Вкатила сервированную тележку невероятной внешности девушка морфологически похожая на кошку: подтянутые высокие скулы, маленький безгубый ротик, вздёрнутый носик, лукавые ничего не выражающие глаза. Игорь Давыдович замолчал, а я заворожено наблюдал за пантерой переставляющей на столик кофе и десерты.

Первый раз в доме с прислугой. Но виду не подавал, казалось – я на своём месте, так и должно быть, вся моя нелепая жизнь вела именно к такой развязке – обсуждать в элитном особняке в центре Москвы символы и знаки Храма, делить людей на посвящённых и профанов, терпеливо выжидать пока рабыня накроет на стол.

Вряд ли десерты приготовлены на домашней кухне – миниатюрные пирожные, орехи в глазури, безе и муссы, видимо доставка из ресторана высокой кухни, хотя кто знает этих баронов, может над десертами трудился штат находящихся где-то в подвалах поваров.

Девушка разлила кофе в полупрозрачные чашки японского императорского фарфора, расписанные с даоским мастерством причудливым чёрно-красным орнаментом с хризантемами, как татуировка на плече у Даши.

И абсолютно беззвучно (точно: кошка!) удалилась, аромат кофе резко контрастировал с безликим запахом большого пространства. Игорь Давыдович продолжил:

-Максим, про Храм – небольшое отступление от темы встречи, чтобы пояснить смысл слова "профан", на самом деле то чем мы занимаемся – далеко от Храма, наша организация, лишь первая ступень на пути к Храму, но и про неё известно немногим.

-Игорь Давыдович, конечно лестно, что я могу оказаться в числе немногих, но на самом деле я лишь хотел отправиться в путь, осмотреться по дороге и понять в какой же мир я всё-таки попал, какие люди здесь бывают и какое задание для меня на этой планете. Хотел разорвать рутину и выпрыгнуть из беличья колеса. С детства такая тяга – оглядеться вокруг и разобраться, что же я должен сделать.

-Именно! Максим, именно это я и хотел от вас услышать, именно стремящихся за рамки привычного мы и приглашаем в клуб. Наше отличие в том, что те путешествия, что мы практикуем – не коллекционирование впечатлений и встреч. Мы практикуем путешествие вглубь себя, а географические перемещения -технический антураж, декорации, напоминание о истинной цели движения. Мы поднимаемся к вершинам гор, но лишь для того, чтобы подняться к вершинам собственных состояний. Понимаете?

Игорь Давыдович из похожего на термос кофейника подлил ещё кофе, пока непроницаемая смола наполняла чашки – я рассмотрел – на правой руке нет мизинца и понял, что смутило при рукопожатии.

Далее поведал основные идеи "Клуба Метафизического альпинизма".

Физическая гора с отвесными скалами, с шапкой из снегов, с парящим над ней орлом – идеальный тренажёр осознанности. Мы преодолеваем не метры под грохот срывающихся камней, мы выводим на поверхность – сомнения, страхи, вожделения, корысть, гордыню, зависть – и боремся с ними.

Без победы над собой – вершин не достигнуть.

В обыденной жизни, человек практически не способен признаться, что является автоматическим генератором социальных шаблонов. Как биоробот прячет подальше всё, что может плохо характеризовать и выпячивает себя в презентабельном виде, но в горах такой подход ведёт к гибели. Если игнорировать слабости, если отворачиваться от корыстных мотивов и не замечать собственного автоматизма, то рано или поздно превратишься в окаменевший мешок с переломанными костями на дне ущелья.

Первое к чему стремится восходящий – абсолютная ясность по поводу своих возможностей, своих сильных и слабых сторон, любые фантазии преувеличивающие собственную ценность – шаги к пропасти.

Длительное одиночество является принципиальным условием для избавления от иллюзий о самом себе. Если нет другого, то нет и зеркала перед которым привык кривляться. Вместо кривляния – процесс отрезвления. Восходящий всё более чётко осознаёт – то что годами оберегал как величайшую драгоценность, на самом деле – набитый мусором мешок – главное препятствие для подъёма на высоту.

При рождении человеку вручают дырявый мешок и мощными ударами поощрения и наказания ломают фильтры восприятия. Примерно к трём-пяти годам ребёнок перестаёт задавать вопросы и в тупом ажиотаже начинает набивать мешок, как ему кажется "золотыми слитками".

"Золотые слитки" – это оценки от окружающей человеческой массы, сообщающие, что носитель мешка – особенный, не такой как все, лучше других. Обладатель такого мешка, часть собранного "золота" конвертирует в "бумажные деньги" – по сути листовки с нарисованной оценкой и начинает меняться с окружающими. Каждый из участников такой торговли придумывает тысячи способов как подмешать в общую "денежную массу" максимальное количество фальшивых "банкнот".

Например, врёт, что ему кто-то нравится, даёт бумажку с положительной оценкой, чтобы в ответ получить кусочек искренности, кусочек как бы настоящего "золота". Или врёт, что "золото" уникальное и его неизмеримо больше чем у окружающих, поэтому покупательная способность его бумажек превосходит любые другие. Врут для того, чтобы не давать настоящего "золота". А не дают настоящего "золота" потому что не могут, – у человека его нет.

Настоящее золото за пределами социального пространства, а у человека лишь дырявый мешок и безумная жажда его наполнить. Без такого мешка, человек не может жить в обществе – никто не видит в нём ценности и он ни в ком не видит, выпадает из цепочки купли-продажи.

При восхождении, когда внимание концентрируется не на телесном тонусе или усталости, а за пределами физического, когда внимание сосредотачивается на метафизическом уровне – можно ощутить, что не снаряжение и не рюкзак с провизией тянут тебя вниз, а именно невидимый мешок с твоим именем. Появляется шанс исправить искорёженные фильтры, содрать розовую плёнку с прозрачных линз и увидеть, что мешок набит не "золотом" и что всю жизнь ты потратил на то, чтобы натолкать в дырявую ёмкость, как можно больше грязного и дурно-пахнущего мусора, что все твои усилия направлены на сражения за объедки и использованную упаковку.

И если хватит смелости, то ты сможешь отбросить переполненный фальшивыми драгоценностями мешок, столкнуть в ледяную пропасть и в ту же секунду ты услышишь как с вершины срываются миллионы тон снега и камней, и несутся прямо на тебя, но не будет с тобой мешка сотканного из страха и сомнений, ты спокойно поднимешься на встречу с лавиной и сам станешь её частью.

А когда лавина уляжется в долине застывшим морем из снега, когда стихия успокоится, когда пространство наполнится звенящей тишиной – ты без слов поймёшь, что одновременно являешься и горой, и солнцем, и орлом над этой панорамой. Поймёшь, что нет никакого "золота", а есть лишь Бесконечное Золотое Сияние и ты его часть и всё, что мешало ощущать это раньше – мешок за твоей спиной, который люди в надежде избежать восхождения набивают фальшивым золотом до такой степени, что не могут стронуться с места.

-Как я говорил – мы практикуем принципиально другого вида путешествия. Если первый, привычный всем тип – скитаясь по дорогам напихать в мешок побольше экзотического мусора, то метафизический вариант – концентрироваться на обнаружении того, что наш мешок, наша личность уже переполнена бесполезным грузом. И восхождения – идеальный для современности формат. Одиночество, смертельный риск, экстремальные нагрузки – всё работает на пробуждение, на разрыв кокона, на преодоление внутренней слепоты.