– Да вы не тушуйтесь так, – добродушно усмехнувшись, продолжил усатый. – Я же вам дело говорю. Тут ведь не едальня, а настоящий хлев. Ик… От королевского, – он, как мог, скосил глаза на вывеску, – только название. Ик… А владелец и того пуще – боров и скуп… скуп… скупердяй. Даже уважаемым горожанам, какую-то жалкую чарку пойла отказывается в долг наливать, – в голосе дебошира зазвучали нотки непримиримой обиды, и он с возмущением топнул сапогом о дощатый подъем. – Так что рекомендую вам держаться подальше. Ступайте-ка лучше к северной торговой площади. Праздник то в самом разгаре. Там и пиво лучше и работенка добрая может подвернуться. Мы с друзьями как раз туда. Против попутчиков возражать не будем.

– Мы совета не спрашивали, – сухо процедил Тамиор, не желая дальше выслушивать жалобы незнакомца.

– Ишь ты, какой важный, – весело хмыкнул усач. – Ну да в столице любым гостям всегда рады. Хоть от некоторых наемническим духом за триста шагов несет. К тому же распоряжение у меня от самого лорда Тарда. И у всей городской стражи. На время Большой весенней ярмарки каждого вновь прибывшего привечать, буянить не давать, а при необходимости в казематы сажать, – услышав последнее, компания мужиков разразилась громким хохотом. – От того и порядок кругом. Даже когда меня на посту нет, – с особым напором добавил он. – Ваших рож я прежде не видел. Вот и советую, предупреждаю. Исполняю долг во славу нашего благодетеля Данкила как в приказе, так и в увольнении, – усатый снова икнул. – Будьте здоровы.

Ватага разомлевших стражников двинулась вверх по улице, а мы с белобородым рыцарем недоуменно переглянулись. Такой странный прием настораживал, однако по сравнению с порядками Мак-Таура, здешним служителям закона следовало отдать должное, а то и презентовать медали за вежливость. Так или иначе, обоюдное решение всё же опрокинуть по кружечке пенного в Приюте короля, и уже затем присоединиться к общему празднику, пришло быстро. Сколько нам ещё дожидаться аудиенции у Верховного лорда Данкила оставалось только предполагать. А потому, если бравый усач не лукавил на счёт Большой весенней ярмарки, то проворонить шанс и пропустить событие, считающееся чуть ли не главным столичным торжеством в году, мог только вусмерть пьяный простофиля или законченный глупец.

Наскоро утолив жажду и набив голодные животы наваристой похлебкой, мы взяли курс к северной части города, чтобы спустя чуть больше четверти часа, примкнуть к толпе зевак в ожидании церемонии, традиционно предшествующей открытию ярмарки. Стоит ли говорить, что подобные сборища имели одну любопытную особенность вовлекать в общую толкотню как простых трудяг с первых ярусов, пришедших немного покутить и выгодно поторговаться, так в равной степени и представителей просвещенной знати, гордо причисляющей себя и любую помпезную шумиху к культурному наследию столицы. Такое разномастное соседство вряд ли могло бы обойтись без сюрпризов, а потому вторые не всегда вели себя достойнее первых. С трудом пробираясь сквозь плотные ряды поближе к центру площади, мы не раз натыкались на целые щегольские сражения, в которых расфуфыренные дамы всех рас и возрастов, перекрикивая друг друга, хвастались перед соперницами историями о том, какой яркий наряд им удалось прикупить практически за бесценок в прошлый раз. А особенно настырные в пылу споров даже пытались расталкивать скопившуюся публику, дабы с боем расчистить себе достаточно места для немедленной демонстрации того самого пресловутого платья.

Весь этот шум порядком утомлял, а начало представления, судя по возмущенным выкрикам заждавшегося народа, задерживалось. Хмурая физиономия белобородого рыцаря то терялась среди сотен гомонящих голов, то возникала вновь. Но с каждым разом Тамиор, будто подхваченный бурным течением человеческого моря, оказывался всё дальше. Я замедлил шаг, намереваясь дождаться приятеля, и вдруг почувствовал, как кто-то настырно тянет меня вниз за руку. Опустив глаза, я увидел маленькую толади. Она продолжала увлекать меня на высоту своего скромного росточка, одновременно приподнимаясь на мысках, как бы желая дотянуться и шепнуть мне что-то на ухо. Хотя прочие черты скрывал стянутый к подбородку плотный ворот, её взгляд, слегка удивлённый и одновременно решительный, мне уловить всё же удалось. Я наклонился, чтобы облегчить старания девушки и узнать, какая помощь ей требуется, но та заговорила первой.

– Ты не отсюда, – тихий размеренный голос мгновенно заглушил окружающую суету, а каждая фраза стала звучать так, будто рождалась прямо в моей голове. – И ты здесь только ради одного момента.

– Что? Кто ты? – обескуражено пробормотал я.

Слова незнакомки не несли в себе ни деталей, ни намека на моё происхождение, но почему-то я отчетливо понимал, что речь идет вовсе не о присутствии чужака на городской площади, а о мире целиком.

– Откуда тебе…

Я не успел закончить вопроса, как толади подняла руку и стремительно указала куда-то в небо. Я машинально повернулся, чтобы посмотреть, к чему так настойчиво пытается привлечь моё внимание девушка-кошка и, прищурившись, уставился в слепящие пятна голубой выси. Некоторое время я таращился вверх, но, так и не обнаружив ничего необычного кроме пары высветленных солнцем облаков, вновь обратился к загадочной девице. Однако толади рядом уже не было.

Мгновение и площадь захлестнул рокот ликующей толпы, бесцеремонно выбросив меня в привычный мир из странного и приглушённого состояния зачарованности. Ярмарка началась!

– Эй, – окликнули меня, – Варанта, чего застыл?

Я обернулся на зов. Чуть поодаль, уютно устроившись в проеме меж двух громоздких телег, словно в укрытии стоял Тамиор и махал рукой.

– Пошли! – добавив нарочитой важности тону, гикнул белобородый. – А то на встречу с Верховным опоздаем. Вот будет конфуз, – захохотал он и многозначительно указал на строго одетого и очень серьёзного с лица юношу-посыльного рядом.

Несколько извилистых поворотов постепенно превратили зычный базарный гул в далекое эхо и вывели нас к небольшой мощеной проплешине, из центра которой открывался умопомрачительный вид на главные покои Верховного лорда. За мириадами арок, коротеньких мостков, узких высоких башен и прочего столичного антуража, словно нарисованного белесыми разводами на холсте небосклона, возвышались округлые очертания монументального купола, покрытого сотнями солнечных отблесков, будто каждая грань его поверхности строилась из сапфира или, по крайней мере, прозрачного стекла. Свод был настолько огромным, что оставшееся расстояние до намеченной цели нашего променада казалось совсем незначительным. В то же время, чем ближе мы подбирались к голове города, тем труднее становилось идти. А последний отрезок дороги и вовсе состоял сплошь из крутых лестниц, служивших перемычками от одного архипелага площадей к другому. Наконец ступени закончились, и вся компания остановилась у входа в лоно обширного зеленого сквера.

– Это и есть резиденция Данкила Благородного, одиннадцатого правителя благословенных земель Далратии, – с гордостью объявил провожатый. – Перед вами Хрустальная обсерватория, – он сделал изящный жест запястьем, указывая на громаду стеклянного чертога. – Сейчас мы находимся в Вольных садах, месте сколь вдохновляющем, столь и смертельно опасном.

Юноша обвёл выразительным взглядом плато, заполненное ровным настом ухоженной травы, разбросанными безо всякого порядка рощами из небольших деревцев и цепью фонтанов, обрамляющих фасад обсерватории, словно драгоценная тиара на лбу дремлющего гиганта. Впрочем, пробраться ко всему этому великолепию напрямую мешала стена невзрачного кустарника. Высота препятствия едва дотягивалась до моих плеч, так что я без труда мог различить, как монолитное полотно живой изгороди уходит вглубь сада, распадается на множество частей и снова петляет вверх-вниз, образовывая сеть рубленых узких ходов, напоминающих мышиные норы.