальше пойдем через лес, — шепотом известил мужик, шагнув в воду с автоматом наизготове. Я замыкал наше шествие, держа оружие при себе и оглядываясь по сторонам. Уже ближе к берегу речка неожиданно углубилась. Один из бойцов, не удержав равновесия на скользком дне, ухнул с головой под воду. Остальные тут же выставили свои АК, ожидая облавы. Её не последовало.

Парень благополучно выбрался на сушу, отбивая зубами чечётку. Переоделся в полевую форму, глотнул из фляжки старшины и мы поплелись дальше.

Уже в следующей деревне из этой фляжки глотнули все.

— Зачистка, мать его, — гробовым голосом известил старшина, глядя вместе с нами на два трупа возле первого же дома. Старик и молоденькая девушка. — Уходим, бойцы. Не чисто это все.

____________________________________

Во втором часу ночи мы наконец выбрались к месту нашего дальнейшего пребывания. Чуть дальше от патрулируемого блокпоста высился серый барак — временная база "наших".

Наше появление не вызвало абсолютно никаких эмоций у присутствующих внутри.

— Мы вас ждали ещё вчера, — обронил один из мужчин. По отсутствующим знакам отличия распознать его должность не представлялось возможным. Но мы все равно вытянулись по струнке, приставив пальцы к головным уборам.

— Здравия желаю, — хором отчеканили из последних сил. На нас лишь снисходительно махнули рукой.

— Через КПП путь отрезали. Пришлось идти в обход, — ответил наш старшина, стянув головной убор и пройдясь по волосам ладонью. То, как панибратски он вел себя с этим мужчиной, давало право предположить, что тот был либо должностью ниже, либо они были с ним в одних должностях.

— И что там в обходе?

— Никого.

— А объявляли временное перемирие. Уроды. — Сделав от души последнюю затяжку, мужик впечатал окурок в банку из-под консервов.

— Вы ещё здесь? — Недовольно глянул на нас старшина. — В душ и по койкам. Утром в наряд!

— Есть!

Наскоро обмывшись и перекусив в столовой, мы вошли в казарму. Вялое оживление в ней действовало умиротворяюще. После долгой дороги без привалов, ноги уже начинали подкашиваться.

— А вот и пополнение, — бросил излишне знакомый голос из дальнего угла. Сфокусировав взгляд, увидел там старшего брата Малого — Антона. — Твою мать, — обронил он сквозь зубы, заметив меня. Но больше ничем не выдал того, что знакомы.

— Проходите, бойцы, — бросил один из служивых. Выглядел он старше других. На вид, лет тридцать. Но в таких условиях внешность не показатель. И двадцатилетний после года в таком месте может заметно постареть. Однако, то как на него косились остальные, выдавало в нем лидерское начало. — Сепуха, — представился он.