За тот небольшой срок, что я прожил в Мак-Тауре, мне не часто приходилось встречать сородичей, да и те не слишком рвались беседовать с чересчур любопытным наемником. И уж тем более я не мог знать ничего о взрослении среди народа броктаров. Однако где-то глубоко внутри моего разума таилось нечто, чего там никогда прежде не было – обрывки чужих видений. Мириады осколков непрожитых мной воспоминаний, изредка вспыхивали в сознании и, тесно сплетаясь с образами прежней жизни, всё навязчивее мешали отличить действительность от смутной выдумки. Отрочество и первые потуги в традиционном военном ремесле. Юность и досрочное настоящее испытание силы под суровым присмотром родного клана в кругу исполинских стен Остагара – древнего города-государства и исконной столицы драконоподобной расы. А после отчаянное путешествие через море в Зарию вопреки запрету старейшин. Всё это как будто бы когда-то происходило. Но, было вовсе не со мной, а только лишь с моим телом.

Я опустил взгляд под ноги и, отложив мечи в сторону, помотал головой, пытаясь вытряхнуть беспокойные мысли. Тяжесть принялась отступать, а слух постепенно заполнился мелодией ночного леса. Тихие шорохи сменялись стрекотом сверчков, гул пламени костра и потрескивание раскаленного дерева певуче перемежались с уханьем полночных птиц, а бархатный шелест листьев, точно умелый дирижер, объединял части природной кантаты в единое бесконечное произведение. Лес дремал, укутавшись в одеяло ночной прохлады и, сладко посапывая, грезил о каждом создании, обитающем на просторах его великих угодий.

Внезапно все звуки стихли, выбивая меня из приятного сладкоголосого гипноза. Чаща, будто замерла, опасливо пригнулась и попятилась прочь, расступаясь в стороны, подальше от нашего лагеря. От неожиданности я и сам затаил дыхание и, не шевелясь, стал вслушиваться в давящую тишину. Где-то совсем рядом раздался приглушенный скрежет. Неприятный и жуткий, точно кто-то медленно проводил обломком металла о полый камень, этот скрип мелкими мурашками вгрызался меж ребер и принуждал невольно ежиться. Воздух загустел, а в следующий миг поляна наполнилась сладковатым привкусом гнили. Быстро определив источник странного шума, я осторожно повернулся вправо. Над тюками с трофеями поднималась густая сизая дымка. Призрачное облако ширилось, становилось плотнее, его края постепенно сваливались на землю бугристыми сгустками и с отвратительным чавканьем превращались в маленькие озерца бурлящей жижи. Стараясь не издавать ни звука, я подобрался к спящему Тамиору и крепко потряс его за плечо. Бородач пробурчал что-то невнятное и, лениво чмокнув онемевшим ртом, перевернулся на другой бок. Тем временем полупрозрачная лужа слизи зашевелилась и принялась менять форму. По всей её поверхности стали проступать угловатые выросты, похожие то ли на клыки, то ли на обломки изувеченной кости. Вздымаясь мутными пузырями, комья пульсирующего месива вдруг глухо лопались, оседали, а на их месте в свете всполохов костра угадывались целые сплетения почерневших сухожилий, костлявых рук и обглоданных звериных копыт.

Существо росло, а запах гнили многократно усиливался. Я внимательно вгляделся в очертания «нечто», выбравшегося из мешков с трофеями, и тут же скривился от резкого приступа тошноты. Казалось, что трясущаяся масса иллюзорной плоти пытается принять вполне конкретный облик, отдаленно напоминая то головы, то оголенные хребты, то заднюю часть туловища добытых нами клыкарей. Спустя четверть минуты пугающие метаморфозы завершись, и теперь передо мной возвышался гигантский клубок, кишащий длинными, размером в пять-шесть шагов, червями. На их бугристых осклизлых спинах проступали клоки мокрой свалявшейся шерсти, а кое-где виднелись наросты будто вывернутых наружу звериных потрохов. Черви беспрестанно двигались во всех направлениях сразу и завязывались в тугие узлы, как бы стараясь стянуть в единое целое беспорядочно торчащие из сгустка останки. В следующий миг странное создание замерло и, словно поняв, что на него смотрят, выбросило в сторону три тонкие костяные конечности, прыгуче оттолкнулось ими и ринулось в темноту. Я растерянно отшатнулся. Бросился к оружию. Однако монстр растворился во мраке быстрее, чем я успел схватиться за клинок. Некоторое время я стоял в неподвижности, настороженно озираясь и вслушиваясь в могильную тишину. Затем, перевел дух и, придя в себя, двинулся следом. Определить путь чудовища оказалось нетрудной задачей. Капли сизой светящейся слизи были хорошо заметны на траве и кустах. Преодолев несколько подъёмов и уловив вдалеке движение, я сбавил ход, перебрался через верхушку поросшего кустарником продолговатого холма и, прильнув к ближайшему дереву, принялся наблюдать за мерзким беглецом.

Достигнув дна небольшой ложбины, монстр остановился. Немного помедлив, его цепкие множественные конечности снова пришли в движение и он, переваливаясь с боку на бок, проковылял немного вперёд. Затем вернулся назад и медленно закружил между кустарниками, по низине, словно выискивая чей-то след. Вдруг тихое чавканье прервал торопливый гулкий топот и спустя мгновение из-за громады поваленного ствола, разделившего овраг на две части, перемахнув преграду гигантским прыжком, появился здоровенный лось. Статное величественное животное имело прозрачные, ускользающие от взгляда очертания, а из центра туловища исходил мягкий приглушенный отблеск белого света.

– Призрак, – оторопев, просипел я шепотом, еле удержавшись, чтобы не обнаружить своё убежище.

Осмотревшись, существо резко приняло стойку, опустило массивный каркас рогов в атакующее положение и с силой ринулось в сторону жуткого фантома. Бесформенная склизкая тварь злобно заворчала и также устремилась вперед. Всё происходило быстро. Не сбавляя скорости, лось попытался протаранить или хотя бы отбросить противника. Но не тут-то было. Ком гнили ловко откатился в сторону и оказался прямо за спиной в спешке разворачивающегося врага. Вздрогнув всем телом, он булькнул, выбросил вдогонку длинную когтистую лапу и, впившись ею в незащищенный бок нападавшего, одним рывком выдрал увесистый шмат прозрачной плоти. Не замечая страшной раны, иллюзорное животное оттолкнулось, взмыло вверх и, приземлившись на монстра, стало яростно топтать сизый сгусток, сминая и дробя его выпирающие очертания. Два призрачных силуэта закружились в беззвучном смертельном танце. Ни криков, ни рева, ничего. Ярость битвы выдавали лишь стремительные движения. Они сходились и расходились вновь, перемешивались и снова распадались на самостоятельные части. И вот когда накал схватки наконец-то стал утихать, а кульминация казалась совсем близкой, призраки окончательно слились воедино, превратившись в безобразное месиво. В ту же секунду, будто ниоткуда на ложбину обрушился порыв ураганного ветра. От хруста ветвей стонущего леса заложило уши. Поле боя быстро заполнилось озером сияющего света. Раздался громовой хлопок, и ослепительная белая вспышка поглотила округу…

Я открыл глаза и, непонимающе завертев головой, потёр их затекшими руками. Было уже относительно светло. Над влажной травой роилась мошкара, а передо мной, опершись на колено, возвышался Тамиор и, пытаясь привести в чувства, тряс меня за грудки. Убедившись, что я всё-таки пробудился и заметил его присутствие, рыцарь бесцеремонным рывком усадил меня на землю, укоризненно скривил губы и поцокал языком.

– Нехорошо. Как нехорошо спать на посту, – нарочито заботливым и покровительственным тоном проговорил он.

– Ты не поверишь, – начал, было, я.

– Ну почему же? – перебил бородач. – Охотно поверю любой твоей небылице, – улыбнулся он и продолжил, – расскажешь по дороге. Я ведь тебя не первый час уже растолкать пытаюсь. Опаздываем к сроку. Перекусим и пора выдвигаться, – словно ничего больше не желая слушать, белобородый строго сдвинул брови, отрицательно махнул раскрытой ладонью и зашагал по направлению к стоянке.

Весь следующий час я взахлёб описывал другу своё ночное приключение. Тамиор слушал внимательно и задумчиво, на удивление воздержавшись от своих привычных острот. Закончив рассказ, я вопросительно уставился на приятеля, ожидая от него хоть какой-то реакции.