Так же, почитав о жизни Акеля, я узнал, что он отошел от дел своего бизнеса и передал бразды правления старшему сыну в шестьдесят восемь лет, когда коленные суставы его ног болели так, что Старику едва удавалось простоять полторы минуты без того, чтобы с шипением не упомнить в плохом свете чью-то мать.

Изучая сайт за сайтом, я потянулся за стоявшим на столике стаканом. Почувствовав гладкую поверхность на своей коже, поднес его к губам, но напитка в рот не залилось ни грамма. Отвлекшись, я понял, что все выпил.

Отложив ноутбук, вернулся на кухню. Хотел налить себе еще ананасового сока, но наглеть не стал (мало ли, все-таки первый рабочий вечер) и, вымыв его, убрал на место. Взглянув на настенные часы, увидел, как минутная стрелка приближается к отметке градуированного круга в тридцать пять минут. Времени еще было предостаточно, так что я решил вернуться на веранду.

Плюхнувшись в почти незаметную ямку на диване, оставшуюся после моего седалища, я закрыл все вкладки в компьютере и посмотрел на шахматную доску. Захотелось сыграть (для меня было бы грехом не воспользоваться такими шикарными фигурами и доской, стоившими, наверняка, больше, чем квартира господина Самерса, которую я тогда арендовал).

Решив, что было бы неплохо заполнить появившиеся за лета лакуны в моих знаниях игры, открыл в интернете видеоролик о варианте дракона, являющимся полуоткрытым началом в сицилианской защите, и с удовольствием принялся передвигать фигуры под женский голос автора.

VII

Услышав громкий звонок в дверь, я бросил недоигранную партию и побежал к входной двери. Отперев ее, увидел мужчину в белой одежде и фартуке, держащемся на подвязках, опутавших шею и поясницу незнакомца. Впереди себя он катил двухэтажную тележку, уставленную тарелками (одна из которых была накрыта стальной куполообразной крышкой) и блюдцами.

– Buona serata2,– поздоровался мужчина.– Мое имя Антонио Росси.

– Клим Добров. Приятно познакомиться.

Он был в перчатках, потому руку я ему протягивать не стал.

– Вы позволите мне пройти?– повар говорил с сильным акцентом и растягивал слова, будто смаковал каждое из них.

Осознав, что стою в проходе, я кивнул и отошел в сторону. Закатив тележку внутрь дома, Антонио, не оборачиваясь и не дожидаясь меня, отправился прямиком на кухню. В походке мужчины читалась гордость, будто бы он был шеф-поваром, пребывавшим в прекрасных отношениях с богачом-хозяином дома, хотя я уже знал, что главного повара звали не Антонио, а Жерар.

«Ну и имена кругом,– направляясь следом за посыльным, думал я с ухмылкой на губах.– Фернандо, Антонио, Жерар. Что тут забыл обычный Клим?»

Приблизившись к столу, Антонио поставил тележку на тормоз, после чего принялся расставлять посуду с такой аккуратностью и щепетильностью, словно находился в процессе создания музейной экспозиции.

Вспомнив об Акеле, я направился к нему в комнату, оставив Росси заниматься своими делами. Отперев дверь, уже собирался позвать Старика к столу, но едва не столкнулся с ним. Господин Вирт уже подъехал на своей инвалидной коляске и стоял в шаге от дверного проема.

– Что так долго возитесь?– с недовольством в голосе спросил Старик, выезжая с характерным жужжанием электрического моторчика.– У меня желудок уже наизнанку выворачивается.

Взглянув на часы, я увидел, что стрелка подползла к отметке в четверть восьмого.

– Ci scusiamo per il ritardo, signore3,– ответил Антонио.– Ваш старший сын устроил небольшой прием. Кухня загружена.

– Прием? И что же они там празднуют?

– Не знаю, signore,– пожал плечами повар.– Но я готов предположить, что мероприятие имеет более… деловой характер. Лица у всех гостей холодные, а улыбки злые.

– Охотно верю,– фыркнул Старик, «припарковавшись» у стола.– Мне в подобных кругах приходилось вращаться на протяжении двадцати лет, чтобы не дать компании загнить и разориться. Клим,– вдруг позвал он, и я внутренне содрогнулся от неожиданности.– Может, поможешь мне пересесть на стул?

– Конечно, господин Вирт.

Оттолкнувшись жилистыми и крепкими руками от подлокотников инвалидного кресла, Акель поднялся с шипением, похожим на спускающуюся шину автомобиля. Его ноги сразу же затряслись, словно он стоял на работавшей вибрационной плите. Подхватив мужчину подмышками, я поддерживал его, пока он делал пару коротких шагов к стулу. Лицо Старика на протяжении этих секунд искажала гримаса боли.

Когда же он, наконец, уселся на стул, я его отпустил и прошел к другой части стола.

– Buon appetito,– пожелал нам Антонио, после чего поднял куполообразную крышку.

От приготовленной утки к потолку взвились клубы пара.

– Благодарю,– сказал Акель, беря в трясущиеся руки вилку и нож.– Можешь идти.

Кивнув, Антонио удалился, а мы со Стариком приступили к еде.

Первую половину ужина мы провели в молчании, тишину нарушал лишь звон столовых приборов и рокировки посудой, переставляемой с одного места на другое.

Кушанья были просто восхитительные, особенно для меня, сравнивавшего ее с лапшой быстрого приготовления. Свежеиспеченный хлеб, два вида салата, различные соусы к утке, и по бокалу красного вина (Фернандо разрешил), произведенного из зинфанделя. Наслаждаясь вкусностями, на протяжении «немой» части ужина я раз десять в мыслях поблагодарил Итана за такой дар. Жить в таких условиях и получать за это деньги… работа мечты. Тяжесть обязанностей в сравнении с такими привилегиями просто ничтожна.

– Расскажи мне о себе, Клим,– поинтересовался Старик, утолив голод и приступив к неторопливому пощипыванию оставшихся кушаний.

– Что вы хотите услышать, господин Вирт?

– Когда мы наедине, можешь звать меня Акель.– Поднеся бокал к губам, он сделал маленький глоток, после чего причмокнул губами.– Да уж, действительно ужорная выпивка.

После он перевел взгляд на меня, сбитого с толку его странным поведением, и молчал, ожидая ответа.

– Хорошо, госп… Акель,– мне пришлось помолчать, чтобы собраться с мыслями. На протяжении этого времени Старик ждал.– Мне тридцать четыре года. Работаю в престижной компании…

– Там познакомился с Итаном?

– Да,– на моем лице заиграла улыбка, какой обычно улыбаются люди, когда вспоминают что-то приятное.– Когда я после университета устроился на работу, Итан был членом рабочего коллектива уже семь лет. Он помогал мне и после первого же рабочего дня пригласил меня на ужин к себе домой. Жена у него готовит прекрасно.

– А ты женат?

– Был,– отпив вина, кивнул я. Раньше при упоминании о разводе у меня наверняка что-нибудь, да ёкнуло бы внутри, но на тот момент ничего не было.– Мы развелись два года назад.

– Она тебя бросила?

– С чего вы взяли?

– Люди в теме разрыва отношений горделивы, в особенности мужчины. Если бы ты ушел от нее, то обязательно бы это упомянул, прямо, или хотя бы косвенно. Обоюдное согласие – бред. Всегда есть инициатор, а бросаемый, даже если ему впоследствии и будет легче, все равно чувствует уязвление собственной гордости. А по какой причине она тебя бросила?

Акель сделал упор на «бросила», и уже тогда меня это все-таки укололо.

– Не хватало денег. Променяла меня на другого.

– Все они женщины такие, да?

– И не говорите, Акель. Меркантильные, без…

Тут я замолк, заметив, каким взглядом смотрел на меня Старик.

– Вы что, смеетесь надо мной?

– Еще как, Клим,– кивнул мужчина.

– Почему?

– Потому что слышал подобные истории сотни раз. Потому что вижу перед собой еще одного законченного неудачника. Я сразу это понял, как только ты вошел в мою комнату,– Старик с ухмылкой пригубил вино. Его мое изумленное выражение лица развеселило еще сильнее.

– Простите?

– Я назвал тебя законченным неудачником, а ты просишь у меня прощения. Опять. Не говоришь: «Ты что, страха лишился, старый козел?!», или хотя бы: «Да что вы себе позволяете?!». Нет, ты говоришь: «Извините?». Рассказываешь мне, что тебя бросила жена, и жалуешься на то, что все женщины «меркантильные», как настоящий, полноценный, нелюбящий себя и свою жизнь, закомплексованный нытик и неудачник.